Чекистские были

7

Итак, Алексей Авдеев (он же Авдонин) был ночным гостем Пафнутия. У него при аресте был обнаружен мелкокалиберный пистолет иностранного производства. Старик Нифонт, как показывала извлеченная из его плеча пуля, мог быть ранен только из такого оружия. Намерение убить старика могло быть вызвано только желанием избавиться от свидетеля своего ночного появления в Новом Афоне у привратника, тесно связанного с бывшим настоятелем монастыря Иосафом: а Иосаф в Абхазском ГПУ значился как агент английской разведки.

Мы оба были убеждены, что Авдонин покончил бы с Болквадзе, если бы тому удалось успешно перебросить Ксению в Турцию и вернуться в Чакву.

Исходя из этих соображений, мы решили вторым допросить Султана Болквадзе.

— Где вы встречались с Авдониным? — начал Ще-котихин.

— У себя на кукурузном участке.

— Почему там, а не в доме?

— Я предлагал ему зайти, выпить стакан вина и все обсудить, но он отказался, дескать, нас вместе никто не должен видеть, даже моя жена и дети.

— А на участке?

— Участок за окраиной Чаквы, невдалеке от моря, зарос кукурузой.

— А если бы Авдонин вас там убил, тоже никто не увидел бы? — неожиданно задал вопрос Щекотихин.

Болквадзе обеими руками закрыл рот и с испугом смотрел на нас:

— Зачем убил?

— Затем, что вы ему больше не нужны. Сделал дело, а свидетеля на тот свет!

Болквадзе обхватил голову руками, застонал, покачиваясь из стороны в сторону. Он был потрясен. Затем рассказал, что с Авдониным его познакомила Усова, которой он когда-то сбывал контрабандные веши, а позже, весной, работал у нее в саду, окучивал деревья, чинил ограду. На переброску Ксении он согласился, прельстившись возможностью хорошо заработать на этом деле.

Учитывая его откровенные показания, неграмотность, местное происхождение, мы решили в отношении его также ограничиться предложением об условном осуждении. Хотя я и предлагал сделать такое заключение, но не очень был уверен, что все члены особого совещания согласятся со мной. Тогда и во все последующие годы работы в органах я помнил слова В. И. Ленина, сказанные им в речи на четвертой конференции губернских чрезвычайных комиссий 6 февраля 1920 года: «…мы должны учитывать новый переход от войны к миру, понемногу изменяя тактику, изменяя характер репрессий». Теперь, когда война отошла на несколько лет назад, чекист не должен на всех оступившихся и заблуждающихся смотреть холодными глазами, хотя мы обязаны сохранять и боевую готовность.