Король, у которого не было сердца

* * *

Если могли вы забыть Одиссея, который был добрым,Мудрым царем и народ свой любил, как отец благодушный;Брошенный бурей на остров, он горе великое терпитВ светлом жилище могучей богини Калипсо, насильноИм овладевшей; и путь для него уничтожен возвратный:Нет корабля, ни людей мореходных, с которыми мог быОн безопасно пройти по хребту многоводного моря.Гомер. Одиссея. Песнь пятая[1]

За пятнадцать минут до начала лекции по литературе Старого Света, в летнюю программу которой входила античная культура, аудитория уже наполовину заполнилась. Кто-то читал, большинство склонились над телефонами, а некоторые особенно старательные студенты переписали спроектированный на стену отрывок.

– Грэйс сегодня утром опоздала на лабораторную по химии, – с укором сказал Тони, раскладывая вокруг себя книги, словарь, цветные ручки и блокнот. Он посещал этот предмет для ознакомления и не собирался сдавать тесты, но стремился вынести из потраченных часов максимум пользы.

– Да, мы вчера выпили немного.

Полный презрения взгляд был ответом на улыбку.

– В самом деле немного?

– В самом деле. – Джек безуспешно пытался сдержать широкий зевок, ставящий под сомнение его рассказ. – Посидели в баре, выпили пару коктейлей… Я ведь не мог не отпраздновать с Грэйс день её рождения.

– Всё надо делать вовремя, а не заставлять друзей подстраиваться под тебя, – заметил Тони. Он уже в третий раз нервно обвёл взглядом зал, мельком посмотрел на дверь и вновь изучил все места в аудитории.

– А если она не объявится до начала, мы успеем свалить и заняться чем-нибудь поинтереснее? – съязвил Джек.

Вопрос был проигнорирован – Тони как раз выискивал переведённый отрывок из «Одиссеи» в томике с оригиналом. Открыв нужную страницу, он пробубнил себе под нос текст и выписал незнакомые слова, после чего сообщил как бы между прочим:

– Надеюсь, до вечера Грэйс оправится и на предстоящем свидании будет чувствовать себя хорошо.

Джек поперхнулся воздухом.

– Вон там. – Тони указал на первый ряд, где в углу сидел ничем не примечательный блондинистый парень. – Его зовут Теодор Уолш. Они с Грэйс познакомились несколько недель назад на концерте и с тех пор иногда гуляют вместе. Сегодня первое настоящее свидание. Теодор приятный, добрый и воспитанный, он тоже любит музыку.

Джек с плохо скрываемым отвращением оглядел избранника Грэйс. Высокий, одновременно худой и широкоплечий, с приплюснутым носом, но мужественно выдающимся подбородком. О, этот подбородок, должно быть, скрывал от его взгляда книгу на коленях. Характеристика Теодора, внешний вид и даже его занудное имя нагоняли тоску.

– Не годится, – огласил Джек результат торопливых исследований.

В попытке спрятать улыбку Тони ниже склонился над книгой.

– Сомневаюсь, что Грэйс может заинтересовать подобный экземпляр, – продолжил Джек, надеясь услышать от друга смешок с поддакиванием.

– Хм.

– Между прочим, такие тихони с заурядной внешностью чаще всего имеют багаж комплексов и оказываются извращенцами!

Вот же весомый аргумент! Но и он не произвёл впечатления на Тони.

– Пусть этот Теодор и не маньяк, он наверняка унылый сноб. Нам с тобой пора решить, кому сегодня вечером спасать Грэйс и развлекать её после неудачного свидания.

Тони перелистнул страницу и наконец решил поддержать разговор:

– Пусть это будет тот, кто больше ревнует.

Джек фыркнул. Странно было слышать столь нелепые выводы от человека, с которым его больше десяти лет связывала тесная дружба.

– Я не ревную, – вкрадчиво ответил он.

– Хм.

– Я не ревную. Просто этот зануда не подходит Грэйс. Поверь, как только она встретит своего прекрасного принца, я первым благословлю счастливую пару.

Теперь рассмеялся Тони:

– Ох, напомню я тебе эти слова.

– Уж не забудь! – Взглянув на входную дверь, Джек мстительно оскалился. – А пока можешь прятаться под стол – твоя принцесса идёт.

Её звали Самира. Она появилась в университете два месяца назад, и волею случая или судьбы в наполненном студентами холле именно у Тони она спросила дорогу в деканат.

В вопросах романтических отношений, как, впрочем, и во многих других вопросах, Тони придерживался рациональных взглядов. Он считал, что внешность вторична, а единственный способ влюбиться – это провести много времени вместе. Но в то утро, когда Тони смотрел вслед удаляющейся Самире, его нейронные связи переключились, и мозг вместе с остальным организмом заработал по-новому. С тех пор они не обменялись ни одним словом, зато Тони узнал расписание девушки и в ту же неделю сам начал посещать литературу и историю.

Как человек с хорошим зрением, Джек признавал, что Самира привлекательная. Весьма бесцветное определение для неё: привлекательная. Конечно, у многих девушек бывают выразительные голубые глаза, длинные волосы цвета акациевого мёда и фигура, приятные изгибы которой понуждают обернуться и рассмотреть их со всех сторон. Но Самира таила в себе нечто загадочное, притягательное… её образ сохранялся на сетчатке и будоражил фантазию.

И всё же Джек не ожидал, что его здравомыслящий друг попадёт под такие примитивные чары. Станет краснеть, приглаживать чёлку, одёргивать воротник и подолгу торчать в коридоре, зная, что Самира может пройти мимо.

Дождался наконец. Самира вошла в аудиторию перед самым началом лекции и заняла свободное место рядом с Джеком. Тони вжался в стул.

– Привет, – весело поздоровался Джек.

Самира кивнула. Не захватив книг или конспектов, она просто сложила руки на коленях и переключила внимание на отрывок из «Одиссеи». А через минуту появился профессор Маршалл, и лекция началась.

Джек не слушал. Чувствуя себя Одиссеем между Сциллой и Харибдой, он мечтал исчезнуть. Мистер Маршалл рассказывал что-то важное про предстоящий тест, а Джек размышлял о более насущном: как заставить девушку справа обратить внимание на его робкого друга слева. Тони сосредоточенно конспектировал, изображая невозмутимость, безразличие и другие чувства, не имеющие отношения к действительности.

Тем временем профессор Маршалл перешёл к основной части занятия и спросил студентов, какие черты характера, по их мнению, формируют героя поэмы. Конечно, ум, хитрость и находчивость назвали сразу. Когда очередь дошла до Тони, он сказал:

– Преданность. Преданность семье, родине. Ведь Калипсо могла подарить ему вечную жизнь, но Одиссей выбрал опасный путь домой.

Самира издала неясный звук, похожий на смешок. А мистеру Маршаллу ответ понравился, и он одобрительно кивнул.

– Джек?

Профессор прекрасно знал, что Джек от скуки просиживает штаны на его лекции, но не собирался дать ему поспать.

– Непомерная гордыня – верный проводник на пути к краху, – ответил Джек.

– Поясни.

– Что, как не тщеславие Одиссея запустило череду несчастий и повлекло долгие годы скитаний? После спасения из пещеры Циклопа Одиссей сначала назвался «Никто», но потом не удержался и выдал своё имя. А разборки с Посейдоном с чего начались? Вот именно. Преданность – в некоторой степени; всё же он хотел вернуться на родину великим героем, победившим в войне, чтобы слушать хвалебные песни и благодарности.

– Ты прав наполовину, – шепнул Тони, – в первую очередь Одиссей мечтал вновь увидеть жену и сына, а уж потом…

– А ты слишком хорошо думаешь о людях.

Профессор пока не стал комментировать ответ и обратился к Самире:

– Мисс? Простите, не знаю вашего имени. Как вы считаете?

Самира задумалась на минутку и звонким голосом спросила:

– Как назвать героя, который оставляет любимую жену ради подвигов и славы?

– Болван, – ответил мистер Маршалл. В зале раздались смешки.

– Тогда это мой ответ, – сказала Самира.

Профессор снял пиджак, аккуратно повесил его на спинку стула и разгладил плечи. Поскрёб ногтем маленькое пятнышко от кофе на воротнике, сдвинул портфель так, чтобы ручка легла параллельно краю стола, – так он обдумывал деликатный ответ.

– Попробуйте не оценивать поступки героя столь поверхностно, – сказал профессор мягко, – если детально рассмотреть…

– Я не собираюсь ничего рассматривать, – перебила Самира невежливо. – Выбор сделать просто, нужно лишь распределить для себя чаши весов.

Все смотрели на неё, даже Тони позабыл о смущении.

Сэм Маршалл тринадцать лет преподавал литературу в этом университете и выработал в себе терпение и стойкое чувство такта. К примеру, он ни разу не позволил себе обвинить студента в тупости.

– Сделать выбор бывает непросто, – попытался объяснить он. – Романтики называют любовь главным курсом в жизни, но когда речь идёт о чести и долге, чувствами приходится жертвовать. Порой бывают непреодолимые обстоятельства. Вы читали поэму, мисс?

Ничего не ответив, Самира подскочила и, пусть торопливо, но сохраняя осанку королевы, вышла из аудитории.

Сорок минут спустя Джек сидел в кабинете профессора Маршалла в ожидании его самого. В животе неприятно заурчало, и Джек в очередной раз коротко взглянул на закрытую дверь. Зачем профессор послал за ним, если собирался так надолго задержаться?

Кабинет был небольшим, но заполненным максимально возможным количеством нужных, а также вовсе не обязательных предметов. Рабочий стол выглядел полем битвы между книгами и конспектами; Джек нашёл и успел три раза перевернуть красивые песочные часы, рассмотрел все фотографии в рамочках, понюхал засохшее содержимое нескольких запылившихся чашек. Здесь же поместились глобус и стаканчик от мороженого, который получил вторую жизнь в качестве хранилища для канцелярских принадлежностей.

Это сейчас профессор Маршалл был солидным респектабельным мужчиной немного за сорок, который всегда вовремя приходил на работу и уходил домой, носил квадратные очки, костюм и кожаный портфель со сломанной застёжкой. А в молодости, так говорили, он слыл неугомонным путешественником. Большая карта на стене с множеством красных флажков в самых неожиданных уголках мира демонстрировала историю его приключений. Теперь с трудом верилось, что двадцать лет назад Сэм Маршалл как-то заблудился в тропическом лесу Амазонки и питался поджаренным на костре мясом змей. Возможно, это была сильно приукрашенная правда или вовсе выдумка – сам профессор ничего не подтверждал и не опровергал, а позволял историям свободно курсировать по университету, обрастая новыми прикрасами.

Остальное пространство комнаты выглядело так же, как письменный стол. Здесь были маски (некоторые довольно жуткие), фигурки животных из дерева и глины, статуэтки мифических существ, ракушки, скелеты рыб, шкатулки, пугающие ветхостью книги и один стеклянный шар.

Дверь отворилась, профессор Маршалл вошёл с портфелем под мышкой и двумя стаканчиками кофе:

– Прости, что задержался, Джек.

Пристальный взгляд поверх очков.