Мир иной

Лития резко вскочила с корточек, на которых чертила рисунок, и даже немного подпрыгнула, что не произвело на Громалка ни малейшего впечатления.

— Чего тебя возмущает, — невинно произнёс он, — ты ведь не планируешь остаться старой девой.

— А… У…, - Лития пробурчала что-то невнятное.

Громалк спокойно продолжил:

— Насчёт веры сам не пойму. Причём здесь волна тоже. Обычно она символизирует повторение и движение. Но здесь почему-то пересекает кольцо противоположностей.

Он немного помолчал, вглядываясь в рисунок.

— Хотя погоди-ка, у тебя не дорисовано, но кольцо, похоже, переходит в спираль и она пронзена стрелой. Тоже символ повтора, но с переходом на новый виток. Стрела в данном контексте это, кажется, символ предназначения и одновременно его разрыв, переход на совершенно новый уровень. Нет, всё равно плохо понимаю.

Слишком обще, — подумал Плохой, — как и в любом предсказании.

Ясно, что рано или поздно Лития выйдет замуж. Да и остальное тоже можно пристегнуть к чему угодно.

— Ну, а у тебя, что? — повернулся к нему Громалк.

Артём уже начал жалеть, что согласился участвовать в этом цирке. С другой стороны, что он теряет?

Лития так и не погасила свой «светильник», поэтому Артём просто вошёл в круг его света. Немного нагнувшись, он принялся чертить на земле прямо пальцем, строя рядом с рисунком девушки свой.

— Имейте в виду, — предупредил он, — я почти не знаю эйтов за пределами основного набора. Так что, какие ассоциации были, такие были.

— Да, давай рисуй уже, — проворчала Лития, — учитель разберётся.

Похоже, ей тоже надоело тут торчать в темноте.

— Ладно, ладно, не знаю почему, но видения во всех трёх монолитах у меня были почти одинаковы. Вот так.

Он закончил чертёж.

— Хм, — Громалк был явно озадачен. — Довольно сложная символика. — Два переплетённых кольца противоположностей. И на них жизнь-смерть-жизнь. Нет, погоди, второе кольцо почему-то двойное. Ничего не понимаю. Всю эту триаду жизни-смерти пересекает волна. Рядом пустота, пространство, время. И кольца противоположностей надеты на стрелу. Это ты в каком монолите увидел?

— Прошлое. Но и в красном было почти то же самое.

— И в чём различие?

— Вместо стрелы там была дорога.

— Дорога?

— Да.

— Тогда символы не просто похожи, они по существу идентичны. Дорога — просто другая визуализация символа предназначения и жизненного пути.

— Забыл сказать, ближе к концу дорога разветвлялась, а потом соединялась вновь. И в неё била молния.

Артёму вдруг показалось, что Лития чего-то испугалась. Неужели его будущее столь страшно?

— А башни там случайно не было? — поинтересовался Громалк.

На мгновение Артём призадумался.

— А знаете, кажется, была, но я не уверен, слишком быстро и слишком нечётко. Похоже, именно в неё и била молния. А сама толи стояла меж ответвлениями, толи пересекала их целиком. И да, снова забыл, во всех трёх сетях на заднем плане имелся эйт духа, охватывающий всю эту графику целиком.

Он видел, что Громалк озадачен.

— Ну, поражаемая молнией башня, это символ кардинальной смены жизненных обстоятельств и одновременно серьёзного конфликта. Но разветвление и соединение дороги. Нет, совершенно не понимаю. Погоди, а третий монолит?

— Рисунок идентичный первому, но на этот раз разветвлялась стрела.

— Хм, ты в очередной раз задал мне загадку, буду думать, но пока не знаю.

По мнению Артема, существовали куда более интересные занятия, чем разбирать смысл гадания на кофейной гуще, пардон на монолитах с прожилками. Но возражать он не стал. Не ему же голову ломать, а Громалку. Жизнь и смерть, тоже мне откровение. Ясно, что он когда-то родился, и что, когда-нибудь, как ни печально умрёт.

Лития вдруг зевнула.

— А пойдемте-ка спать, — сделала она вполне разумное предложение.

Никто не стал возражать.