Дети восточного ветра

Один год назад

Вершина горы находилась недалеко за пределами монастыря, в тени астрографа. На небольшой ровной площадке рядом с ней располагался мемориал — несколько рядов гранитных колонн, на каждой из которых были написаны имена, даты и путь к памятному узлу, отправленному в Верхнюю Сеть.

Камень был разного оттенков серого — чем больше разница между двумя датами, тем светлее тон. За последние два года мемориал стал шире на целый ряд из девяти новых колонн, доведя общее их число до сорока двух. Из новых колонн одна была почти белой и носила имя последнего настоятеля — Оргун Нан Хат. Остальные восемь был гораздо, гораздо темнее.

Дади провела не один час сидя перед этими колоннами, разглядывая вырезанные в камне сетевые пути и осознавая, как же мало она знала о тех, с кем выросла. А теперь она не могла дотянуться до Верхней Сети и узнать больше. Но и будь у неё такая возможность, она бы не стала позволять скверне, которую она носит с собой, соприкоснуться со святыней.

В последней церемонии погребения, равно как и в остальных, Дади не участвовала. Она смотрела со стороны, как устанавливали последнюю из этих колонн, как Андж отправлял наверх последнюю сумму сохраненных в Сети воспоминаний об её владелице, как последний раз над горой развеяли прах и прозвучали молитвы. После этого Дади спустилась во двор и села поджав ноги на каменную ограду вокруг клочка чернозема в главном дворе, из которого росло дерево. Девушка смотрела как оно сбрасывало золото и багрянец своей листвы, во второй раз возвещая о приходе осени с тех пор как монастырь начал медленно умирать.

Она смотрела как все те, кого она называла братьями, сестрами и учителями, собрались у ворот. У некоторых даже появились свои посохи. Внизу на путевой станции их ждала пара кораблей, которая доставит их до Барнола-Шесть. От туда их пути разойдутся. Кто-то вернется домой, став уже другим человеком и перестав быть тем, кого из этого дома однажды изгнали. Кто-то снимет монастырские одежды и попытает счастья на другой стезе. Другие поедут дальше, в другой монастырь. Иные, те что получили свой посох, отправятся в Паломничество.

И вот ворота открылись, жители монастыря отправились в путь. Фаридин, вскинув посох на плечо, уходил последним. Из его рюкзака торчал длинный футляр с деревянной флейтой. Сделав шаг за ворота он остановился и оглянулся. Брат и сестра встретились глазами. Спустя долгое мгновение, ворота закрылись.

Все воспитанники покинули монастырь Дади осталась одна. Здесь ещё какое-то время пробудут ученые и их помощники, но в этом общем доме между ними теперь всегда будут стены.

— О чем думаешь? — окликнул девушку Андж, незаметно подойдя и усевшись рядом по её левую руку.

— О том же.

— И как, есть прогресс?

— Да. Думаю да.

— Ха, — ухмыльнулся монах. — Это уже интересно! Выкладывай.

— Они неправы. Все они, — сухо ответила Дади, от чего улыбка учителя несколько сузилась, а девушка крепче обняла свои колени. — Я не ходячая катастрофа. Но как убедить их в этом?

— А ты можешь убедить в этом хотя бы себя? — спросил монах, но ответа не последовало. — Тогда для этого разговора ещё не время.

Листья один за другим плавно опускались на землю за их спинами. Так они и сидели, учитель и его ученица, не говоря друг другу ни слова, пытаясь дать всем тревогам пройти мимо и оставить их в покое хотя бы на время. Но у Дади этого не получилось.

— Они не правы, — сказал она. — Они это увидят. Если вы меня научите.

— Научу? Чему?

Дади повернула голову, сверкнув левым глазом.

— Как им пользоваться. Как сдерживать Недуг. Чему угодно, чтобы исправить мои изъяны.

— А потом что?

— Не знаю.

Монах снова улыбнулся, настолько тепло, насколько мог.

— А по моему знаешь. Да будет так, я научу тебя всем своим трюкам, на которые хватит твоего упорства, Регалии и… — монах на секунду отрешился, вспомнив об одной из самых нелюбимых переменных в своих расчетах, — … и времени. Я дам тебе год. Этот будет год самых тяжелых тренировок, самых трудных уроков и самых одиноких месяцев в твоей жизни, дитя.

— Это будет частью моего наказания, — ответила девушка.

— Такой ответ мне не нравится. Но если этим крепится твоя решимость, то пусть. Не дай своему запалу потухнуть, тогда за эти ворота ты пройдешь держа в руках собственный посох.

Дади ничего не ответила. Но образ её самой в оранжевом одеянии и с черным посохом, впервые за долгие годы оживший в голове девушки, отогнал остальные мысли. И она смогла дать всем своим тревога пройти мимо, пусть и на время.