Восстание Аркан

Глава 7

Вой ветра слышен даже через толстенные стены электрической подстанции, где мы укрылись от непогоды. Джек всегда предпочитал останавливаться в этих бетонных будках с железными дверями и без единого окна. После Вспышки лучшего убежища и не придумаешь.

Порывы штормовой силы сорвали все мои планы. Брезент на кузове грузовика раздувался, словно парус, и на одном особенно скользком участке дороги нас только чудом не занесло на скалы. Дорожные ограждения, естественно, больше никто не ремонтирует.

И хотя я теряю драгоценное время, другого выхода нет. Вряд ли я смогу помочь Джеку, лёжа где-нибудь на дне ущелья.

Чтобы иметь под руками рычаги влияния на Сола, Бэгменов я тоже забрала внутрь, сделав для них клетку из стеблей розы. И принялась с помощью кремня добывать огонь. Лозы тем временем вытащили несколько поленьев из ящика для дров. Скоро тонкая струйка дыма взвилась вверх и устремилась к потолку в какую-то щель или вентиляционное отверстие. Языки пламени напомнили мне о смерти Джека, но я взяла себя в руки. Скоро я его верну.

Я бросила взгляд на Сола, сидящего по ту сторону костра. Всё ещё хмурится за то, что я на него накричала. Дело было, когда мы остановились для дозаправки и обнаружили довольно свежий труп. Я приказала Солу снять с мертвеца ботинки, но Солнце начал воротить нос: «Это же мерзко. Обойдусь как-нибудь».

Я сразу вспомнила, как сама шарахалась, когда пришлось впервые снимать с трупа солнцезащитные очки. Или вытаскивать из Бэгменов драгоценные стрелы. И как только Джек терпел меня всё это время?

«Сам тусуешься с Бэгменами, — напомнила я, — а трупов называешь мерзкими? Бэгмены и есть трупы».

Сол посмотрел на меня так, словно я только что оскорбила его мать.

«Ботинки, Сол. Быстро!»

В ответ он разразился гневной речью на испанском и с того самого момента не перестаёт дуться…

Я полезла в рюкзак и вытащила упаковку сублимированного супа и походный котелок, любезно предоставленные «почитателями» Сола. Обычно в дороге я питаюсь удобными энергетическими батончиками, но, как говорится, дарёному коню и всё такое.

Когда ж мне доводилось есть в последний раз? Даже и не вспомню.

Я высыпала содержимое упаковки в котелок и залила водой из фляги, поймав себя на мысли, что за последнюю неделю почти забыла, как это — орудовать сразу двумя руками. Затем поставила котелок на огонь и помешала суп ложкой из складного ножа.

У Сола заурчало в желудке.

— Не хочешь поделиться со своим пленником? — он махнул связанными руками в сторону котелка.

— Может, и поделилась бы, если бы пленник предложил обогреть эту комнату и разогреть еду с помощью своих сил.

Он поджал губы.

— Если не станешь относиться ко мне любезнее, напросишься на укус Бэгмена. Возможно, не сегодня и даже не на этой неделе. Но в один прекрасный день…

Я сняла котелок с огня.

— Что ж, попробуй. Испытай судьбу. У меня всё равно иммунитет, — уверена процентов на пять.

Сол бросил на меня косой взгляд.

— Яды — это моя стихия, — уточнила я. Затем зачерпнула первую ложку супа и подула, чтобы его остудить. Попробовала. Ничего так.

— Среди моих почитателей есть учёный, — сказал Сол, — и он изучал Бэгменов. Они не вводят ни ядов, ни токсинов, ни возбудителей инфекции. Это радиационная мутация. Как в комиксах.

— Приму на веру. Но чтоб ты знал, я могу самоисцеляться. И вообще к болезням невосприимчива, — соврала я.

Если честно, понятия не имею, как отреагирует моё тело на мутацию из комиксов. Да, костоломную лихорадку я не подхватила, но ведь её и не вводили из пасти зомби прямо мне под кожу.

— А я бы приказал им покусать тебя не для того, чтобы обратить, а просто из вредности.

— Оу. Значит, мне нужно быть на чеку? — я кивнула на его питомцев, тихо и неподвижно сидящих в клетке, уставившись в пустоту. Мерзких монстров с «помятой» кожей.

— Эти двое никого не кусают.

Котелок немного остыл, и я начала отхлёбывать прямо из него.

— Опять-таки, возьму на веру.

А если не заткнешься, возьму твой символ.

Поглотив почти половину приготовленного, я взглянула в такое искреннее на вид лицо Сола. А может, стоит не затыкать ему рот, а постараться лучше узнать своего врага?

— Значит… свечение тебя изматывает? — я сделала последний глоток и протянула котелок ему.

Сол расплылся в улыбке.

— Sí, изматывает, — он одним махом осушил посудину и вытер губы мускулистой рукой, — чем прохладнее погода, тем сложнее. Но с практикой у меня получается действовать эффективнее и использовать меньше энергии. Скоро я вообще смогу осветить весь мир. И буду командовать тысячами Бэгменов.

Хорошо, когда есть цель. Наверное, в прошлых играх карта Солнце тоже обладала скрытой способностью контролировать Бэгменов, просто её невозможно было раскрыть. Всё-таки, не было ни зомби, ни Вспышки, чтобы их создать.

— А как ты выяснил, что можешь управлять ими?

— Они напали на меня ещё в Нулевой День, — глядя перед собой отсутствующим взглядом, Сол вздрогнул от нахлынувших воспоминаний, — а когда я мысленно пожелал, чтобы мне перестали кусать меня, они подчинились.

Значит, он к укусам невосприимчив.

— А почему твои Бэгмены никак не отреагировали, когда ты засиял? Я думала, они боятся солнечного света.

— Когда их не мучает жажда, то и свет сам по себе не сильно беспокоит. Более того, их ко мне тянет, даже тех, которых я не контролирую, — он пожал плечами, — или же их просто влечёт к тому, что внушает страх.

Как меня к Смерти? Арик, где ты? Тишина. Я оглянулась на парочку Бэгменов.

— Ты можешь с ними как-то общаться?

— Могу отдавать мысленные приказы, видеть их глазами и слышать через них. Вообще-то, я могу слиться сознанием с любым Бэгменом в определённых пределах.

— Ты можешь видеть их глазами?

Как любовники со своими клонами и Ларк с животными.

— Sí, — его глаза подёрнулись мутной пеленой, — через одного я сейчас вижу обугленную Статую Свободы. Другой бредёт по дороге ко входу в Диснейуорлд.

— А ещё что? — Винсент говорил, что его клоны где только не побывали, но видели лишь пепелища и разруху. — Как насчёт людей?

— Побоища. Убийства. Изнасилования, — взгляд Сола прояснился, — если бы ты каждый день видела то, что вижу я, то не жалела бы так моих пленников.

Возможно.

— С каждой неделей диапазон действия моих сил расширяется, мне удаётся подключиться к Бэгменам, находящимся на всё большем расстоянии. И я надеюсь однажды увидеть родную Испанию, — Сол перешёл на шёпот, — вдруг моя семья выжила.

— Ты бы почувствовал, если бы они… обратились?

Он кивнул.

— Скорее всего, так и есть. Слишком уж многих постигла эта участь.

Я вспомнила о ребятах из палатки Любовников, которых заразили преднамеренно. Вспомнила полуобращённого парня, плачущего над корытом с кровью от осознания того, что с ним происходило, и спросила Сола:

— Чем же ты кормишь этих двоих?

— Кровью. В кузове должна быть канистра. Мои почитатели непременно снабдили нас в дорогу.

И чья же это кровь? Погибших на поле Олимпа?

— Вообще, твои питомцы не сильно воняют в отличие от остальных.

Но я всё равно вырастила на прутьях клетки бутоны роз, чтобы освежить воздух.

— На самом деле воняет слизь. Просочившись сквозь кожу, через несколько дней она начинает гнить. Но их кожу я содержу в чистоте.

— Чем эти двое такие особенные?

Он отвёл взгляд.

— Не хочу об этом говорить.

— Ясно, — сменим тему, — а где вы нашли почву, пригодную для посевов?

— В пещерах. На достаточной глубине вполне можно найти плодородную землю.

Итак, Сол и его последователи нашли возможность вырастить зерновые культуры, изучали мутацию Бэгменов. То есть они в какой-то степени делали благое дело.

— Мы занимаемся культивированием всего около полугода, поэтому деревьев пока нет, — сказал он, — ни яблонь, ни груш, ни апельсинов.

А я однажды вырастила апельсиновое дерево, чтобы искупить вину перед Тэсс. Как будто это может хоть сколько-нибудь возместить то, какому риску я подвергла её, вынуждая использовать силы.

Мои хотя бы не могут меня убить.

— Тебе ведь не нужна земля, чтобы вырастить что-нибудь, верно? — спросил Сол.

Я помотала головой, решив, что эта информация не может мне повредить.

— А нет у тебя каких-нибудь семян? Яблочных, например? Я бы помог солнечным светом, и мы бы полакомились яблочками, — сказал он с воодушевлением, словно уносясь в розовые яблочные мечты.

Я полоснула когтем большой палец и занялась делом, а когда появился зеленый росток, кивнула ему.

— Приступай.

Оживлённо вспыхнул взгляд карих глаз, обрамлённых густыми чёрными ресницами. Сол засиял — его грудь, ноги, руки начали излучать яркий солнечный свет. От этого света мои веки сразу отяжелели. Дерево тем временем вытянулось до самого потолка.

— Dios![16]

Я направила одну из веток Солу, одну себе, и мы сорвали по сочному красному яблоку. Откусив первый кусочек, он застонал.

— Кажется, я никогда к этому не привыкну.

Я тоже попробовала своё на вкус. Неплохо.

— Расскажи, чем ты занимался до Вспышки?

— Я был студентом-историком, а также с парочкой друзей занимался организацией вечеринок. Мы устраивали гулянки в разных заброшенных зданиях. И хотя все думали, что мы загребали деньги, повесничая, на деле работать приходилось очень много.

— Значит, теперь ты перешел от вечеринок к кровавым боям без правил?

— Неужели тебя это не развлекло??? — ответил Сол фразой героя Рассела Кроу из фильма «Гладиатор».

— Сомнительное развлечение.

Он пожал плечами.

— Почему именно римская тематика?

Его глаза снова вспыхнули. Если взгляд Арика я сравнивала с восходом солнца, то глаза Сола сейчас пылают, как полуденное солнце на экваторе. Цвет радужки сменился от карего до карамельного.

— Из своей работы я вынес одну истину: презентация — это всё. А в какой ещё культуре знали толк в представлениях? У римлян были гербы, эмблемы, продуманные костюмы, пышные зрелища. Они были безжалостными, но соблюдали кодекс чести. Восхищались воинами и состязаниями. И поклонялись мне.

Снова-здорово.

— К твоему сведению, ты не бог солнца. Мы были избраны богами, но сами ими не являемся.

— Говори за себя, querida, — он одарил меня обольстительной улыбкой, — сначала поцелуй эти губы и скажи потом, что я не бог.

Если бы я не была свидетелем тех смертельных игрищ, то, вполне возможно, сочла бы Сола весьма обаятельным. Веселым характером он очень напоминает Финна, и к тому же невероятно харизматичный.

— Во времена Римской империи один воин с мечом мог изменить мир, — продолжил он с каким-то юношеским воодушевлением.

И я неожиданно для себя самой спросила:

— Сколько тебе лет?

— Двадцать три, а тебе где-то… — он окинул меня оценивающим взглядом, — двадцать?

— Семнадцать.

Он приоткрыл рот от удивления.

— Значит, я мечтал соблазнить такую малышку?

Я закатила глаза. Но эффект был смазан неожиданным зевком. От горячего супа меня совсем разморило, начало клонить в сон. Я ведь несколько дней уже не спала.