Когда пророчества сбываются

Глава 4

Внезапно староста предложил:

— А давай, Ерема, сходим к бабке Ксюше прямо сейчас. И пусть твой сын расскажет ей, кого он там видел возле леса. Сразу и послушаем вместе, что она скажет.

Задумка старосты была очень простой. В деревне поговаривали, что настоятельница всегда чувствует обман. И Еремей кивнул, согласившись. Староста надел овчинный тулуп и шапку, дал какие-то указания своему помощнику немолодому холопу Игнатию, и вместе с Илларионовыми вышел на мороз. Старая часовня, построенная из дерева, потемневшего за века, выглядела как маленькая церквушка с одной единственной маковкой, увенчанной небольшим крестом, выкрашенным в белый цвет. Краску на нем подновляли каждую весну, на пасху, потому что от зимних ветров она отшелушивалась, и крест становился из белого черным. Рядом отдельно стояла открытая вышка деревенской колокольни, похожая на очень высокую табуретку. Ее построили еще основатели Дружковки из четырех огромных древесных стволов с площадкой наверху, где под навесом висел колокол, открытый всем ветрам, но надежно закрепленный железной цепью, чтобы не звенел лишний раз. Цепь снимали и звонили в него только по праздникам, для созыва вече, да в тревожных случаях, когда, например, в деревне начинался пожар.

Втроем они быстро дошли до часовни, перекрестились в сенях по старинному обычаю и вошли внутрь полутемного небольшого зала, дневной свет в который проникал лишь сверху из-под свода скромного купола, под которым находились четыре окошка, сориентированные по сторонам света и украшенные витражами из цветного стекла, изображающими святых. Но, этого света было недостаточно, и освещение дополняли свечи и лампады, выставленные перед иконами небольшого иконостаса. В помещении пахло какими-то благовониями, которые настоятельница изготавливала сама из трав. Внутри находились две женщины в белых просторных балахонах, похожих на обыкновенные простыни с вырезом для просовывания головы. Волосы их скрывали белые косынки, завязанные на затылке. То были сама настоятельница Ксения и ее помощница Светлана.

— Зачем пожаловали в храм, мужики? Вижу, что не просто помолиться пришли. Забота у вас какая-то, — без обиняков проговорила скрипучим голосом старая женщина.

— Верно, матушка, дело у нас к тебе, — кивнул староста. И добавил:

— Вот, сын Еремея говорит, что сегодня видел морока возле леса. Хотели узнать у тебя, к чему бы это?

Старуха подошла вплотную к Пете и потрогала ему лоб своей костлявой рукой, словно бы желая убедиться, здоров ли парень? Нет ли у него лихорадки? Петр инстинктивно вздрогнул и отшатнулся, но все-таки позволил матушке настоятельнице прикоснуться к себе. Лицо ее выглядело высохшим и морщинистым, прямые тонкие губы не сулили улыбки, длинный горбатый нос делал облик некрасивым, но черные глаза старухи смотрели цепко, словно бы проникая взглядом в самую глубину души. И от этого взгляда Пете сделалось не по себе, и он поежился под теплой одеждой.

— Мальчик, расскажи мне то, что увидел там, я хочу именно от тебя услышать, — попросила Ксения.

И Петя рассказал, снова пережив страх при воспоминании о рогатом существе. Настоятельница выслушала парня внимательно, ни разу не перебив его ни единым словом. Потом произнесла:

— Малец не врет. И то, что он видел — это плохое предзнаменование для всей нашей деревни.

Услышав это, Еремей Илларионов и Елисей Голованов притихли, не зная, что и сказать. А бабка дала указание своей помощнице:

— Налей-ка святую воду в купель, да поставь возле нее двенадцать свечей. Взглянуть хочу, что грядет.

Женщина по имени Светлана не казалась еще старой, хотя вокруг ее серых глаз и пролегли уже бороздки морщинок, выдавая возраст. Но, круглое лицо ее до сих пор выглядело довольно свежим. Все в деревне знали, что она очень добрая и милосердная, из тех людей, которые всегда готовы прийти на помощь в чужом горе. Хорошей помощницей была она старухе и быстро исполнила все, что велела ей настоятельница: налила святую воду из медного жбана, расставила свечки и зажгла их. После этого бабка встала над купелью, наполненной водой, а отражения пламени двенадцати свечей, выставленных полукругом, искрились в ней, отражаясь на водной поверхности. В этот момент затихли все присутствующие, потому как чувствовали, что происходит нечто необыкновенное. Ксения сначала замерла, устремив внутрь купели свой взгляд, а потом закрыла глаза. Но, все почему-то знали, что она видит и закрытыми глазами то, что скрыто от других людей, не имеющих прорицательского дара.

Наконец, открыв глаза, настоятельница глухо проговорила:

— Нас ожидают страшные события. Тьма движется в сторону Дружковки. Скоро на нашу деревню нападут создания тьмы. Так я увидела.

— И что же делать? — спросил у нее староста.

Старуха подняла глаза на него и проговорила:

— Молиться Господу, чтобы беда миновала нас.

Но, староста придерживался другого мнения. Считая, что одними молитвами делу не поможешь, он сказал Еремею, когда они вышли из церкви:

— Буду созывать вече, чтобы выбрать воеводу. Надо собирать ополчение. На всякий случай. Раз такое дело.

— И когда объявишь сбор? — поинтересовался Еремей.

— Прямо завтра утром и объявлю. Ударю в тревожный колокол и призову всех сюда, на площадь перед часовней.

Мужчины уже начали прощаться, когда староста неожиданно спросил Еремея:

— А если я тебя воеводой предложу? Согласишься?

— Если люди поддержат, то готов послужить, — ответил отец Пети. И они пошли на окраину, к своему дому.

Как только отворили незапертую дверь родного жилища и вошли в сени, так сразу почувствовали вкусный запах свежей еды. А есть, конечно, им обоим очень хотелось. В избе было натоплено. И, скинув теплую одежду в сенях, они поспешили к столу, где посередине в котелке стоял горячий мясной суп, который мать семейства разливала деревянным половником в глиняные миски. Едва увидев вошедших, младшие дети сразу вскочили с лавок и кинулись обниматься с отцом, да здороваться со старшим братом. Все норовили что-то сказать, перекрикивая друг друга.

— Ну, хватит уже. Есть хочется, — прервал отец излияния чувств, сев на свое место, на большой прочный табурет, стоящий во главе стола. Отведав суп из миски, он проговорил, обращаясь к жене:

— И когда ты успела приготовить такую вкуснятину?

— Это и не я вовсе, а наша старшая дочь постаралась, — сказала Люба.

— Неужели сама поросенка зарезала и разделала? — удивился отец, обратившись к дочке.

— Да, ты же научил меня обращаться с ножами, — кивнула девушка и покраснела.

Когда уже пообедали, братья потащили Петю в свой угол комнаты, чтобы показать, какие фигурки выстрогали из деревяшек, пока старший брат отсутствовал. Глеб показал маленькую лошадку, а Иван почему-то сделал из дерева рогатого черта.

— Чего это ты чертяку вырезал? Лучше ничего не мог выдумать? — спросил Петя.

— Так, я же такого сам видел, — сказал младший брат.

У Пети внутри все похолодело. И он замолчал, снова вспомнив собственное видение. А Ваня истолковал его молчание, как недоверие. Потому начал сыпать подробности:

— Когда вы уехали, я снег чистить пошел на улице перед нашим участком. Когда уже вдоль всего забора почистил и до тупичка перед засекой дошел, то увидел, как рогатый через частокол заглядывает. Ну, я испугался, домой побежал и сразу вырезать начал такую фигуру рогатую, которую там увидел.

— А глаза какие у того черта были? — спросил Петя, еще не до конца поверив брату.

— Один глаз. Большой и желтый. Посередине лба, — поведал Иван.

— Остальным сказал? — поинтересовался старший брат. Ваня пробормотал:

— Нет. Только Глебу. Но, он не поверил мне.

— Этот рогатый — он само зло. И все это очень важно. Немедленно расскажи отцу, — велел Петя.

Выслушав своего тринадцатилетнего сына Ваню, отец помрачнел, сказав:

— Значит, настоятельница права. Создания тьмы уже бродят поблизости.

* * *

Едва Елисей Голованов сквозь пургу, которая с новой силой мела вдоль главной улицы, вернулся в избу управы, как его помощник Игнатий доложил, выбежав в сени, что, пока старосты не было, в Дружковку прибыли важные гости. И находятся они в гостеприимном доме, расположенном у главного деревенского въезда. Пока староста ходил в часовню, оттуда прибегал сын хозяина, чтобы весть принести.

— Что еще за гости в такую погоду? Кто такие? Зачем приехали? — осведомился староста, снимая теплую одежду.

— Какие-то монахини. Не знаю, ради чего они явились. Наверное, к нашей матушке настоятельнице приехали по какому-то важному делу, — проговорил Игнат.

— Непонятно, что там за дело такое. Наверное, действительно, очень важное, раз в такую погоду в дальний путь женщины пуститься не побоялись. Но, Ксения ничего мне о приезде гостей не сказала. Впрочем, не удивлюсь, если специально скрыла, старая, что гостей ждет. Она же считает, что нас ее церковные дела не касаются, — пробормотал Елисей.

Помощник уточнил:

— Парень сказал, что с ними еще и охрана. Четыре всадницы на боевых медведях. И Федор Горелов, который гостеприимный дом содержит, не знает, что с этими зверюгами делать.

— Вот это да! Всадницы на медведях, говоришь? Ну, что ж, тогда я сам, пожалуй, пойду взгляну на такую диковинку! — воскликнул староста, надевая свой овчинный тулуп и шапку обратно.

Слышал, конечно, Елисей Голованов за свою жизнь разные слухи, что есть будто бы у церкви своя боевая гвардия, какие-то тайные ордена монашеские, противостоящие тьме. И там, вроде бы, из обычных хищных животных научились делать боевых, которые беспрекословно подчиняются всадникам. Рассказывали ему, например, про братство Возмездия, которое точно существует, и символ которого похож на заостренный с каждой стороны крест. Только неизвестно, есть ли в том братстве подобная медвежья кавалерия?

Само по себе это казалось Елисею очень странным. «Но, ведь имеется же у одного из деревенских казаков целый боевой тигр? Так почему же не быть и специально выведенным боевым медведям?» — рассуждал про себя староста. Вот только, что не всадники управляют подобной кавалерией, а всадницы, он вообще понятия не имел. Потому и сделалось ему очень любопытно. Вот и решил пойти проверить. Да и выяснить нужно было, как можно скорее, что же все это значит. Смутное подозрение закралось к Елисею, что не просто так это все. Права, наверное, Ксения, что беда идет. Предчувствия старосту тоже одолевали нехорошие. Сначала черта-морока мальчишка Илларионовых увидел. А теперь еще наведались без приглашения какие-то непонятные медвежьи наездницы с монахинями.

Гостеприимный дом, стоящий возле главного въезда в Дружковку, принадлежал семейству Гореловых. По сути, это была вторая изба, которую сначала, лет двести назад, построили по той причине, что семья у Гореловых сильно разрослась. Много детей родилось, да старшие подросли, заведя собственные семьи. Но потом, когда пришла падучая хворь, почти все в большой семье перемерли. И второй дом, построенный на участке в хорошие времена, остался пустым. Вот и решили оставшиеся в живых Гореловы селить в том доме проезжих купцов за плату. А их в летние месяцы по Длинному Тракту немало с караванами передвигалось между столичным городом Сибирском и портовым Моржовском, находящимся на целую тысячу верст севернее, на самом берегу Холодного океана.