Новая жизнь 3

Глава 19

Что я умею делать — это людям мозги компостировать. Это высокое умение у меня от отца моего отца и от воспитания моей мамой. Вернее — мамой Кенты. Однако для того, чтобы человеку в мозг залезть — надо с ним сперва поговорить, как минимум. И это то, чего бы я хотел сейчас больше всего. Поговорить. В самом деле, неужели я так много прошу — всего лишь разговор двух цивилизованных людей, которые в состоянии культурно выслушать друг друга без всего это «а давай-ка сломаем ему череп и вырвем позвоночник».

Примерно такие мысли крутятся у меня в голове, пока я смотрю на самого Сомчая, Дробителя Черепов противоположном углу арены. В его же углу (сюрприз-сюрприз) — стоит и Косум, призывно лыбится в мою сторону и машет мне рукой, что вызывает на без того нахмуренном лице тайского бойца пару дополнительных глубоких морщин, похожих на трещины в земле после землетрясения.

Клуб вечером разительно отличается от клуба утром и днем — тут просто яблоку негде упасть, шумно, душно, громко играет музыка и басы отзываются во всем теле. Свет падает на арену отовсюду и я только стараюсь не сильно жмурится за пределы арены — все равно ничего не видно. Только что отыграли свое выступление Юрико и Сора, но я даже не следил за ними, нельзя эмоционально распылятся перед поединком, какой бы он ни был подставной. Начать с того, что любая история про подставной поединок рассказывает нам о том, как все идет не по плану. Чертов цыган Микки, который нокаутировал «Бомбардировщика» Харриса, Бутч Куллидж убивает на ринге какого-то недотепу, который поверил мистеру Уоллесу, что все пройдет по плану, все пройдет тип-том, Томми. Нет, поединок есть поединок и всякое может случится. Особенно в свете озорной улыбки Косум, которая прямо-таки сияет из угла Сомчая. Глядя на то, как она разминает плечи здоровяка мне тут же вспоминается сцена в раздевалке буквально несколько минут назад.

Антуражные и великолепные красотки Лин и Лан. — помогают мне со шнуровкой перчаток. Одна торопливо протирает мне пот (я разогревался), другая — достает капу и аккуратно вкладывает ее мне в рот.

— Кента! — говорит Лан, наклоняясь ко мне, чтобы было слышно и повышая голос, перекрикивая шум, который доносится из зала: — я слышала, что ты и Косум … встречались на проекте!

— И я слышала — серьезно кивает Лин и они вдвоем переглядываются. Я мотаю головой и мычу, потому что с капой во рту очень трудно отрицать очевинную ложь, клевету и поклеп.

— Тогда! — говорит Лан: — у нас с сестрой будет просьба! — и она, склоняется в поклоне и протягивает мне небольшой красный конверт. Ее сестра также склоняется в почтительном поклоне.

— ….? — вопросительно гляжу на конверт. Даже если бы я захотел его взять — я бы не смог. У меня на руках перчатки, у меня нет карманов в шортах… или есть? Оказывается — есть. Заметив мое затруднение Лан расстегивает молнию на кармане шорт и просовывает красный конверт туда. Что это? Талисман? Интересно, они верят в такие вот штуки на моле боя? Все-таки клановые предрассудки…

— У нас умер дедушка Чин! — говорит мне в ухо Лан: — мы его очень любим! Пожалуйста передай ему это письмо и наилучшие пожелания!

— И от меня тоже! — добавляет Лин: — скажи, что у нас все хорошо и мы не опозорим честь нашего рода!

— ..?! — изумление достигает своего предела, я выплевываю капу в перчатку и задаю вопросы.

— О чем это вы? — спрашиваю я: — при чем тут ваш дедушка?

— Ну… это же очевидно — говорит Лан и снова бросает взгляд на Лин. Лин — пожимает плечами, мол сама и объясняй.

— Э… ну слухи дошли, что ты и Косум… что ты и она… в общем что вы там в душевой… — подбирает слова Лан: — и …

— Ой, да чего ты тут! Трахались вы с нашей Белоснежкой прямо в душевой! Об этом все знают! — рубит сплеча Лин: — вот.

— Неправда — отрицаю я: — не было. Ложь, клевета и поклеп завистников.

— Правда-неправда это уже без разницы. — говорит Лин: — тут главное, что Сомчай в это верит. Потому как Белоснежка ему сказала.

— Ох ты… — говорю я и светлый образ Косум с ее ослепительной улыбкой теряет в моих глазах добрую десятку пунктов рейтинга. Зря я с ней в душевой… стоп, а у меня был выбор? Какой? Отбиваться от нее? Не уверен, что отбился бы. И все равно — уже поздно думать об этом. Время принимать последствия своих решений, или как в данном случае — пассивного непринятия решения вовремя.

— И раз уж Сомчай все равно знает — передай это дедушке Чину! — Лан указывает глазами на карман в шортах, куда она положила конверт: — там письмо и бумажные деньги. И фотографии, которые мы сделали на прошлый Новый Год. Он обожал семейные праздники!

— Но как я… — и тут до меня, тормозного доходит. Клановые предрассудки, да.

— Если ты вдруг умрешь — добавляет Лан для меня тупого: — потому как Сомчай и так злой обычно, а уж сейчас и вовсе. Нам очень жаль.

— Нам будет тебя очень-очень жаль — кивает Лин: — ты хороший парень. Кстати, а можешь дедушке соврать, что ты мой жених? Ему приятно будет!

— Лин! Нельзя врать мертвым предкам! И Кенту-куна нельзя заставлять врать сразу после смерти! Какая у него там репутация будет?

— Да какая разница! Мы можем с ним быстро тут пожениться, тогда и врать не придется! — закатывает глаза Лин: — Кента, я тебе нравлюсь? А ты мне тоже! Все, считай мы жених и невеста. Было бы больше времени, я бы… а вот! — и она с размаху целует меня в губы. Ее губы на вкус — словно спелая малина. Я успеваю подумать, что я своей смертью не умру точно, у этих девушек целая семья за ними, клановые мстители какие-нибудь… блюстители девственности юных наследницы, что там еще? Полиция Нравов?

Лан оттаскивает от меня Лин и я испытываю неясное чувство сожаления. То ли по прерванному поцелую, то ли по такой короткой жизни, которая вот-вот закончится ударом ноги в голову от Дробителя Черепов.

— Все, пошли! — говорит Лан: — время!

— Передай дедушке, что мы с тобой жених и невеста и только трагический случай заставил нас расстаться! — торопливо тараторит Лин, пока мы идем по коридору.

— Вот ты… аферистка. — шипит вторая сестра: — это называется фиктивная помолвка.

— Поцелуя в губы по внутреннему семейному кодексу — достаточно! — задирает голову Лин: — а ты просто завидуешь!

— А как я вашего деда на том свете найду — решаю все же уточнить. Потому что уж кто-кто, а я точно знаю что смерть это только начало и чем черт не шутит — попаду туда, куда девушки предполагают. А носить с собой невыполненное обязательство в посмертии — меньше всего охота. Помирать, кстати, тоже неохота, но тут уж как получится.

— А такой вредный дед, который начнет из тебя дерьмо выбивать со словами «как ты посмел опорочить честь моей внучки!» — вот он и есть — услужливо подсказывает мне Лан.

— Лан! — возмущается Лин: — не слушай ее! Он такой низенький и со шрамом на правой щеке. О! А еще у него родинка на спине, ближе к ягодице. Левой. Зовут его Чин Укротитель Драконов.

— Очень приятно — говорю я и тут мы выходим прямо в ослепительный свет…

— Хаджимэ! — машет рукой Косум, которая как ни странно — еще и рефери на ринге… или нет? Нет, здесь нет рефери на ринге, махнув рукой, Косум ретируется и поспешно взлетает на ограду клетки, откуда оглушительно свистит, заложив два пальца в рот. Спрыгивает на ту сторону и прижимается к сетке с жадным интересом в глазах. Я думаю, что если сегодня я встречусь с старым Чином, Укротителем Драконов — то обязательно найду еще и парочку предков самой Косум и пожалуюсь им, что их внучка совсем от рук отбилась. А еще немного жалко Сомчая — если она и вправду его девушка, то хлебнет парень горя, независимо от того, какой он боец.

— Ааарргх! Ты — труп, мелкий червяк! — кричит Сомчай с сильным тайским акцентом и это звучит забавно, но мне не до смеха. Потому что Сомчай срывается с места и оказывается совсем рядом со мной. Мощный хук справа — ухожу нырком и тут же — отшатываюсь, теряя равновесие, нельзя нырять, нельзя. С тайцами — никогда не ныряй, глупец. Потому что коричневое, загорелое и покрытое шрамами колено — проносится мимо с мощью стенобитного орудия. Только сейчас понимаю, что Сомчай — не носит капу. С другой стороны — зачем она ему? Его вес примерно в районе твердых девяноста или ста килограммов сухой мышечной массы, он на пике своей физической формы, его голени отливают той самой желтизной, которая дает понять, что они уже превращены в оружие, он может срубать этими ногами бамбуковые деревья и дробить стволы пальм. Его локти и колени — покрыты шрамами, на бритой голове — также видны эти самые шрамы, среди которых безошибочно выделяются следы от зубов. Муай Боран.

Очень приятно думаю я, мало того, что у нас тут машина для убийства, так он еще и Муай Боран практикует. Как я узнал? Шрамы на голове. Такие вот шрамы от зубов на своей голове вы можете получить только двумя способами — если вас пытались съесть зомби во время зомбиапокалипсиса (мозги! мозги!) или вы ударили кого-то головой в лицо, когда этот кто-то еще и рот открыл… и делаете это на регулярной основе. Поскольку зомбиапокалипсиса в последние двадцать лет не было замечено — могу предположить, что Сомчай присовокупил к восьми орудиям девятое… ведь Мауй Боран по-другому называют еще науа ауют, что по-тайски как раз означает — «Девять орудий». Два кулака, два локтя, два колена и две стопы. И одна голова.

И… успею отпрыгнуть в сторону, пропуская удар мимо, бью в разрез… джоут! Кулак будто врезался в каменную стену, удар отдает аж в предплечье, голова Сомчая даже не откидывается назад. Но не это меня удивляет, а то, что он даже не моргнул, принимая джоулт прямо в переносицу. Мощная шея. Сильные мышцы, крепкие сухожилия… огромный боевой опыт. На какую-то секунду я чувствую себя маленьким еврейским мальчиком с пращой перед великаном в доспехах. Ах, да — у меня нет пращи.

— Хэк! — лоу-кик, от которого я не успеваю уйти назад и остается только поднять ногу, принимая его на прямой блок и молится, чтобы этот удар не снес меня как пушинку. Кто овладеет этим ударом — тот может править миром — говорят тайцы я не знаю, как насчет мира, но уж парочку островов Сомчай бы заслужил, это точно.

К моему удивлению — удар не сносит меня с ног, не ломает мне бедро и даже не заставляет зашипеть от боли. Прежде чем я понимаю в чем дело — мне приходится реагировать. Миддл-кик! Не уйти! Подаюсь чуть вперед, чтобы выйти из зоны оптимального поражения. Сжимаюсь, подставляя локоть в прямом блоке, прямо напротив многострадальной печени — в ожидании боли. Я видел, как Сомчай таким вот ударом ломал парочку бейсбольных бит. Меня отбрасывает к сетке и я отталкиваюсь от нее — маневрирую.

Сразу же — пробиваю лоу-кик. Сомчай принимает удар на ногу, даже не подняв ее, лишь чуть развернув на носке внутрь. Нога отлетает от его бедра, словно от литого каучука — он еще и добавляет, поддав бедром навстречу. В результате на возвратном движении моя нога не возвращается на место, ее проносит мимо, равновесие теряется и на какую-то долю секунды я зависаю, пытаясь восстановить равновесие. Излюбленный прием адептов Ашихара — вывести из равновесия. И … мощный лоу-кик сносит меня с ног! Я падаю на спину, отбив рукой страховку и перекатываюсь, чтобы не дай боже не угодить под добивающие удары Дробителя Черепов. Но Сомчай не атакует упавшего, он молча стоит, опустив руки и глядя на меня.