Чужие земли

Да, решено, на новом месте ему будет тринадцать. Главное, не пятнадцать. Если поймают, то год тюрьмы и новую ворону на груди как-нибудь он перетерпит. Интересно, далеко на севере, где соседнее государство, каким знаком клеймят? На юге просто выжигают клеймо на лбу и сразу же выставляют на торги. Дикари! Нет, на юг пойдет только сумасшедший.

Эрве снял комнату в ничем не примечательном постоялом дворе, мимоходом сообщив хозяину, что через день-другой здесь его найдет дядя, задержавшийся в пути.

Уже на следующий день он познакомился с купцом, представившись сыном убитого в междоусобице грасса, не назвав его имени, и договорился, что тот возьмет его в свой караван совершенно бесплатно. Во-первых, купцу польстило, что с ним будет ехать самый что ни на есть настоящий грасс. А во-вторых, малец много места не займет, да и не проест купеческого достатка тоже.

Довольный своим очередным обманом, Эрве вернулся на постоялый двор, когда уже стало смеркаться. Расслабился, конечно. Да еще и вино это, которым его (конечно, бесплатно) угостил купец. Как следствие, не огляделся по сторонам, а прямиком направился вовнутрь, не обратив внимания ни на лошадей, мимо которых он прошел, ни на солдата, стоявшего с ними. И совершенно напрасно. Обратил бы внимание, то заметил бы на куртке солдата знаки местной стражи. И тогда мог бы просто пройти мимо двери, ведущей внутрь двора, направившись в сторону конюшни. А уже оттуда через невысокий забор мог бы спокойно покинуть подозрительный район. А что здесь делать городской страже?

Нет, дел у нее, конечно, может быть много, мало ли зачем она здесь появилась. В принципе можно было и не покидать расположение двора, а узнать о гостях и цели их появления хотя бы у конюха или слуг, время от времени появляющихся на конюшне.

Но он расслабился и, в результате, попался. Стража-то прибыла по его душу. Грантесса постаралась. И уже менее чем через час Эрве оказался в замке пред очами самого его хозяина.

Эрграсс Летонье оказался сухощавым сорокалетним мужчиной с властным и надменным взглядом. Стражники швырнули Эрве к его ногам. От пристального змеиного взгляда эрграсса несло сильным холодом. Эрве почувствовал, как его ступни леденеют, а все тело покрывается гусиной кожей. А ведь в зале, куда доставили парня, было вполне тепло. Правда, его рубашка была разорвана почти надвое, открывая взгляду эрграсса изображение двух ворон, выжженных на левой стороне груди пленника.

Владетельный господин задержал свой взгляд на клеймах и неожиданно слегка усмехнулся.

- Силетский грасс, - негромко он произнес, при этом лицо эрграсса вновь закаменело. – Отправьте его к Равиру, пусть допросит… нещадно.

В течение пары секунд Эрве стало вначале невыносимо жарко, хотя ступни ног, кажется, оставались по-прежнему ледышками, а потом его вновь охватил нестерпимый холод. Эрве знал, что означает нещадный допрос. Сейчас его станут пытать и, хотя он в первую же минуту после начала пытки расскажет все, что знает, а во вторую минуту вспомнит то, что, как он считал, давно позабыл, пытка все равно продолжится. Час, два, три… Пока его юное тело не превратится в мерзкий окровавленный обрубок.

Но и после окончания пытки страшная боль никуда не уйдет, не исчезнет в сонном забытье. Местный замковый маг, пристроенный к палачу, не даст ему избавительной потери сознания. И так будет продолжаться несколько дней, когда Эрве будет молить всех богов о приближении дня самой казни. И казнь на колу, на котором ему еще придется промучиться день или даже два, будет считаться подарком, потому что он, наконец, сможет умереть, избавившись от страшных мук.

Эрве, стоящий на коленях, повалился плашмя на пол и, дико завывая, пополз в сторону сидящего в кресле эрграсса.

- Я все скажу, всё! Мне восемнадцать лет, и я никакой не благородный… мой отец камнетес… я мошенник… вот вороны…

Пуская слезы и слюни, Эрве выложил эрграссу всю историю своей короткой жизни. Не забыв, правда, умолчать про то, что он немного владеет искусством волхвования.

Когда он поднял свои зареванные и безумные от страха глаза на сидящего перед ним господина, то заметил в его глазах довольные искорки.

- Летар, - обратился эрграсс к стоящему рядом с ним богато одетому человеку, - как тебе этот случай? Разве можно дать ему восемнадцать лет?

- Феномен, мой эрграсс, - ответил Летар, - удивительный феномен. На вид двенадцать, пусть тринадцать, но никак не восемнадцать. Впрочем, это же плебс, - закончил Летар, презрительно выпятив нижнюю губу.

- Этого… - эрграсс на мгновение задумался, - к Равиру. Пусть сегодня же поставит клеймо. Послезавтра даст плетей, а еще через день у нас будут гости, это их немного развлечет. Пусть готовит кол.

Эрграсс небрежно махнул рукой, сильные руки стражников подхватили легкое тельце и вынесли его из зала. Как его несли вниз, как калили клеймо, Эрве не помнил. В голове у него билась, сильно пульсируя, только одна мысль – спасен. Спасен! В смысле, спасен от долгих и жестоких мук. Да, через несколько дней его ждет мучительная и долгая смерть на колу, но это будет не сегодня и не завтра. К тому же один день мук лучше декады не менее страшных мучений.

На землю его спустила адская боль. Это раскаленное клеймо пронзило его левую сторону груди, на которой теперь красовались изображения трех ворон.

В камере, куда его отволокли, Эрве даже не приковали к стене, хотя несколько цепей различной длины и с зажимами для рук и ног свисали с двух стен. Решили, что неопасен, посчитав его за мальчишку-рецидивиста. Таких малолеток, промышляющих воровством, было много. Вот и тюремщики, видимо, приняли Эрве за двенадцатилетнего воришку. Стражники, принесшие его в подземные казематы, просто передали приказ эрграсса и ушли, не задерживаясь, обратно наверх.

Несколько следующих часов Эрве, напрягая все свои магические познания, лечил обожженную раскаленным металлом грудь. И довольно неплохо преуспел в этом. Боль затихла, зато силы совсем его оставили. Теперь он, обессиленный, лежал на грязной соломе и пытался просчитать дальнейшую свою судьбу.

Первым делом он нащупал под штанами кожаный мешочек, в котором еще оставалось пятнадцать серебряных балеров, проложенных листьями для того, чтобы ненароком не зазвенели. Мешочек был на месте. Пятнадцать балеров – сумма немалая. Хороший крепкий вилан стоил десять таких монет. Теперь надо было обдумать, как использовать эти деньги.

Подкупить стражу? Раньше, когда ему было лет четырнадцать, пусть даже пятнадцать, он так и попытался бы сделать. Но сейчас Эрве уже прекрасно понимал, что предложи он тюремщикам эти деньги за свой побег, то балеры, конечно, перекочуют в их карманы, а он так и останется в своей камере.

Пожалуй, с тем же эффектом можно предложить деньги за то, чтобы ему помогли быстрее умереть, а не мучиться сутки или даже больше на колу. Деньги возьмут, пообещают быструю смерть, но обещание не выполнят. И предупреждение, что он, не увидев выполнения обещания, начнет кричать о взятых у него деньгах, тоже окажется пустым звуком. Уже через час пребывания на колу ничего внятного он не сможет сказать, из горла будут вылезать одни лишь хрипы.

Остаются только плети. Вот здесь припрятанные им деньги уже смогут ему помочь. Бить можно по-разному. Со всей силы, да еще с оттяжкой, а можно ударить и полегче. И число самих ударов тоже приуменьшить. А обманут – у него будет время выкрикнуть о взятых у него деньгах. Тогда тюремщикам придется доставать их из своих кошельков, пополнив казну эрграсса.

Значит, предложить деньги за ослабление наказания? Но тут в голову Эрве пришла совсем уж безумная мысль. Если бы не ослабление боли, то, вероятно, он, измученный борьбой с болью от каленого железа, не смог бы додуматься до такого. До такого! В конце концов, что он теряет? Ну, получит плетей по полной, так снова воспользуется собственной магией, ослабляя болевые последствия.

Хорошо, что его не приковали к стене, иначе не смог бы доползти (действительно ослаб, снимая боль после клеймения) до дверей камеры и не достучался до тюремщика.

- Что стучишь? На «козла» хочешь?

- Господин стражник, позовите вашего начальника. Равира, кажется. У меня есть для него важное сообщение.

- Еще чего, будет начальник со всяким отребьем якшаться. А вот с «козлом» могу познакомить.

- С отребьем? Несколько часов назад со мной говорил господин эрграсс. С отребьем он не стал бы разговаривать. Зови начальника!

Тюремщик стоял, тупо уставившись на Эрве. Задача, которую надо было решить, для его мозгов, видимо, оказалась слишком сложной. Ведь как было просто. Какой-то мелкий воришка, пойманный и клейменный уже в третий раз, требует вызвать господина Равира. Да что с ним говорить, посадить на «козла» и хорошенько отхлестать. Но упоминание самого господина эрграсса… Взгляд тюремщика переместился с грязной и разорванной рубашки малолетнего воришки на его штаны. А те-то явно не для голытьбы. Пусть сейчас и грязные. Но не рванина же! И материал, кажется, не из дешевых. И основательно запачканные кожаные сапожки тоже стоили денег. Как же он раньше этого не заметил?

За начальником он ходил долго. Эрве даже хотел вновь стучать в дверь, но наконец на пороге появился и сам Равир.

- Ну, опарыш, что надо? Учти, если позвал впустую, сам лично тобой займусь.

- Господин Равир, я бы не осмелился попусту вас беспокоить. Пусть ваш человек отойдет подальше, дело не для чужих ушей.

- Выйди, - коротко приказ начальник тюрьмы.

- Сто пятнадцать балеров, господин Равир. Это столько я украл у грантессы Фелиси. Даже сто шестнадцать, но один успел потратить, прежде чем меня схватили. А остальные я спрятал.

- Где?

- Неподалеку от города. С такими деньгами глупо ходить маленькому мальчику. У меня такое уже было, когда отобрали деньги и золотые побрякушки, что я стащил у грасса Бартоме. За это мне дали первую ворону.

- Деньги где?

- Они будут ваши, если пообещаете, что не буду долго мучиться. Вы же можете это сделать. А для меня орать и хрипеть на полдня меньше много значит.

- Вот как? А если сейчас велю плетей дать? Сам про тайник с деньгами расскажешь.

- А потом перед казнью я все расскажу. Что мне терять-то?

Равир набычился, отступать перед каким-то малолеткой он не привык, но целых сто пятнадцать балеров. Богатство! И, в отличие от своих подчиненных, Равир, видимо, был посмышленей. Взять деньги, пообещать быструю смерть и не выполнить обещание. Мальцу уже не успеть сказать про деньги. Сидя на колу, быстро теряешь голос.

- Хорошо, говори, где тайник.

Эрве трижды описывал путь до лесного тайника, но приметы были такими невзрачными, что Равир взбеленился от злобы. Да как же найти этот тайник-то!

Конечно, не найти. Нельзя найти то, чего нет. Не было никакого тайника, как не было ста пятнадцати балеров. Пятнадцать монет были, но они до сих пор лежали в штанах Эрве. А результатом этого разговора стало как раз то, чего парень и добивался. Следующим утром дверь камеры открылась, и начальник тюрьмы, хорошенько связав Эрве, потащил его наверх. Сначала на задний двор замка, затем за его пределы, а потом и вовсе за городские стены.