Брат мой Седрик...

Старт четырнадцатый. Клуб Одиноких Друзей

Просверлив уши занудными речами и вогнав некоторых детей в сон и ступор, Амбридж сладенько хихикнула и села на место. Зал вышел из оцепенения и нестройно, вяло зааплодировал. Рон, успевший задремать, поднял голову, продрал глаза и потряс щеками.

— Что, уже кончилось? Уф, самая занудная речь из всех, что я слышал…

— Да? — почему-то озверела Гермиона. — А ничего, что Министерство вмешивается в дела Хогвартса?! Рон, ты вообще слушал?

— Неа-а-а… — Рон громко, с подвывом зевнул. — Ничего я не слушал, и вообще, пошел я спа-а-ать.

Гермиона раздраженно посмотрела на рыжего лентяя, с трудом удержавшись от того, чтобы не прибить его прямо здесь и сию минуту, отвернулась и властно рявкнула:

— Первокурсники! Сюда, пожалуйста!

Гарри встрепенулся, вспомнив, что на пятом курсе назначают старост. Так, один из них, значит, Гермиона, а второй на Гриффиндоре кто? Маленькие первокурсники, пугливо вздрагивая на гермионины рявки, начали собираться к ней, тут и Рон поднялся со своего места и грубо, раздраженно отвесил затрещину какому-то зазевавшемуся мальчику, с ленцой протянув:

— Да поторопитесь вы, мелочь пузатая! Эй, мелкота, сюда!

В глазах Гарри потемнело, извините, кто? Второй староста Гриффиндора этот грубиян? Не успела мысль довозмутиться, как накачанный взбешенный кулак впечатался в веснушчатую рожу. Следом улетел яростный рык:

— Не смей бить ребёнка!!!

Хватит с него Дадли, хватит с него покалеченных детей! Больше он не позволит рыжим идиотам издеваться над ними!..

Разумеется, внезапная драка при всем честном народе не осталась незамеченной, тут же к месту дислокации сбежались преподы, и начались их охи, ахи и кудахтанья.

— Мистер Поттер, что вы себе позволяете?! — проклокотала привычно МакГонагалл, как всегда, не разобравшись.

— Он себе маггловский мордобой позволяет, — желчно съехидничал Снейп, одобрительно глядя на склочника и поборника справедливости, в отличие от Минервы, сразу поняв, что к чему. — Мистер Уизли, передайте ваш значок мистеру Поттеру.

— Но… позвольте!.. — возмущенно запротестовала МакГонагалл. — Это Поттер начал безобразную драку!

— А Уизли первым стукнул ребёнка! — так же непреклонно припечатал Снейп. — Вы не видите, кто из них настоящий староста?

— Да-да… — откуда-то снизу вкрался слащавый голосочек. Все нервно посмотрели вниз и увидели низенькую кругленькую фигурку Долли Амбридж. Та сладенько осклабилась, глядя на Рона. — Мистер Уизли, а зачем вы ударили маленького беззащитненького первокурсничка?

— А чего он… копошится, всех задерживает? — автоматом буркнул правдивый Рон.

Всё. Вопрос о том, кто должен быть дежурным по факультету, снялся сам собой. Под осуждающими взглядами окружающих Рон вынужденно снял с себя значок и передал его Гарри Поттеру, которого тут же в срочном порядке утвердили на роль старосты. Пристегнув к лацкану мантии значок, новоиспеченный староста Поттер сделал строгий втык Гермионе.

— Не кричи на них! Они маленькие, устали и хотят спать.

Маленькие усталые детки, конечно же, признали в Поттере защитника и окружили его плотным кольцом, оставив Гермионку в гордом одиночестве. Окруженный малышами, Гарри повел их в башню Гриффиндора, Гермиона, подобрав с пола упавшую челюсть, уныло побрела сзади. За ними в арьергарде двинулся Невилл, пряча понимающую улыбку за горшком с «кактусом». Перед Полной Дамой, однако, возник затор — Гарри не знал пароля. Вопросительно глянул на Гермиону, но та из вредности задрала нос к потолку, отказываясь ему помогать. Невилл, стоявший в конце шеренги, высунулся из-за Мимбулуса Мимблетонии и подсказал:

— Ты же староста, Гарри, придумай пароль сам!

Гарри посмотрел на Гермиону, злорадно улыбнулся и что-то шепнул Полной Даме. Та кокетливо хихикнула и открыла проход. А Гарри сказал окружившим его детям:

— Вот вам пароль на неделю — «Воробей на шухере» — запомнили?

— Да-а-ааа! — радостно загалдели детки, счастливо глядя на прическу Гермионы — тот самый воробьиный шухер…

Вот так подленько отомстив зазнайке, Гарри провел детей в гостиную, показал, где чьи покои, и принялся помогать малышам в их обычных мелких проблемах: кому шнурки распутать, кому пуговичку расстегнуть, а кому и переодеться на ночь. Мальчишек было восемь, а расселяли их по обычной схеме — по пять в одну общую спальню. Ну, пятеро в одну комнату укомплектовались, а оставшиеся трое вдруг забоялись оставаться одни в огромной незнакомой спальне и жалобно заревели, хватаясь за Гарри. Подумав, Гарри крикнул:

— Невилл! Эй, Невилл!

— Что? — прибежал тот из спальни старших. Гарри изложил ему свои соображения:

— Их по четыре нельзя расселить?

— Сейчас нет, — пояснил Невилл. — Но завтра на совете школы можно поднять этот вопрос.

— Хорошо, — согласился Гарри и кивнул на оставшиеся две кровати. — Давай сегодня здесь переночуем, а то маленьким страшно…

Невилл посмотрел на трех первоклашек, прижимающихся к Поттеру, и согласился.

— А давай! — но позже, уже укладываясь в постель, всё же сделал замечание, проговорив вполголоса: — Всё-таки ты зря им слабину дал. Вон, на шею вешаются…

— И правильно! — несогласно шепнул в ответ Гарри. — У маленьких должны быть защитники. Я не представляю, что с ними стало бы, останься Рон старостой.

Невилл вспомнил Рона и передернулся, только сейчас сообразив, что было бы.

Ночью Гарри разбудил Юан Аберкромби — попросился в туалет «по-маленькому». Ну, делать нечего, сводил, попутно отметив свет в гостиной. Проводил Юана обратно, уложил в постель и вышел снова, решив проверить, кто там в гостиной полуночничает… Это оказалась Гермиона. Сидела она в кресле перед камином и, как бабушка, что-то вязала на спицах. Гарри подошел, присел на корточки рядом с креслом, присмотрелся к вязанию — что-то круглое, похожее на мочевой пузырь. Осторожно спросил, смотря в наклоненное сосредоточенное лицо девушки:

— Гермиона, а что ты делаешь?

— Вяжу шапочки, — монотонно сообщила Гермиона.

— Я так и подумал, — покивал Гарри с умным видом. — А зачем?

— А я придумала, как бороться с эльфийским рабством! — начала вдохновляться Гермиона. Кивнула на кресла и диваны. — Вон те шапочки я всё лето вязала, видишь? Навяжу их побольше, раскидаю, эльфы придут, соберут их и получат свободу, ведь это предметы одежды. Ну как мой план, Гарри, гениально придумала, правда?!

Гарри с сочувствием оглядел её, поражаясь её гениальности — такая умная, что аж дура… Потыкал пальцем в её колено, привлекая внимание к себе.

— Послушай, Гермиона, ты же много читаешь, вот только почему-то не о том. Ты собираешься целый год вязать шапочки для освобождения эльфов вместо того, чтобы взять в библиотеке книгу почитать о том, кто такие эльфы и почему они работают у волшебников, на это у тебя ума не хватает догадаться?

Гермиона моргнула, посмотрела на спицы и свою корявую шапочку, огорченно опустила вязанье на колени, разочарованно выпрямилась и уставилась на Гарри. Тот напряженно закусил губу, не зная, чего дальше ожидать. Видя его напряжение, Гермиона не стала психовать, а лишь кротко спросила, молча признавая свою очевидную тупость.

— А где можно про них прочитать?

— В учебнике Ньюта Саламандера, — так же кротко ответил Гарри. — «Фантастические твари и места их обитания», в разделе «симбионты и паразиты».

Глаза Гермионы сошлись в кучку, а в голосе прозвучала досада:

— Как раз та книга, которую я просмотрела вскользь и по диагонали… — и пояснила для ясности: — Никогда не любила зоологию с биологией.

— Однажды даже их придется прочитать, — внушительно сказал Гарри. — Иначе как ты поймешь хоть что-то о половом созревании?

— О, не волнуйся… — мило покраснела Гермиона. — Что надо, я уже прочитала.

— Ну-ну, — кивнул Гарри, поднимаясь. — Ладно, я пошел спать. А шапочки прибери, они для эльфов тот же мусор. Кстати, — притормозил он, — вон ту зеленую возьму? На беретку похожа…

Гермиона обрадованно закивала, и Гарри, подобрав понравившуюся шапку, ушел спать. Наутро гриффиндорцы, спустившись из спален, угодили в центр шапочной ярмарки — продавались головные уборы всех цветов и ручной вязки. А увидев одну такую на Поттере, тут же полезли в кошельки, быстренько раскупив гермионин товар. Так что, как мы видим, наша торопливая умница споренько сориентировалась и наварила на шапках (и своей случайной глупости) приличный куш, продав каждую за галлеон. Зря она, что ли, целое лето вязала?!

На школьном совете, как и планировалось, подняли вопрос о равном расселении детей по комнатам. Проблему решить удалось, из комнат первого курса убрали по одной кровати, и количество мальчиков сравнялось. Причем решал проблему — внимание! — завхоз Филч. Узнав об этом, Гарри рискнул подойти к нему с вопросом — потому что сколько можно бояться старика-завхоза?

— Мистер Филч, можно спросить?

— Чего надо? — недружелюбно хрипнул тот.

— Однокурсники всегда должны находиться в одной комнате до выпускного? — робко спросил Гарри.

— Необязательно, — тряхнул старик брылями. — Старосты факультетов и префекты школы имеют право иметь отдельные апартаменты. А ты, никак, дозрел, что ль? — и прищурился хитренько, старый ехида. Гарри издал смущенный смешок.

— До чего, простите?

— Дык… до девочки, Поттер, до девочки! Мокрые сны уже, поди, снятся, да?

— Да нет, — Гарри растерянно уставился на Филча. — Мне просто Рон неприятен стал.

— А-а-а, вон оно что, — посерьезнел Филч. — Ясно, отрок ты ещё… А комнату ты себе подобрать отдельную можешь, можно, я разрешаю. И знаешь что? Поищи-ка её за-над кухней, туда потайной ход ведет. Начинается он за картиной с единорогом на стыке двух коридоров, видел её, Поттер?

Гарри сосредоточенно кивнул, вспоминая её, висящую под галереей на скошенной стене-развилке, от неё начинались два коридора, ведущие в подземелья Слизерина и Пуффендуя.

— Видел, мистер Филч, и что надо делать?

— Погладь единорога по шее и скажи ему: «мне нужен твой приют», запомнил? Это для него как пароль.

— Понял, большое спасибо, мистер Филч, — поблагодарил Гарри.

Советом Филча, однако, удалось воспользоваться лишь после утренних уроков Прорицания и Истории магии. После обеда ожидалось Зельеварение, так что Гарри сразу после Истории ринулся в ту галерею. Прибежав на балкончик, Гарри спустился к картине и бросил любопытный взгляд в пуффендуйский коридор — где-то там живет Седрик… Решив поискать его позже, Гарри повернулся к единорогу, тот был написан маслом и, как все картины в этом замке, живым. Поймав на себе взгляд мальчика, он приветливо кивнул, круто изогнув жемчужно-белую шею, укрытую золотой гривой. Сама картина в тяжелой бронзовой раме висела как бы на фасаде балкона, с него полумесяцем спускались две лестницы, как раз в эти два коридора, а на самом балконе был главный арочный проход, по которому Гарри сюда и пришел. А теперь выясняется, что отсюда есть и третий ход — за картиной…

Разогревшись интересом, Гарри протянул руку и погладил нарисованного единорога по шее, не забыв шепнуть: