Дон Алехандро и его башня

— Я заберу это? — спросил он у меня.

— Я не возражаю. Но есть еще донна Болуарте. Грабили мы вместе, так что добычу нужно делить на двоих.

— Я не грабила! — возмутилась Исабель. — Это все — только ваше. Я к нему не имею никакого отношения. Дон Карраскилья, не смотрите на меня так осуждающе.

— Что вы, донна Болуарте, и в голову не приходило вас осуждать. Если бы вы что-то забрали с Сангрелара, вы были в своем праве как единственные выжившие.

— Я не забирала, только дон Контрерас.

Она даже руки на груди скрестила, чтобы отгородиться от занятия, которое, по ее мнению, позорила благородную донну. Нужно будет у нее потом поинтересоваться, на чем поднялся ее герцогский род. Вряд ли на том, что выращивал аптечную ромашку и продавал ее всем страждущим, а то и бесплатно отдавал. Не становятся святые герцогами, только мучениками.

Карраскилья подвигал артефакты покойного принца по столу и решил:

— Дон Алехандро, это я забираю. Вырисовывается весьма интересная комбинация.

— Со мной?

— В том числе и с вами. Но вы пока останетесь здесь. В Стросу вам сейчас нежелательно. Нужно подготовить почву, если вы понимаете, о чем я. — Карраскилья заговорщицки подмигнул, сделав это незаметно для Исабель. Забавно. У каждого из нас есть свои тайны, которые частично пересекаются с тайнами другого. Интересно, пересекаются ли тайны всех нас троих хоть в каком-то вопросе? — Дон Оливарес к вам вернется, когда сможет. Думаю, сможет скоро, как только передаст короля на попечение целителей. Что же касается вас, донна Болуарте…

— Я была бы вам очень признательна, если бы вы передали письмо моему отцу.

— Разумеется. Но я не могу оставить вас здесь. Вы поедете со мной в Стросу.

Только я успел порадоваться, что донну заберут, как она сразу отказалась.

— Я останусь здесь до появления отца или его людей. — И в голосе звякнул металл. Причем не какой-то там дешевенький, а булатная сталь, которую просто так не погнешь и не сломаешь. И руки донна выставила так что сразу стало понятно: чарам ее учили весьма качественно, и все, что выучила, донна готова применить, если ее станут заставлять что-то делать. — Причем приехавших я должна знать лично.

— Помилуйте, донна Болуарте, разве вам можно жить в таких условиях? — Карраскилья широким жестом обвел кухню. — Вы привыкли к комфорту.

— Имеющийся здесь меня полностью устраивает.

— А вы не боитесь, донна Болуарте, что проживание со мной вас компрометирует? — намекнул уже я.

— Дон Контрерас, мы с вами это уже обсуждали. Вы настолько ниже меня стоите по положению, что скомпрометировать не можете, — уверенно ответила донна. — Причем, если вам вдруг придет в голову такая идея, то вас тихо уберут. А вот с теми, кого мне может подсунуть дон Карраскилья, такое не пройдет. Если я с ним поеду, он выдаст меня замуж по своему усмотрению.

Карраскилья хохотнул.

— Донна Болуарте, недооцениваете вы дона Алехандро. Я бы на вашем месте задумался, почему королевский чародей приезжает к нему сам, а не вызывает к себе. Или не отправляет отряд стражников, чтобы дон наверняка прибыл по месту требования.

— У меня есть свои вопросы к дону Контрерасу, но задавать я их ему буду без посторонних, одним из которых являетесь ему вы, — отрезала Исабель. — С доном Контрерасом, дон Карраскилья, я чувствую себя в безопасности. Ему от меня ничего не нужно.

— Возможно, это всего лишь элемент игры, донна, — не растерялся я, — и я как раз плавно подвожу вас к тому, чтобы вы сами пожелали принести мне герцогство на блюдечке.

— Дон Контрерас, я могу желать чего угодно, в том числе и принести вам в приданое герцогство моего отца, но у него на мой брак есть свои планы, разрушение которых он воспримет однозначно, сразу убрав виновника. Я не хочу для вас такой судьбы.

Оставалось добавить: «Вы мне очень дороги» — и уже можно рыдать от умиления. Одни проблемы с этой донной: комнату отжала, треть жареной картошки тоже, сейчас намекает на вопросы, которые собирается задать после отбытия отсюда Карраскильи. И ведь не убедишь ее отправиться с королевским чародеем…

— Дон Контрерас не столь беззащитен, как вы могли бы подумать, — заметил Карраскилья, наслаждавшийся ее речью куда больше меня. Наверняка он уже встроил донну в какие-то свои планы.

— Дон Контрерас — всего лишь ученик проклятийника, которого гравидийские шпионы очень легко выкрали прямо отсюда, — напомнила Исабель. — А мибийской гвардии на охране я почему-то не заметила, какая непременно была бы, если бы он хоть что-то из себя представлял.

Карраскилья засмеялся неприлично громко и очень заразительно. Я сам с трудом удержался от смеха, когда отвечал:

— Все, донна Болуарте, вам удалось меня унизить. Поэтому я вам отказываю от дома.

Она смерила меня выразительным взглядом и решила, что тут должны исполняться только ее желания.

— Я не поеду с доном Карраскильей и не уговаривайте.

— Вы только что сказали, что я не смог себя защитить, и были совершенно правы. Не смог защитить себе — не смогу защитить и вас.

— Не переживайте, дон Контрерас, теперь рядом с вами я, и я покажу вам, как нужно отбиваться.

Вот теперь я запереживал по-настоящему, а вместе со мной и Шарик, который нервно дрыгнул лапами на моем плече и сказал:

— От кого это донна собралась отбиваться? Я — за мирную жизнь, а не за военные действия.

— Подозреваю, донна Болуарте, что если бы вы это знали, то сейчас сидели бы не у меня на кухне, а в замке своего отца.

— Из этой неприятности, дон Контрерас, я вынесла определенный опыт, именно поэтому я не выйду из башни, пока не приедет мой отец. Дон Карраскилья, я вас сейчас принесу письмо, которое нужно передать. Я его уже написала.

Она упорхнула за письмом, а Карраскилья заявил:

— А ведь неплохой вариант, дон Алехандро, не находите?

И говорил он сейчас совсем не о способах передачи письма герцогу Болуарте.