Андрей Капица. Колумб XX века

Таинственное эхо

«Профиль подледного ложа имеет сравнительно ровный характер, — отчитывался о походе Андрей. — Максимальное превышение высоты… над уровнем моря — 200 м — находится в точке „393“ км (от станции Комсомольская — Прим. авт.). Самая низкая часть профиля расположена в районе станции Восток (300 м ниже уровня моря). Амплитуда колебания высот подледного ложа не превышает 500 м… Средняя мощность ледника вдоль профиля равна 3290 м при средней высоте ледника 3240 м. Можно приближенно считать, что уровень подледного ложа находится на уровне моря»[202].

Два отражения от взрывной волны, пришедшие к Андрею на станции Восток примерно соответствовали глубинам 3700 и 4500 метров. Однако у О. Г. Сорохтина 16 января 1959 года на станции Восток тоже случилось двойное отражение — на 1800 и 3700 м, в результате чего под Востоком «выросла» гора.

Начинается полемика, которая затягивается. Тогда Андрей Капица и Игорь Зотиков обращаются в Президиум АН СССР с предложением построить подледную атомную автоматическую станцию ПЛАС. Она представляет собой цилиндр — наверху у нее маленький атомный реактор мощностью 200 кВт, внизу измерительная лаборатория с «телеглазом». Тепло от реактора подается на нижнюю рабочую часть, цилиндр опускается на тросе, протаивая под собой лед, и по расчету друзей за 75 дней доходит до коренного ложа под станцией Восток. После чего реактор отделяется, тепло подается на его верхнюю рабочую часть, скважина с тросом размораживаются, и он поднимается на поверхность. А на дне надолго еще остается работающая на аккумуляторах лаборатория. Фантастика на уровне толстовской «Аэлиты»!

Однако идею не поддержали: «Ну, что вы! Антарктида — ведь это ж девственная природа, территория сотрудничества и дружбы. А вдруг, что?» Никто не знал, что в это самое время американцы втихаря запустили на станции Мак-Мердо атомную электростанцию, проработавшую до 1972 года, и что? И ничего.

В те времена каждый мечтал участвовать в открытии хотя бы какой-нибудь тайны Антарктиды. Вот и флаг-штурман Четвертой КАЭ Радий (Юрий) Владимирович Робинсон, выпускник кафедры географии полярных стран Географического факультета МГУ (в 1956–1966 годах так называлась кафедра криолитологии и гляциологии. — Прим. авт.), тоже написал заметку в № 18 «Информационного бюллетеня Советской антарктической экспедиции» за 1960 год. Всего на две странички — 28 и 29-ю. Его статья называется «Из опыта визуальной ориентации в Антарктике». Во время полетов из Мирного на Восток и Комсомольскую Робинсон заметил на куполе некие формации, способные облегчить ориентирование летчикам авиаотрядов будущих САЭ: «К естественным ориентирам, встречающимся в глубине континента, кроме отдельных гор и горных хребтов, относятся обнаруживаемые при полетах над плато овальные впадины с пологими „берегами“. Глубина их обычно не превышает 20–30 м, а протяженность 10–12 км. Эти своеобразные понижения летчики иногда называют „озерами“. С самолета видно, что такие „озера“ заметно выделяются в виде пятен на белом фоне плато, особенно когда курсовые углы солнца близки к 180°»[203].

Кто бы тогда знал, что такие «озера» почти в точности отображают контуры подледных озер на многокилометровой глубине…

Вот из такого увлекательного мира тайн и загадок Андрею Петровичу приходилось возвращаться на факультет. Вспоминает Николай Николаевич Дроздов: «Я сначала на биофаке полтора года проучился. Там были анатомия, гистология, генетика — науки очень интересные, но мне очень хотелось в экспедиции, в поле. И вдруг я узнаю, что на географическом факультете есть кафедра биогеографии! Вот я и решил на нее перейти с потерей курса. И на первой же практике летом в Красновидово, где преподаются общие предметы, такие как геоморфология, вдруг появляется молодой преподаватель. Я сразу вспомнил, что видел его в детстве! Он тоже был очень рад увидеть давнего знакомого: „Да-да, помню, здоровался со мной“. Тут разница в шесть лет еще больше сказалась, поскольку я на переходе с факультета на факультет потерял год: он уже был научным сотрудником, а я еще только студентом. И он приехал из Антарктиды! Одно дело другие, кто выезжал за рубеж: кто-то в Америку — это понятно, кто-то даже в Болгарию или Чехословакию — уже интересно. А он словно на том свете побывал! Как в космос слетал! И приехал всего на пару недель. Он водил нас в маршруты и рассказывал: „Вот река, ее русло, низкий берег — противоположный высокий. Здесь холмы, здесь равнины, здесь овраги“. Не самое экзотическое место для геоморфологии, но ведь об этом надо еще уметь рассказать, показать, что с чем и как взаимодействует. А потом он в тенечке присаживался: „Ну, а сейчас я вам расскажу, как мы в Антарктиде побывали“. После четырех часов ходьбы последний час он посвящал Антарктиде. Невероятно интересно! А еще мы на что смотрели — у него были необыкновенные ботинки, не резиновые сапоги, как у нас, а краги, как для верховой езды, только шнурованные. Коричневого цвета, до середины икры шли вверх кожаные трубы, которые зашнуровывались. Им там, видно, их выдавали. Нам, конечно, неудобно было спросить… И мы, конечно, смотрели в его одухотворенное лицо — красавец был мужчина, что говорить! На его спортивную фигуру и эти ботинки. Когда он шел перед нами — ну, мощный такой путешественник! И мы слушали, как они там зимовали, какие были морозы, как они рыли какие-то шурфы — пытались нащупать, где же там коренная порода? Он еще сказал нам тогда: „Что самое интересное, мы нашли большое пресноводное озеро подо льдом“. Когда мы это услышали, то подумали: вот он, образец советского ученого, ездит на край света и открывает то, о чем еще никто не знает! Тогда про озеро никаких публикаций не было, и мы, студенты, очень гордились, что узнали это первыми. Прямо чувствовалось, что это действительно крупный ученый, который, несомненно, продвинет нашу географию вперед».

23 июня 1961 года за беспримерный, первый советский санно-гусеничный поход к Южному полюсу Андрею Петровичу Капице вручили орден Трудового Красного Знамени.

И в том же 1961 году выходит его книга «Динамика и морфология ледникового покрова центрального сектора Восточной Антарктиды» — первое в мире сводное исследование восточной части Антарктиды по материалам КАЭ. В ней он продолжает размышлять по поводу того, куда может уходить вода из-под центральной части ледника: «Можно предположить, что образующаяся вода будет выдавлена за пределы ледникового покрова по глубоким долинам выводных ледников, где подледное ложе не находится в мерзлом состоянии. Этот процесс повлиял бы на расходную часть материального баланса покровного ледника, вызывая подледный жидкий сток»[204].

Однако высадиться на выводной ледник и проводить там бурение невозможно — это опасный, сплошь разбитый глубочайшими открытыми и скрытыми трещинами ледолом!

Игорь Зотиков тоже исследует тепловой режим ледника. Только он хочет вывести уравнение теплового баланса, поэтому его работы — сплошь математические формулы и энергичные всплески графиков. Он вводит параметры растекания ледникового купола от центра к окраинам, поступления в него сверху холода по мере выпадения на поверхности снега с последующим опусканием вглубь и уплотнением в фирн и лед, разные температуры у основания ледника в зависимости от его толщины. Основное термическое воздействие на ледник по И. А. Зотикову идет сверху вниз и снизу вверх, а разогрев слоев льда от трения друг о друга можно считать ничтожным. У него выходит, что при толщине льда больше двух километров, а в центральных частях даже полутора, поток холода неизбежно побеждается потоком идущего снизу тепла. Он делает вывод: «На участке от станции Пионерская до Южного полюса идет непрерывное плавление льда у ложа ледника». И тоже пытается ответить на вопрос: что же происходит с водой? «Эта вода в виде сравнительно тонкой пленки выдавливается по направлению к краям ледника до тех пор, пока она не достигнет областей, где толщина ледника меньше критической. Здесь вода намерзает на нижнюю поверхность ледника и дальше транспортируется в виде слоя льда водного происхождения вместе с ледником. Лишь в отдельных углублениях подледного ложа эта вода может скапливаться, создавая озера у границы льда с подстилающей породой»[205].

Да, Зотиков первым заговорил не абстрактно о воде, а уже об «озерах». Но это чистая игра слов. По сути, он пишет о том же, о чем уже написал Андрей Капица, только математическим языком. Но он не геоморфолог, не гля-циолог и не географ: «транспортировать» антарктический лед могут только выводные ледники, в конце вливающиеся в шельфовые.