Оскал столицы

Глава 32

На королевский бал в честь Нового Года меня подлечить до конца не успели. Правое плечо ныло, повязка на подбородке придавала мне вид воина, только вернувшегося из боя. Я не жаловался: обратный путь с телом Син и Нира на телеге, что нам подогнали шертонские авантюристы из ближайшей деревушки, был намного больнее.

Кость нижней челюсти и четыре зуба мне нарастили у Темиана Полиорла, лучшего целителя Шайна. Он встретил нас с помощником на Тележной улице, вызванный гвардейцем, заблаговременно посланным впереди нас, с запиской от принцессы. Вина за Син, тяжким грузом осевшим на сердце, требовала застраховаться по всем вариантам: мы не могли рисковать еще нерожденным братиком Син. Помощь там понадобилась не только Дабри Алькандарии, но и отцу семейства Блану и Рине Хамеши.

Не хочу вспоминать их лица, полные боли, но боюсь они врезались в мою память до конца жизни.

Постоял, прижав к себе Рину, весь камзол промок от её слез.

Говорить я не мог — это пыталась сделать принцесса. Рыдая, с перекошенным лицом, она пыталась выдавить из себя слова утешения. Не смогла и просто обняла их всех.

Пока целитель хлопотал над Дабри, я с трудом смог прошепелявить, что совместную тризну Син и Нира завтра с утра посетит кто-то из королевской фамилии. Это было само собой разумеющееся — Син спасла их дочь, капитан — верный слуга короля. Но поговорить нормально с Бланом я смогу только завтра, пока сказал только что все злодеи ответили за преступление, никто не выжил, детали позже, когда меня чуть подлечат.

Я сделал еще одну вещь, которую не мог не сделать. Послал за лучшим скульптуром столицы — Син никто никогда из нас не забудет, но для истории и остальных, важно иметь перед глазами символ.

Помощник Темиана остался у них, а я уехал в дом целителя. Мне оставили пару гвардейцев в охрану, бедолаги сидели все сутки, ожидая моего исцеления.

В доме меня напоили настоем, продиагностировали. Полиорл похвалил мою «длань исцеления»: дескать кровотечение остановила хорошо, несмотря на множество разорванных сосудов. В нижней челюсти нашли трещины и перелом — странно было бы обратное. Болт даже не вошел, просто скользнул по подбородку, сколов часть кости, превращая мягкие ткани в лохмотья и вышибая мои многострадальные зубы. Далее, он прошел между ключицей и лопаткой, сколов область кости окружностью сантиметра три.

Сутки провалялся у целителя, вечером приезжала Найзирия с Аишей. Королева поохала надо мной, выдала сакраментальное: «а я же говорила, никаких Курганов!»

Нет ничего глупее желания быть умнее всех. Из себя выдавил только: «чем грандиознее цель, тем жестче препятствия. Одно мы уже удалили.» Она спросила: уверен ли я, что заказчик был среди нападавших?

Сентенте не жить, потому со спокойным сердцем ответил, что уверен. В Кургане осталась партия шертонских авантюристов, которые поневоле следили за входом, на своем возвышении. Потому улики — да какие там могут быть улики, сразу в пар превратились, а труп, выброшенный ударной волной, гноллы сожрали еще при мне — отправились исследовать компетентные старцы из королевского совета, во главе с Шайредом Четвертым лично.

Ну, может найдут пару кусков обгорелых, погнутых дуг от арбалетов. Данжи же самовосстанавливаются, это элементы декоративные из обстановки наподобие террас, камней, монстров разрушаются на некоторое время. Отходы функционирования остаются, вроде предметов с авантюристов, их трупов и скелетов, но по достижении определенного уровня, как я подозревал, тоже удаляются.

Поговорили полчасика, Найзирия даже обняла меня на прощание. Аиша тихо скромничавшая всё время, задержалась для пятиминутки политинформации. Узнал я из неё немногое. Объявили награду за все сведения, могущие пролить свет на покушение. Очень солидную, в тысячу золотых. Опрашивали всех выезжающих из столицы за последний день, шерстили обслугу во дворце на предмет измены.

В общем средневековый план «Шаринган», как он есть: рыскай глазами, шевели ушами, замани деньгами. Результата конечно не будет. Не детишки нам засаду устраивали.

— Что с Ниром, родные у него остались? — спросил про капитана.

— Мальчуган неодаренный, двенадцати лет, жена скончалась, близких родственников нет. — исправно доложила принцесса.

Она словно невзначай, подсела на краешек кровати, завела свою руку мне за голову и там коготочками шурхала по макушке. Приятненько.

— Понятно, с собой заберу в Самур, придумаем что-нибудь. — сказал ей. — Ты так не старайся, сейчас Темиан придет и спросит, откуда у меня эти шрамы на голове. Придется байку про модную шапку в сеточку придумывать. А еще пять минут царапок и байка не поможет, придется справку брать, что я вообще человек.

Аиша несмело улыбнулась.

— Ты же знаешь кто это? — вдруг спросила она. — Слишком ты злой и спокойный, будто решил уже что-то.

Ох, уж эти женщины с их интуицией. Кто им такие настройки шестого чувства выдает при рождении?

— Завтра, бэйби, — положил убедительно руку на её коленку, наслаждаясь пурпуром щечек, — сегодня мне нужно лечиться. Сейчас надо ротик полоскать.

— Поласкать? — робко переспросила принцесса, придвигаясь ближе.

Сам виноват со своим невнятным говором. Но хоть отвлеклась на пять минут от переживаний, глазки красные, мордашка бледная — натуральная принцесса сумерек. Ткнул в стакан с отваром какой-то жидкости и сказал: если хочет остаться со мной, пусть бал отменяют.

Она помялась, но бить этот козырь было нечем. Ушла, строго наказав выздоравливать. Хотелось вслед ей крикнуть, что для меня белый халат — признак ролевой игры, но побитая челюсть возныла, и я отделался лаконичным хрипом.

Стоя через сутки лечения в роскошном приёмном зале дворца, с нывшим правым плечом и чесавшимися новыми, чуть выросшими зубами под повязкой, я словно египетская мумия шокировал собравшихся, замотанной нижней челюстью.

Ну так бал-то сказочный.

Под повязкой у меня еще здоровый атрофический рубец на подбородке, хотя Темиан давал мне всего пару дней на восстановление.

— Обычно неделю занимает полное лечение, — сказал он деловито утром следующего дня, обследуя меня, — но с вашей «дланью исцеления» пройдет намного быстрее. Раз пять в день, обязательно прогоняйте заклинание на раненом участке.

Да за сто золотых лечения можно книгу с советами написать и подарить пациенту.

Я машинально развлекал себя подобными мыслями, чувствуя на балу себя единственным мальчиком в корейской герл-группе — столько косых взглядов резали воздух.

Заиграли музыканты, наша линия молодых аристократов сделала первый шаг навстречу женской. Аиша напротив выглядела молодой богиней в светло-синем платье с венценосным золотым обручем в стразиках на голове.

Как ветеран школьных чаепитий отмечу: честь родной планеты я не посрамил, а во время проигрыша, когда пары отступали назад мы с Аишей показали аргентинское очо, как и было задумано с легким падением принцессы на мою руку. Наклон градусов двадцать, но музыканты, все эти виелы — легкие и наколенные, ребеки, цитоли, вистлы*, двухрядные арфы даже сбились от удивления на пару секунд.

По залу пронесся шепоток, краем глаза я наблюдал восторженные, иногда злые, чаще удивленные лица.

Аиша довольно ухмылялась, полулежа на моей руке.

Я вам еще мелодайн с автотюном изобрету. Подключу светомузыку и — ЭТА НОЧЬ НАКРОЕТ НАС БУДТО ЛАВИНА, НО ТЫ НЕ ЛЮБОВЬ И ДАЖЕ НЕ ПОЛОВИНА!** Текст немного осовременю, легкий алкоголь с самурскими устрицами, и на мои дискотеки будут с северных королевств приезжать всякие принцессы и принцы. Тут-то их всех и переженим на наших. Я так за Австрию пятую «цивилизацию» проходил, путем дипломатических уний.

Только любовь спасет этот мир!

Мы потусили с Аишей на балу часик, сносно поддерживать разговор я еще не мог, хотя всякие типы напыщенные подходили познакомиться. Мелькали друзьяшки принца, сам Шилнагаил угрюмо стоял в сторонке с мужиком вида «авантюрист бывалый, высокоуровневый». К нему тоже подходили, но ненадолго. Мужик обычно что-то говорил им, из-за чего лица у аристо становились вежливо-кислыми и они быстренько линяли прочь.

На зачистку контракт предлагал что ли? Вроде принца ангажировали на полгода в гильдии авантюристов занятиями по долбле местных чудищ от имени королевской фамилии. Не самое ужасное наказание, но что я знаю о жизни принца.

— Выглядит так, будто ему микстуру озлобина прописали, — сказал Аише, обращая внимание на Шилнагаила.

Принцесса окинула брата задумчивым взглядом.

— Графиня Нола Месби пропала, — сообщила она, — мой отец к её матери посылал человека справится о здоровье. А поскольку уезжала она из столицы, разорвав с принцем, на него многие косятся.

Я несколько минут колебался. Вроде принц со всеми своими любовницами: на пару дней или полгода, неважно, был галантен, не оставлял без подарков, расставался без драм. Это под наркотой у него крыша поехала, что принялся служанку душить. По крайней мере, я так понял из рассказа-описания принцессой любовных подвигов своего брата.

В кармане у меня лежала записка с тела Бладана. «Моя дорогая принцесса Нола! Сладкий черноволосый ангел любви! Прочитал твою записку, горюю за твою матушку и желаю скорейшего выздоровления. Буду ожидать твоего прибытия в столицу по возможности. Не хочу расставаться без прощального подарка — и кто знает? — может он понравится тебе настолько, что ты передумаешь погружать своего пусичку в пучину горести разлуки. Твой Неистовый.»

Я еще недоумевал: жнец заклинаний по указке Сентенты посыльным между принцем и её любовницей подрабатывать устроился? После нашего убийства, как ни в чем не бывало, на вторую работу почтальона уехал бы, записку передать? Но после слов о пропаже графини всё встало на свои места. Жнец уже выманил этой запиской графиню из замка, хладнокровно убил, тело спрятал, а записку забрал. Обнаружили бы записку у неё в комнате после смерти — подозрение падает на принца. Не обнаружили, можно устроить шантаж принца. В любом случае, всё равно подбросить записку и привязать принца к преступлению можно позже.

Не понимаю просто — а как так? Дружишь с отцом, а потом спокойно убиваешь её дочь и шантажируешь её любовника. Насколько же долбанутый этот граф Сентента?

Но Шилнагаил точно к её смерти непричастен. В состоянии аффекта убить может, но детально продумывать преступление — сомневаюсь.

— Hold my Beer, — важно блеснул мемом перед принцессой, — ничему не удивляйся, я на пару минут подойду к принцу. Драться не буду, обещаю.

Шилнагаил презрительно скривил губы, завидев меня на горизонте своего величия. Но я твёрдо решил потерпеть немного. Последняя попытка возвать к разуму принца: показать ему, что я не враг, а его банально используют в чужих игрищах.

— Доброго вечера, ваше высочество, — я слегка поклонился принцу, — и вам шан…

— Хадзами Суюзаки, хилер Гранкреста, коллега, — благодушно отозвался мужик, — премного о вас наслышан. Как вам от залпа арбалетчиков в упор увернуться почти удалось?

Эти слухи… Интересно я живу, оказывается. Даже чуваки из топовых авантюристов обо мне слышали.