Новая жизнь 3

Глава 24

Натсуми. Черно-белый хищник социального океана моего класса. Нет, даже моей школы. Все-таки мы — выпускники в следующем году ноги моей в пенатах родной альма-матер не будет, в следующем году я буду управлять империей кошачьих кафе в которых будут мягкие котики и симпатичные девушки в белых передниках и с ушками на голове. То есть наша параллель — старшие, сенпаи всей школы. Среди старших классов Натсуми — безусловный лидер в социальном рейтинге «не тронь дурак, она тебя сожрет», с огромным отрывом после нее уже идут девчонки из других классов, та же Нагиса из «Е» класса или Тайп-ти, рыжая оторва со своими подружками из секции. Так что во всей школе царит, властвует и правит — Натсуми-тян. Которую и «тян» я называю только по ее настоянию. Так она конечно Натсуми-сама, чего уж тут.

Но я искренне (как выяснилось — наивно) полагал, что власть черно-белых заканчивается за воротами школы, что наша Orcinus Orca ограничена ареалом обитания, как и положено крупным хищникам. Однако судя по короткой реплике Юрико, Оркинус Орка считает своим ареалом не только площадь школьного двора.

— Ээ… моя Натсуми? — только и смог выдавить я.

— Кто такая Натсуми? — задает вопрос Сора. Ей интересно. Она не понимает. Я тоже не понимаю, что намного досаднее.

— Твоя Натсуми? — Юрико делает такое сложносочиненное лицо, что сразу становится ясно — вот он, явно преувеличенный скепсис: — это вот она — твоя? Скорее уж ты — ее. Я вообще удивлена, как она тебя на шоу отпустила… я же правильно полагаю, что знакомая, которая умеет доставать информацию …

— Да, я про нее говорил — признаю я: — но как она…

— Я ее не знаю, если ты об этом — отвечает Юрико: — она вчера мне сообщение прислала. Правила мне прислала. Инструкцию. И предупредила кое о чем.

— Но… какие правила? Какую инструкцию? О чем предупредила?! — знакомство Юрико и Натсуми не планировалось в принципе. Если и есть на свете предвестники катастроф, то сведение вместе Натсуми с ее ресурсами, опытом и умениями с Юрико — самой безответственной интриганкой из всех, кого я знаю — подпадает под определение «зловещих предзнаменований» один в один.

— Инструкцию по обращению с тобой — улыбается Юрико: — очень полезная штуковина, надо Соре дать почитать. Видать у нее немало опыта по обращению с тобой, Кен-та-кун…

— Да кто такая эта Натсуми?! — не выдерживает Сора: — вы о чем говорите вообще?!

— Но…

— Вообще не обращая внимания, Кента! — сияет Юрико: — с такой хорошей девочкой познакомилась! Но о чем мы с ней общаемся — это наш девичий сек-рет! — и она тыкает меня в нос указательным пальцем — буп!

— Ага. — ясно, новые вводные — вчера Натсуми написала сообщение Юрико. Исходя из этого могу ли, я предположить, что Юрико все знает и мне можно ничего ей не говорить? Было бы неплохо, да? Свалить ответственность на далекие плечи и немаленькую грудь Натсуми и выдохнуть. Но нет. Основное отличие взрослого человека от ребенка — это умение брать на себя ответственность. И поскольку у бога нет других рук, кроме этих и других коленок, кроме как у Юрико — то и позволить себе отпрыгнуть в сторону от неловкого разговора я не могу. У меня еще есть пять минут.

— Это отлично, что ты Натсуми знаешь — говорю я: — именно она мне эти сведения о тебе и накопала.

— Натсуми то, Натсуми се… пойду я пожалуй — говорит Сора и делает шаг в сторону. Остановить? Лучше все же поговорить с Юрико наедине. Я киваю Соре и она уходит, оставляя нас. Все-таки Сора иногда умеет… как говорят — читать атмосферу. У меня с этим трудно, я скорее испортить атмосферу могу.

— Хорошо — говорит Юрико: — выкладывай уже. Я так поняла, что ты не про свою подружку — Шерлока Холмса и мисс Марпл в одном флаконе.

— Она рассказала мне про «божественные деньги» и твоего отца — говорю я. Все равно безболезненного способа сказать это не существует, лучше сорвать бинты сразу.

— … — Юрико замирает. В ее глазах что-то мелькает и уходит в глубину, на моих глазах она не движет ни единым мускулом, не моргает и даже кажется не дышит, но я вижу, что она — закрылась. Раз — и шторки опущены, никого нет дома, чужим здесь не рады.

— И я не вижу здесь никаких проблем. — говорю я, заполняя паузу: — то есть такие вещи как плохая репутация меня никогда не волновали в принципе. Хотя сама по себе репутация была придумана как слабая замена карме в будущей жизни — я все же полагаю, что у любого человека есть шанс, а уж тем более, когда тень репутации ложиться на родственников… сын за отца не отвечает и … что? Куда ты? — Юрико разворачивается и уходит ни сказав ни слова. Вот черт, что за манера тут у людей прорывать разговор на полуслове с таким видом, будто «сам все знаешь». А если не знаю? Вот сейчас — не знаю в чем дело!

— Чего ты ей сказал? — спрашивает Сора, появляясь рядом: — что это с ней?

— Пу-пу-пу-пу-пу… — выдыхаю я: — и как ее жить, жизнь эту вашу?

Наконец появляется Шика-сан, уже без этой своей современной аналогии маски Чумного Доктора и машет нам руками — дескать садитесь, сейчас начнется.

— Слава богу, что у нас тут не AKBingo — ворчит Эйка: — и не придется цикаду через трубочку в рот Нобуо задувать…

— Сейчас… сейчас — Шика-сан отходит в сторонку и на сцену выходят мужчина и женщина. Они выходят откуда-то из пространства позади сцены, и я отмечаю себе что там есть второй (третий?) выход.

— Где суфлер? — говорит мужчина и брезгливо кривит рот: — нет суфлера. Как работать? Менеджер! Менеджер! Сделайте что-нибудь!

— Всем привет! — лучезарно улыбается нам женщина: — я буду вашей ведущей сегодня! Меня зовут Кика! Прошу любить и жаловать! Шика-сан, пожалуйста помогите Кэйтаро-сану, он без суфлера переживает.

— Конечно! — суетится Шика, как-то организовывая новую камеру прямо в гостиной. Камер оборудована телесуфлером и мужчина успокаивается, требует апельсиновую воду и мятные конфетки.

— А ты не поддавайся на провокации — улучив минутку шепчу я Эйке. Та поворачивается и смотрит на меня.

— Я стараюсь — говорит она: — ты меня даже не возбуждаешь, поверь мальчик. Вот этот здоровяк, с которым ты дрался — это мужчина, я понимаю.

— Да я не про это — морщусь я. Судя по всему, теперь каждая моя беседа с участниками проекта будет начинаться с шуточки про «Дар Любви и Секса». Как же тут мимо пройти.

— Я про Нобуо — говорю я: — уж как-то легко все на него забычили. Нет, слов нет, парень он не то, чтобы очень социальный, но и травли не заслуживает…

— А ты слышал, что он про меня сказал? — спрашивает Эйка и тычет в меня пальцем: — слышал? Что я — старушка! А мне двадцать семь! У меня, между прочим — два альбома и один сольник! Нормальный результат для девчонки из Сибуи!

— Да слышал я, слышал. Развели его на слова просто, вот и все. Сболтнул лишнего… но судя по виду — жалеет о том, что сболтнул.

— Правильно жалеет. — задирает нос Эйка: — вот владела бы я мечом как Сора — его голова бы по полу только так покатилась! — и она показывает руками — как именно и добавляет звуки «тум-тум-тум» — вот так бы и катилась и такие вот звуки издавала. Закатываю глаза. Вот не видят люди, что ими манипулируют и господина Нобуо просто подставили.

Вообще, «Токийский айдол» в отличии от многих других шоу считается более-менее приличным и глубоким — тут нет балансирования в одном купальнике на краю прозрачного бассейна с кипятком, узнавания участника шоу по голым ягодицам, шлепанья по гениталиям мухобойкой или поедания тараканов. Поэтому среди участников есть и школьницы/школьники. Японцы в принципе относятся к наготе поспокойней чем европейцы, хотя до всей этой реформы Мэйдзи все бани вообще общие были. Как вот от нации, где мужчины и женщины мылись вместе на постоянной основе, мы пришли к возмущенному «кьяя!» — только потому что трусики видно — мне решительно непонятно.

Хотя мне как-то Наоми что-то про это объясняла — дескать все по правилам. Вот, скажем приехали всем классом в горячие источники, где купальня общая — и ничего, все раздернутся как миленькие и мысли не будет про «меня же увидят голой». То есть — ситуация социально приемлемая, все нормально, все же голые, значит и мне можно. Парадокс. А вот в ситуации социально неприемлемой — когда все одетые и вести себя должны соответственно — задралась юбка и сразу краска в лицо и боевой клич индейцев племени Кьяя раздается. Кстати, сюда же относится и возможность быть невидимым в неловкой или странной ситуации, когда люди тебя не замечают. Сколько телешоу на этом принципе построено и не счесть!

В любом случае, несмотря на мягкотелость и отсутствие ванны с кипятком, трубочек с цикадами, тортов в лицо, мухобоек по гениталиям и прочего — «Токийский айдол» это вам не ванильное пирожное. В каком-то из сезонов одна из участниц даже самоубийством покончила — не на шоу, а чуть позже. Широкая общественность невзлюбила ее имидж, который даже не она выбирала, мы же видим, как студия может акценты расставить. Хина Китсуми — молодая певица и гимнастка, дерзкая и высокомерная «царица подиума» — как ее называли. Именно «Царица» — по-русски. Потому, что она была холодна как зима у этих сумасшедших русских. Этот образ ей «поставили» на студии и попросили отыграть — так она потом написала в соцсетях. Но фанаты шоу приняли все за чистую монету и подняли огромную волну незамутненного хейта — писали ей на телефон, в соцсети, в мессенджеры, подбрасывали домой мертвых крыс в пакетах из-под доставки (она уже из дома не выходила, бедняжка, заказывала все на дом доставкой), писали оскорбления и пожелания смерти на заборе напротив ее окон — просто чтобы она увидела. В результате осенью прошлого года в сети появился ее последний пост — фотография с котом и подписью «Я так больше не могу, простите. Всем счастья и долгой жизни». Она вскрыла себе вены в ванной.

Был большой скандал, кого-то из особо ретивых хейтеров даже привлекли к ответственности, но они отделались лишь крупными денежными штрафами. Студия тут же умыла руки и заявила, что «никого не заставляла» и что «в контракте все написано». Выплатила символическую сумму штрафа и продолжила в том же духе.

Вот и сдается мне, что в лице Нобуо-куна студия снова себе козла отпущения нашла. Наверняка обработали его в кулуарах, чтобы вел себя как скотина, повысокомернее, а у него в крови и своя дурость да наглость имеется, вот и сложилось все. Так мы его прямо тут затравим, на проекте. И не то, чтобы его прямо жалко было, если дурак, то пусть выхватывает, но… но не давала покоя одна мыслишка — вот неужели мы все тут такие предсказуемые и легко манипулируемые? Прямо даже не двухходовка, тут все в один ход, примитивно, как дубиной по голове — «народ! Он же вас Желтым Земляным Червяком назвал! Всех! Ату его!» — и все мы как послушные шавки загавкали и по следу понеслись, ноздри раздувая. Инстинкт. Все в незнакомом месте, постоянный стресс, постоянный самоконтроль, все накапливается … и тут есть кто-то, кого можно порвать, и никто ничего не скажет. Легальная цель. Что будет из этого замеса — повеситься ли Нобуо у себя в комнате, которую ему столь предусмотрительно только что выделили, или выдержит и озлобится, или не выдержит и сорвется, нападет на кого-нибудь — в любом случае для шоу только рейтинг вверх взлетит.