Слабая герцогиня. 10 способов унизить невесту

* * *

Хочется скакать куда глаза глядят, но я отмечаю всё, что попадается мне на пути. Глупо будет заблудиться, возвращаясь обратно. Глупо и унизительно.

Спустя довольно долгое время, когда мои бёдра и спина уже начинают ныть от непривычной нагрузки, замечаю отблеск воды между деревьев. Нахожу место, где можно свернуть с тропинки. Осторожно пробираемся вглубь, избегая острых веток, пока не выходим к берегу небольшого лесного озера. Спускаюсь на землю и ещё какое-то время даю дрожащим ногам отойти от верховой езды.

Как же хорошо! Раскидываю руки в стороны и кружусь, чувствуя себя птицей.

Ночь направляется к пологому берегу озера, чтобы напиться. Я разуваюсь и иду за ней, внимательно всматриваясь в молодую поросль травы. Удивительно, но берег и дно покрыты очень мелкой белой галькой, а вода настолько прозрачная, что чуть дальше, в глубине, можно разглядеть короткие стебли водорослей.

Зачерпываю ладонью воду и наслаждаюсь освежающим сладким вкусом. Почти уверена, что здесь бьют ключи, иначе бы вода не была настолько чистой.

Побродив босиком по гальке, возвращаюсь на берег. Довольная Ночь щиплет молодую траву.

Ложусь под деревом, раскинув руки и ноги. Сквозь ветви с весенней листвой видны редкие облака, горделиво плывущие по высокому небу.

Расслабляюсь и прикрываю глаза. Мирон, конюх, рассказывал, что здесь нет хищников. Охотники отогнали зверьё довольно далеко вглубь чащи. К тому же лес изобилует тропинками, значит, люди здесь — частые гости…

Подскакиваю от тихого ржания. Я что задремала? Наверное, сказывается стресс последних дней. Солнышко давно перевалило за зенит, и я порадовалась, что лицо было прикрыто тенью раскидистых веток. Даром, что ещё только середина весны, с такой бледной кожей лучше избегать высокого солнца.

Ночь тычется мордой в моё плечо и заглядывает в глаза.

— Думаешь, пора возвращаться домой? — глажу её по носу.

— Хрррр…

— Не хочется… здесь хорошо, — впервые с тех пор, как я очнулась, мне так спокойно. — Может, мне уволиться из герцогинь и переехать жить в какой-нибудь лесной домик? Буду держать свой огород, а по ночам купаться в озере голой.

— Хрр…

— А вот тут ты права… кто ж отпустит породистую кобылу на волю.

На умной мордочке отражается понимание.

Мы ещё какое-то время проводим у озера, после чего не спеша направляемся обратно. Конечно, стоило бы себя сегодня поберечь и остаться в комнатах… но ощущение полёта и свободы стоили этого риска. Я боялась, что ноги снова перестанут слушаться, тогда у меня были бы секунды, чтобы что-то предпринять и оказаться на земле прежде, чем я перестану контролировать тело и лошадь. Но я ощутила такой прилив энергии от осязания седла под собой, что была уверена — всё будет хорошо. И, к тому же, в лесу я отлично вздремнула. Отдых и свежий воздух, прямо как и рекомендовал королевский лекарь.

К конюшням подъезжаю, когда солнце уже начинает клониться к горизонту. Интересно, пропустила ли я обед? Назойливо сосущее чувство под ложечкой подсказывает, что да. А как я вообще себе это представляю после всего случившегося? Присоединиться к вечернему пиршеству, видеть самодовольный блеск в глазах Дафны, смотреть на их с графом воркование, отвечать на фальшиво-заботливые вопросы Итеона… и? Делать вид, что меня это не заботит?

Как бы я ни старалась держать лицо, но я не бездушная кукла. И не желаю терпеть завуалированные оскорбления, делать вид, что не замечаю ухмылки и их загадочные перемигивания, смысла которых я не понимаю и явно не должна понимать.

Устроить, что ли, второй разгрузочный день на ключевой воде и фруктах? Хоть какая-то от всего этого будет польза. С каждым днём тело ощущается всё легче, а с лица пропадает одутловатость, которая смущала меня в первые дни.

Возле конюшен отмечаю нездоровую суету, кто-то из работников, завидев меня, бежит в сторону особняка, кто-то вскакивает в седло и мчится в сторону леса. Меня встречают сразу несколько слуг, мнутся, хотят что-то сказать, но явно не решаются. Даже толкают друг друга локтями в бока.

— Говорите, что хотите сказать.

— Да мы это… мы помочь вам, госпожа.

— Мне не нужна помощь, можете идти, заниматься своими делами. Сама справлюсь.

— Так не велено…

— Тогда кто-то один пусть идёт за мной. Остальные свободны, — специально добавляю строгости в голос.

Спорить не решаются. И правильно. Не стоит. От горстки слуг отделяется высоченный худощавый молодой мужчина и быстрым шагом направляется за мной.

Свидетели моей задранной юбки мне, конечно, не нужны, поэтому решаю не спускаться сама и позволяю снять меня с лошади. Работник делает это очень осторожно и даже легко. Хм, надо же, какая сила, а выглядит щуплым.

Благодарю его, пока он смущённо опускает глаза и краснеет до самых кончиков ушей.

Поворачиваюсь, чтобы расседлать лошадь, но мужчина дёргается и забирает у меня инициативу:

— Что вы госпожа, я сам это сделаю.

— Ладно. Спасибо большое за помощь, — не спорю, потому что понимаю бессмысленность. Но тут мне в голову закрадывается тревожная мысль:

— Надеюсь, у работников конюшен не было проблем из-за меня?

Мужчина окончательно тушуется и растерянно озирается. Помощь ждёт? Но остальные работники уже занялись своими делами.

— Расскажите, пожалуйста.

— Его сиятельство очень негодовал, выяснял, кто помог оседлать, и кто посадил вас на лошадь.

— Кого-то наказали? — ужасаюсь запоздалой мысли.

— Нет, нет, — отшатывается работник, — господин очень редко наказывает, только когда действительно заслужили. Ну жалованье только грозился на этот месяц урезать, если не выяснится, кто вам помог.

— А если я сама себе помогла? Такое его сиятельству в голову не приходило?

— Дак… как же это вы сами бы лошадь оседлали? — широко улыбается, молодой человек, явно посчитав это шуткой. — Да, чтобы благородная дэя? Да ещё и целая герцогиня?

— Ясно… не продолжай. И сколько граф пообещал урезать? Только не вздумай обманывать.

— Что вы, ваша светлость, никогда б не посмел. По четвертушке салера и снимут.

— С каждого, кто работает на конюшне?

— Нет, только с тех, кто утром сегодня работал, я да ещё четыре человека всего.

— Я улажу это, пусть не тревожатся.

Уверенные быстрые шаги заставляют встрепенуться, повернувшись в сторону выхода.

Даже на таком расстоянии успеваю разглядеть вздувшуюся и пульсирующую жилку на напряжённой шее. Обычно ледяные глаза сейчас обращены в чёрные омуты. Это так свет падает?

Внезапно ощущаю себя совсем маленькой и беспомощной. Подаюсь назад и пячусь, путаясь в соломе, устилающей пол. Едва не теряю равновесие. Граф напряжённо замирает, меняясь в лице. А я успеваю взять себя в руки, резко разворачиваюсь и пускаюсь к противоположному выходу.

Он же не может?… Нет, он бы не стал!.. Я племянница короля и меня нельзя наказывать за такую ерунду…