Врун

Я поднял коробочку и положил в неё пули. Утром я ещё раз проверил коробку, на всякий случай. Вдруг второй пули нет, а мне всё это приснилось… Обе пули были на месте. Золотые пули. Я только теперь обратил на это внимание… Именно золотые».

Изба времени

Ох как не хотелось Мишке и Сашке идти на сенокос, вы бы только знали. У одного сразу в боку заболело, другой вдруг хромать начал. Братья они, двоюродные, но похожи друг на друга как две капли воды, не отличить. Обоим по двенадцать лет… Мишка – сын Татьяны, а Сашка – сын Светланы. Кстати, обе женщины были близняшки… И мужья у них тоже были близнецами, один в один. В общем, наделали эти люди загадок у нас в деревне. Кто есть кто не разберёшь. Голова начинает кружиться. И хорошо, что история эта только о мальчишках, а то так запутаешься, что, как себя звать, потом забудешь.

Ну, в общем, хромай не хромай, а мальчишек все же матери с помощью полотенец погнали на сенокос. Ну а кто ещё матерям поможет? Мужья-то на заработках у них. За длинным рублем в Якутию уехали. Так что хоть как ты искусно ни притворяйся, что заболел, а косу в руки взять придется. Смешно, но Мишка так и хромал три километра, пока они на поляну лесную не пришли. До конца притворялся. Правда, иногда забывал, что надо хромать, доводя тем самым сестер до веселого смеха, который катился впереди хрустальным шариком.

Поработали мальчики на славу. Уже к обеду поляна была скошена. Матери смотрят на них и не нарадуются. Настоящие помощники. Не каждый взрослый осилит такую поляну без перерыва, а тут мальчишки… Есть чем гордиться родителям. Пока матери тормозки свои разворачивали, мальчишки ягод решили набрать, чтобы подсластить свой обед. Земляники в нынешнем году особенно много. Только на соседней поляне надо её собирать, в лесу комары не дадут.

Бегать по поляне не надо, присел, и тут же полная ладошка. Присел чуть подальше и маме за минуту набрал.

– Мишка, – отравляет ягоды в рот Сашка, – смотри, чего это там.

– Где? – щурится Мишка от солнца.

– Да вон, смотри. Избушка какая-то, – показывает мальчик в сторону.

– Точно, – забывает Мишка про ягоды. – Пойдем посмотрим.

– Пойдем.

Избушка была небольшая и без окон, высотой в три роста мальчишек, заросшая от времени мхом. Полусгнившая дверь валялась тут же. Мишка осторожно заглянул вовнутрь.

– Фу, – зажал мальчик нос рукой, – чем-то воняет. Ничего не видно.

– Да не бойся ты, – толкает Сашка брата. – Нет там никого. Давай войдем.

– Да я и не боюсь, – хмыкнул Мишка, хватая Сашку за рукав, – только после вас.

Мальчики стояли посреди избушки, морщась от сильного запаха плесени. Ни стен, ни пола не было видно, только тьма вокруг. Даже дневной свет не проникал через вход в избушку. А где…

– Мишка, – вдруг заныл Сашка, – а где выход? Я не вижу выхода из избушки.

– Не знаю, – шепчет Мишка, – мы же только что через него вошли. Да вон же он, видишь. Пойдем.

– Нет, не вижу, – шепчет Сашка, хватая брата за руку.

Мальчики вышли из избушки, не веря своим глазам. В лесу была ночь. На небе огромные звёзды тускло освещали огромные черные деревья.

– Это что такое? Как это… Ночь, что ли, наступила? – шепчет Мишка.

– Не знаю, – отвечает шепотом Сашка. – Но ведь так не бывает. Три минуты только прошло, как мы в избушку вошли. Не могло ведь так быстро стемнеть… Как мы теперь… Как домой-то? А мама где?

– Хватит ныть, – одернул Сашку брат. – Слышишь, хрустнуло что-то… Там кто-то есть.

– Может, это волки? – съежил плечи Сашка.

– Пойдем в избушку. Они побоятся туда войти.

– Кто они? – шепчет Сашка.

– Да откуда мне знать. Пошли давай.

Едва братья вошли обратно в избушку, как позади них дверной проем осветился дневным светом. Мальчишки развернулись и выскочили из домика под лучи яркого солнца. Они снова оказались в своем привычном мире. По небу плыли облака, подгоняемые теплым ветерком, а вокруг мальчишек разливались трели лесных птиц.

– Саша, Миша, – услышали братья знакомые голоса матерей.

– Мишка, Сашка, – долетали до мальчишек мужские крики.

Братья с удивлением переглянулись.

– Мама, мы здесь, – что есть сил закричал Сашка.

Мальчишки были очень удивлены поведением своих матерей. Татьяна и Светлана то плакали, то смеялись, обнимая и целуя братьев. А ещё больше мальчишки удивились, когда узнали, что их ищут в лесу всей деревней уже вторые сутки. Вчера в полдень мальчишки пропали. Ушли ягод набрать и пропали.

Даже не знаю, поверили люди мальчишкам или нет в то, что они рассказали. Так ведь трудно в такое поверить. Особенно когда всей деревней ту избушку злосчастную искали, да не нашли.

Как бабушка Лена домового женила

У бабушки Лены живёт домовой. Почему в деревне об этом никто не знает? Так ведь и она совсем недавно об этом узнала, лет пять как. Время-то быстро летит. Пять лет промелькнуло, будто пять минут прошло. Да и не известно ещё, как люди воспримут такую новость. Хорошо если просто пальцем у виска покрутят, а если к врачу отправят… А врач и слушать старушку не станет, что у неё домовой живёт. Назначит уколы, а старушка страсть как их не любит… Поэтому и держит в тайне, что домовой у неё. Да я вижу, вы тоже не верите… Да вон он, на подоконнике сидит.

– Совсем ты у меня загрустил что-то. А, Яша? – подходит к домовому старушка. – Второй вечер молчишь. Уж не заболел ли?

– Домовые не болеют, – вздыхает Яшка.

– Что, совсем не болеют? Ничем-ничем? – удивилась старушка.

– Ничем-ничем, – передразнил домовой. – Иммунитет у нас высокий… от рождения.

– Чего высокое? – не поняла старушка.

– Ай, – махнул рукой на старушку домовой, – отстань.

– Да как отстань, если ты молчишь двое суток. Может, каши поешь?

– Не буду. Невкусная она у тебя.

– Это почему же?

– Сахара мало и масла.

– Ничего себе! – повысила голос старушка. – Да я масла на одну твою тарелку полпачки бухнула… каши не видно… И сгущенки полбанки… Мне так с тобой никакой пенсии не хватит… Невкусно ему.

Домовой, не зная, что сказать, спрыгнул с подоконника и пошлепал босыми ногами в свой любимый темный угол за печкой.

– Каша ему не нравится, – не может успокоиться старушка. – Жениться тебе надо… Пусть жена тебе кашу варит.

– Чего? – выглянула грязная мордочка из-за печки. – Жениться?

– Жениться, – улыбнулась старушка.

– А что, это мысль, – оживился домовой. – А на ком?

– Да хоть на ком… На домовихе вашей.

– На какой ещё домовихе? – подошёл Яшка к старушке. – У нас нет домових.

– Как это нет? – поднимает старушка Яшку и сажает его на подоконник. – А как же… А откуда вы берётесь тогда?

– Оттуда, – показывает домовой на луну. – Там наш дом…

– Странно, – смотрит старушка на луну, – как же без домових? Из пробирки, что ли?

– Сама ты из пробирки, – обиделся домовой, – дура.

– Как ты меня назвал?

– Дура.

– Это так ты меня за доброту мою. Да как же ты можешь! Меня даже Иван мой за сорок лет нашей жизни никогда таким словом не называл. Эх ты, – потекла слеза по морщинистой щеке старушки.

Бабушка Лена шаркающей походкой подошла к старому дивану, присела на него и стала вытирать глаза.

– Эх, Ванюша, как ты там без меня? – шепчет она. – Когда уже я к тебе?

Домовой виновато смотрел на старушку. Ему вдруг стало страшно. Вот помрет бабушка Лена, и останется он один в холодном доме. Когда ещё новые хозяева придут… А может, и не придут.

Яшка спрыгнул с подоконника, тихо подошёл к старушке и положил свою лохматую голову к ней на колени.

– Ты прости меня, бабушка Лена, – шепчет Яшка. – Никогда ни у кого я прощения не просил, а у тебя прошу. Не хотел я тебя обижать. Ну, хочешь, я жениться не буду?.. Хочешь? Нам ведь и так хорошо… Вдвоем хорошо… Правда, бабушка Лена?

– Правда, – улыбнулась старушка, опустив ладонь на голову домового, – вдвоем хорошо.

– Чуть левее.

– Чего чуть левее? – не поняла старушка.

– Да чешется у меня там… Почеши…

– А ты кашу будешь есть?

– Буду… если масла и сгущенки ещё больше положишь.

– Да куда ещё больше-то?

– В кашу, бабушка Лена, в кашу, – расплылась в улыбке довольная мордочка домового.

Уснул домовой на бабушкиной коленке, и снится ему сон, что чешет ему за левым ухом жена его, домовиха. День чешет. Два чешет… Эх, хорошо. Надо было раньше жениться.

Новая хозяйка

Удивительная история произошла с моим соседом по подъезду. Настолько удивительная, что и нарочно не придумаешь. Вот начнёшь придумывать очередную байку, а такое вряд ли в голову придет. Вот ведь как бывает в нашей жизни. Умеет жизнь удивлять. Соседа звать Володя, мы с ним на одной площадке живём, квартиры напротив. Живём рядом, а видимся раз в полгода. Дело в том, что он на севере работает, по вахте. Как мать свою схоронил, так и устроился на прииски. Лет семь вроде уже, не помню. Вот и в этот раз позвонил он в мою дверь и пригласил приезд свой отметить. Я, конечно, не отказался. В этот раз удивил он меня. Удивил своей историей.

Ты ведь знаешь, дача у меня ещё с родителей осталась. Редко я её посещаю. Ну а чего мне на ней сажать, когда в магазинах всё есть, а зарабатываю я, сам знаешь, как. Вот и прошлым летом, по приезду с вахты, решил я съездить, глянуть на участок, может, уж и домика нет, всё разворовали. Конец июня уже был… Да ты помнишь, что я в прошлом году задержался на месяц с приездом. Приезжаю на дачу и глазам своим не верю. Грядочки аккуратные, домик покрашенный, яблоньки ухоженные… Чистота вокруг и порядок. Я огляделся даже, думаю, наверное, не на свой участок пришел… Да нет, мой участок. Домик, что отец построил. Я же не сумасшедший. Открыл калитку, захожу… Навстречу бабуля из домика выходит.

– Здравствуй, сынок, – говорит. – Вы что-то хотели?

– Да вроде я на дачу свою приехал, – отвечаю, – отдохнуть хотел. А вы кто? Чего вы здесь?

– Как это чего? – говорит. – Это моя дача… Лет уж тридцать как.

– Не понял, – удивляюсь я, ещё раз обозревая местность. – Вообще-то это дача родителей моих, лет уж тридцать как.

– Каких ещё родителей? – удивилась бабушка. – Моя это дача. Домик этот я никогда не перепутаю, Леонид мне его строил.

– Уж не Степанов ли Леонид? – спрашиваю.

– Степанов Леня. Жаль, что помер он… Давно уже, не помню.

– Бабушка, – говорю, – Степанов Леонид – это отец мой. Строил он тут домик женщине знакомой, я ещё мальчишкой был, так это на соседнем участке. Вы участки, наверное, перепутали.

– Ой, Господи, – стала оседать бабушка.

Подбежал я к ней, подхватил и на лавочку посадил.

– Ой, что же мне делать-то теперь, как же быть? Я ведь с весны уже здесь ухаживаю. Вот ведь, старая, участки перепутала. Думаю, чего это за зиму всё так изменилось. Вот ведь старая. Чего делать-то теперь?

– Да ничего не делать, – отвечаю, – успокойтесь. Хозяйничайте здесь. Я ведь редко бываю на даче. На Севере я работаю. А вы знали отца?