Брат мой Седрик...

Старт шестой. Помощь третьей стороны

Переглянувшись, волшебники направили палочки на стены и осветили их чем-то наподобие инфракрасных лучей, которые мощными волнами пробежались по мебели, полу, стенам и потолку, высвечивая какие-то участки черным и серым.

Дурсли и Гарри настороженно следили за потоками света и недоумевали — а к чему это всё? Невилл и Седрик вежливо молчали, а маги тем временем начали обмениваться впечатлениями, причем Гиппократ строил большие предложения, а Северус отвечал односложно и емко, по делу.

— Гляди-ка, Северыч, карниз подпален, не иначе занавески как-то сгорели.

— Угу.

— И раму огонь, похоже, не пощадил, видны следы ремонта — окно меняли… а вон те царапинки в обоях — видишь? — судя по всему, стекло лопнуло.

— Угу… Да.

— А тут, гляди, под диваном пятно. Понятно… диван сгорел, на его место новый поставили.

— Гм…

— А там что-то большое и тяжелое бегало, вон, вмятины в половицах.

— Угу.

— Судя по царапинам и трещинам за обоями, это была ожившая мебель. Хм, Северыч, а ведь это высшая трансфигурация!

— Ну!

Сметвик сложил руки на груди и задумчиво подпер пальцами подбородок.

— Северус, а я не понял… Маггловский дом насквозь просвечен детской стихийной магией. Ребёнок здесь — Гарри Поттер. Но он же родился у волшебников, или я что-то путаю? Я лично принимал роды у миссис Поттер в родильном отделении Мунго. Так каким же лядом мажонок вырос в доме обычных магглов? И ещё один вопрос — как магглы выжили при таком раскладе? И как маленький маг вообще к ним попал?

Петунья робко подняла руку, как студентка в классе, и, дождавшись, когда на неё посмотрят, застенчиво сказала:

— Я Гарри на крылечке нашла, рано утром… Лежал в сверточке, в одеяльном, промороженный насквозь, аж синенький весь был. Врачи недели две из комы его вытаскивали. Малыш потом так долго болел двусторонним легочным обморожением, кашлял, не переставая, кровавыми ошметками легких. Гарри нам не сразу отдали, сначала его в больнице держали, потом в дом малютки переправили, документов-то у нас на него никаких не было. Никто не верил, что он наш племянник, что это не мы ему лобик порезали и застудили, у нас из-за этого чуть Дадлика не забрали, спасибо, соседи и справки из роддома доказали, что мы хорошие родители.

— И как же вам Гарри вернули? — поинтересовался Гиппократ.

— А он сам! — с гордостью приосанилась Петунья. — Сам там всех заставил отдать его нам: плакал, температурил, от кашки отказывался, а стоило нам с Верноном прийти, так тут же начинал улыба-а-аться, ручки к нам тянул, лопочет что-то свое, младенческое… Ну, люди ж в соцопеке не слепые работают, видят, как ребёнок к нам просится, только благодаря этому и поверили, что мы его родные.

Взгляды всех сошлись на Поттере, тот виновато съежился, искренне не понимая, как он забыл, что когда-то любил тётю и дядю? Наверное, с тех пор, как его в чулан запихнули? Но ведь теперь-то понятно — зачем: просто чтобы спасти свои жизни от магических взбрыков кошмарного сырого мажонка…

— Тётя Петунья, дядя Вернон, простите меня-а-а-а! — жалобно взвыл Гарри. — Хотите, я вам всё золото отдам? У меня там целый сейф есть…

И опасливо заморгал, поняв по выражению лиц, что сказал что-то не то: дядя опасно побагровел, тётя начала жевать щеку, профессор Снейп снял очки и прищурился на него, верзила-доктор погрузил руки поглубже в карманы штанов и принялся раскачиваться с пятки на носок. Седрик нахмурился, явно чего-то не понимая, а Невилл внимательно оглядел гаррину великоватую, изрядно обветшалую синюю рубашку в черную клеточку. Озадаченно спросил:

— Кстати, давно хотел узнать, а почему ты себе нормальной одежды не прикупишь, раз у тебя всё время в банке был полный сейф золота?

Гарри уставился в потолок, нашел там нужное воспоминание и ответил:

— Сперва ключ от сейфа был у Хагрида, а ему его выдал директор, когда посылал лесника за мной. Ко второму курсу я не так чтобы крупно вырос, спокойно носил то, что купил перед первым курсом. Деньги из сейфа я только на книги Локонса взял, третий… ну, перед третьим курсом я просто прогуливался, наверстывал невиданную ранее свободу и деньги тратил на учебники и всякую ерунду. Да мне как-то плевать, во что я одет, не голый, и ладно! А перед четвертым курсом я в сейф вообще не заглядывал, просто оставил школьный список миссис Уизли и забил, это у неё голова болела, что и почем мне купить. Ключ я ей, кстати, не передавал, но не заморочился почему-то, на что она мне всё покупала, честно говоря, мне это было не интересно.

Договорив до этого, Гарри поднял руку и озадаченно почесал затылок, типа, а о чем ещё пацаны-то думают? Не о красивых же нарядах, как девчонки какие… Дадли вздохнул, вполне солидарничая с братом, он тоже не заморачивался тем, чего надеть на обед и на улицу, за этим обычно мама следила, покупала ему одежку по последнему писку моды-сезона. Она же и заставляла его переодеться в то или это, порой уговаривая принарядиться для гостей и надеть вот эту чудесную шелковую бабочку, которая так подходит к его твидовому пиджачку…

И лучше поголодать, чем лицо потерять перед общественностью. А как племянник при этом выглядит, тоже не особо важно — одет-обут-накормлен, и ладно. Провожая Дадли наверх в его комнату, Гарри не удержался и спросил вполголоса:

— Слушай, а почему тебе столько подарков надарили тогда? Я до сих помню, что их было тридцать семь, да и то тебе было мало, и тебе подарили ещё два в городе.

— Компьютер мне презентовали от «Рингстайльз», я там конкурс выиграл, — кисло начал пояснять Дадли. — Второй телевизор купили всем, потому что я первый разбил пинком из-за отмененной передачи, просто его решили как подарок от мамы с папой представить. Гоночный велосипед прислал папин друг, папа ему писал, что я увлекаюсь спортом, почему-то он не уточнил — каким. Видеокамеру и радиоуправляемый самолет прислали тётя Мардж и полковник Фабстер. Ну и все остальное по мелочи от разных знакомых папы и мамы, а я хотел подарки от них лично, от родителей, и не в виде телевизора, а кое-чего получше.

— Ну и как, понравилась тебе поездка в Лондон? — с интересом спросил Гарри. Дадли с улыбкой кивнул.

— А как же, конечно, понравилась! Поездку в Лондонский зоопарк я не ждал, это был настоящий сюрприз.

— А змея? — с опаской спросил Гарри. Дадли задумался.

— Ну, тогда я здорово испугался, зато потом мне показалось, что это было вообще-то круто, змея была так близко, ничем не отгороженная от меня. Даже жалко стало, что она так быстро уползла.

— Ну да, она в Бразилию спешила… — себе под нос пробормотал Гарри.

Проводив взглядом Гарри и Дадли, Северус яростно зашипел:

— И как понимать сладенькую песенку Дамблдора о том, что Золотой мальчик отдан в семью ближайших родственников, где его защищает магия крови, которая образовалась из материнской жертвы? Что-то я не вижу этой магии.

Гиппократ поводил глазами по стенам и потолку и угрюмо проворчал:

— Сказал человек, опутанный клятвами доброго дедушки. Магией крови тут и не пахнет. Северус, ну подумай, разве Дамбушка допустит в практику хоть каплю магии, напрямую связанную с кровью? Он, ярый противник темной магии и кровавых ритуалов? Не смеши мои бахилы, они и так прозрачны…

— А как же его величайшее открытие века — двенадцать способов применения крови дракона? — раздраженно спросил Северус.

— И что? — фыркнул Сметвик. — Много её в твоей практике зельварения было? Вы со студентами хоть одно зелье на драконьей крови сварили?

Северус с досадой закусил губу — а ведь верно! Эти двенадцать способов применения крови дракона Дамблдор сдавал в качестве экзамена своему учителю, Николасу Фламелю, и всё, ничего больше, в школьную программу это не вошло.

Гиппократ тем временем счел дискуссии с коллегой завершенными и переключился на Дурслей, заверив их, что с Дадли теперь всё будет хорошо, остатки яда в его организме нейтрализованы и больше не будут сжигать его плоть. Кроме того, Дадли должен пойти на поправку и вскорости начнет снова набирать вес, вы только повнимательнее следите за его рационом. Закончив инструкции, Гиппократ откланялся, хлопнул по плечу коллегу и исчез со словами:

— Ну, бывай, Северыч! Пообщайся с… соседями и не поминай лихом!

Петунья и Северус настороженно уставились друг на друга. Вернон поглазел на них, замерших истуканами, пожал плечами и, грузно ступая, ушел из гостиной, решив дать им возможность поговорить тет-а-тет, ведь давно ж не виделись, пусть пообщаются… Гарри спустился в холл и позвал Седрика и Невилла.

— Ребята, идемте, я вам вашу комнату покажу.

Северус с Петуньей, оставшись совершенно одни, продолжая сверлить друг друга глазами, медленно опустились в кресло и на диван. Поерзав в глубоком кресле, Северус умостился поудобней и светски заметил:

— Значит, вот сюда Дамблдор Поттера переправил?

— Да, Северус, — кротко отозвалась Петунья, между делом поправляя диванную подушку.

— И при этом никак и ничем не помог вам, оставил вас один на один с маленьким магом, не удосужился даже записки оставить, как и чем усмирять сырую детскую магию, и, как я понял, не обеспечил вас материально? — раздумчиво уточнил бывший сосед.

— Нет, Северус, — всё с той же кротостью ответила Петунья, отложив подушку.

— И как же ты согласилась взять к себе волшебного племянника? Ты же не любила Лили, я помню, вы с ней поссорились, — в голосе Северуса прозвучало напряжение. Петунья подумала и взяла подушку. Напряжения в её голосе было больше.

— Его звали Гарри. Как моего папу, Гарри Эванса. Как ты думаешь, можно ли сердиться на сестру после того, как она назвала своего сына в честь нашего отца?

Запал Северуса стух — и правда, как? Слегка смутившись, он посмотрел на Петунью, которую помнил ещё долговязой тоненькой девочкой — нелепая и скучная старшая сестрица его любимой подружки. Теперь перед ним сидела молодая женщина с печатью усталости на изможденном лице. Сердце кольнула вина.

— Прости, Петунья, я был не прав. Я и сейчас не прав… я ненавидел мальчишку за то, что он отпрыск идиота Поттера, при этом полностью упустив из виду, что его матерью была моя обожаемая Лили.

— С которой ТЫ поссорился на пятом курсе, — остренько подколола Петунья.

— Да, было дело, — нехотя признал Северус, поправляя на носу очки. — Просто она ущемила мою гордость, вмешавшись в наши пацанские разборки, вот я и не выдержал, обозвал её самым страшным бранным словом…

— Помню, — сочувственно покивала Петунья. — Ревела на моем плече потом, жаловалась, что противный Снейп её грязнокровкой обозвал. Насилу поняла — о чем печаль? А когда поняла, так за кудри её оттаскала, за рыжие. Дура сопливая, нашла, на что обижаться…

Северус, не веря ушам, во все глаза уставился на Петунью. Даже очки снял от неожиданности. Петунья, видя его удивление, нервно буркнула:

— И не надо на меня так смотреть! Джеймс мне никогда не нравился, дурной балбес с пустынным вжиком в голове и шилом в породистой заднице! Мне теперь, знаешь ли, есть с кем сравнить Поттера и Блэка!..

— С кем? — растерянно спросил Северус, поспешно водружая очки на нос.