Врун

– Лёню-то? Так ведь мы же с ним с одной деревни. Он мне домик помогал строить, вернее, мужу моему, царствие ему небесное. А я вот всё живу. Родных-то никого не осталось. Хорошо, что дача есть, воздухом подышать. Я ведь с весны до осени на даче живу.

Посидел я ещё с бабушкой с полчасика, поговорил с ней и решил домой податься. Ну а чего ей мешать, пусть себе живёт. Но перед тем как уехать, пошел я глянуть на её участок. Хоть времени и много прошло, но помнил я, в какую сторону отец уходил с инструментами. Долго искал, но нашел. Домик, конечно, не копия моему, но очень похож.

– Что, купить решил? – подходит ко мне бабушкин сосед.

– Да нет, – говорю. – Просто посмотреть пришел. Бабушка участки перепутала, на моей даче теперь хозяйничает. Старенькая уже, чего уж там.

– Ты про какую бабушку говоришь, про хозяйку этой дачи, что ли?

– Ну да, про неё. Про Веру Ивановну.

– Ты чего, мужик? – говорит. – Вера Ивановна лет пять уже как скончалась. Мы у неё на похоронах даже были. Жена её хорошо знала.

– Может, ты путаешь чего? – удивился я.

– Это ты чего-то путаешь.

Решил я снова вернуться на свою дачу, выяснить этот вопрос. Может, ещё есть похожие участки. Подхожу к своему участку и глазам не верю. Нет никаких грядочек, и домик некрашеный. Травой всё заросло. Как оставил я участок прошлым летом, так никто на него и не заходил с тех пор.

Вот такая, сосед, со мной история приключилась. До сих пор не могу понять, что это было.

Одна ночь из жизни ведьмы

И чего люди привязались к бабушке Глаше? «Ведьма, – кричат, – ведьма. Где она появляется, там беда случается». Никакая она не ведьма. Обычная добрая старушка, каких ещё в деревне поискать надо. И живёт она в своем доме на краю села, никого не трогает. Да и редко она куда выходит. Так, если травки нарвать какой да обратно в свой дом. Если старушка может жар снять за пять минут, значит, ведьма, что ли? Если в её огороде овощи в два раза крупнее растут, чем во всей деревне, значит, ведьма, что ли? Так ведь всё своими руками выращено. Жителей деревни ведь она не просит ей помогать, хоть и тяжело. Девяносто восемь годков недавно исполнилось. Ну, может, и не девяносто восемь… Памяти-то совсем у нее в последнее время не стало. Откуда ей помнить, в каком году она родилась, коль иногда забывает, как ее зовут. Вот раньше да, всю таблицу умножения наизусть знала.

Бабушка Глаша вошла на свою кухню и остановилась в нерешительности, нервно теребя завязанный на голове платок.

– Чего пришла-то? – осматривает она свою кухню. – Чего-то ведь надо было. Нет, не помню.

Старушка вернулась в главную комнату, где на старом диване лежала огромная черная кошка.

– О, – крякнула старушка, – Барсик вернулся. Нагулялся, что ли?

– Какой я тебе Барсик, – приоткрыла один глаз кошка.

– Мой Барсик, – присаживается рядом с кошкой бабушка Глаша.

– Не было у тебя никогда никаких Барсиков, – нервно дёрнулся хвост кошки. – И вообще, в твоём доме никогда не было котов. Даже мыши не жили. Боятся. А ты что, совсем не помнишь, кто я?

– Нет, не помню. В последние дни что-то память меня подводить стала.

– Пора, значит, тебе, – муркнула кошка.

– Куда пора? – удивилась старушка.

– В другой мир пора. Останешься вот так одна и не сможешь туда дорогу найти. Помрёшь, как обычный человек… А у тебя ещё впереди больше пятисот лет.

– Да нет, – гладит кошку старушка, – рано мне ещё. Мне здесь нравится.

– Не тебе решать, – облизывает кошка свою лапу.

– А там страшно? Ну, там, в другом мире.

– А здесь тебе страшно? – муркнула кошка.

– Да вроде нет, – провела рукой по кошке старушка, – не помню.

– Вот и там не страшно… Ты же не помирать собралась, а родиться. Просто я боюсь, что ты со своей памятью не в тот мир уйдешь. Не туда куда надо.

Старушка вздохнула и задумалась.

– Чего же я на кухне хотела?

– Воды попить, – муркнула кошка.

– Ой, Барсик вернулся, – взглянула старушка на кошку. – Нагулялся, что ли?

– Достала ты меня, – отвернулась от старушки кошка. – Вспоминай давай, кто я, а не то прямо сейчас в другой мир отведу.

– А кто ты? – сложила руки на груди старушка. – Разве не Барсик?

– Тётка я твоя, – нервно подскочила кошка, – Вероника Григорьевна Копылова… Из соседнего села. Неужели совсем меня не помнишь?

– Нет, – улыбнулась старушка, – не помню.

– А как тебя зовут, помнишь?

– Это я помню, – вздохнула старушка, – Василиса меня зовут.

– Глаша тебя зовут, – вздохнула кошка. – Да, плохо дело. Надо тебя провожать…

– Но я же помню, что Василиса.

– Это мама твоя тебя хотела Василисой назвать, да отец был против, – спрыгнула кошка на пол.

– Ну, Глашей так Глашей. Тебе видней, – кряхтя и охая пошла старушка в сторону кухни, и вдруг остановилась взглянув на кошку: – Барсик вернулся…

Если бы кто-то из жителей деревни не спал той ночью и посмотрел на небо, то наверняка бы заметил между яркими звёздами две маленькие фигурки, бабушки Глаши и черной кошки.

Семь минут в четыре утра

Эта история произошла со мной около года назад. У меня заканчивался отпуск, и я уже под вечер решил сходить до магазина и купить тортик. Так сказать, порадовать себя. Многие стараются отметить, когда уходят в отпуск, ну а у меня всё наоборот. Я отмечал окончание отпуска. Скучный отпуск у меня в этот раз получился, да и неприятностей много произошло во время него. Не стану я вам рассказывать, что да как, ведь история моя совсем о другом.

При входе в магазин я столкнулся со своей соседкой по подъезду. Бабушка Нина, женщина восьмидесяти семи лет, несла в руках забитый доверху пакет. Видно было, что старушке очень тяжело,

– Нина Васильевна, – вырвалось у меня, – вы подождите, я тортик куплю и вам помогу.

– Хорошо, Сережа, подожду, – согласилась старушка. – Руки совсем не держат. Спасибо тебе.

Уже через минуту я вышел со своим тортиком из магазина и, прихватив стоявший возле выхода старушкин пакет, спрашиваю:

– Гостей ждёте?

– Можно и так сказать, – направилась старушка в сторону дома.

– А я вот решил окончание отпуска отметить, – догоняю я её.

– Хороший, значит, отпуск у тебя был, раз отмечаешь, – улыбнулась Нина Васильевна.

– Хороший, – соглашаюсь я, – будь он неладен.

– А ты что, не женился ещё? – семенит за мной старушка.

– Не хочу, – отвечаю, – расстались мы неделю назад.

– Понятно, – крякнула старушка.

Нина Васильевна открыла дверь в свою квартиру и отошла в сторонку, пропуская меня.

– Ты, Сережа, прямо на кухню иди. Поставь пакет на стол.

– Нина Васильевна, – иду я на кухню, – а может, мы с вами этот тортик съедим? Скучно одному отпуск провожать.

– Ну а чего, – отвечает старушка, – давай чайку попьём. Правда, мне сладкого нельзя, но маленький кусочек съем ради такого дела. Ты когда у меня в последний раз-то был?

– Когда? – ставлю я пакет на стол. – Да никогда.

– Тем более, – начинает выкладывать старушка продукты на стол.

– Я не буду, – разглядываю я колбаску, сыр и фрукты. – Я только чай попью и всё.

– А я тебе и не предлагаю, – улыбнулась старушка. – Не для тебя это и не для меня.

– Гости, наверное, придут, – хитро улыбаюсь я.

– Гости, гости, – ставит бабушка Нина чайник на газ.

Пока закипал чайник, я разглядывал старую фотографию на стене, с молодой бабушкой Ниной и, видимо, с её мужем. Меня немного удивило, что фотография висит на кухонной стене, а не в главной комнате, как обычно.

– Муж? – взглянул я на фото.

– Муж, – согласилась старушка, – молодой ещё.

– Давно помер?

– А с чего ты взял, что он помер? – выключает газ хозяйка. – Живой он. Мы ведь с ним одногодки.

– Развелись, что ли? – не унимаюсь я.

– Да с чего ты взял-то? – наливает старушка по кружкам чай. – Не расходились мы. А продукты я для кого тогда купила?

Я с интересом покосился на Нину Васильевну. Сколько я знал свою соседку, она всегда жила одна.

Мы с минуту помолчали. «Ну а что, в таком возрасте всякое может быть, – думал я. – Мне так и вовсе не дожить до таких лет. Живёт старушка в своем мире и пусть себе живёт».

– Ванечка-то докторскую просил, – кивнула старушка на колбасу. – Не было, русской купила.

– И когда он приходит к вам? – осторожно спрашиваю я, отхлебывая чай.

– Ровно в четыре часа утра, – не моргнув, отвечает старушка, – но ненадолго. Семь минут только у нас. Но зато каждое утро. Чего ты так на меня смотришь? Не веришь, что ли?

– Верю, верю, – сделал я честные глаза. – А призрак разговаривает?

– Да какой ещё призрак, Сережа. Говорю же, живой Ванечка, только в другом мире. Ровно в четыре утра тот мир соединяется с нашим, и я вижу своего муженька. Он ведь лет сорок уже как без вести пропал. Ну, это для нас. А на самом деле случайно попал в тот мир. Я ведь сама тоже случайно первый раз его увидела лет десять тому назад. Не спалось мне, вот я и встретила здесь Ванечку. Семь минут только он в нашем мире пребывает и исчезает. Самый настоящий. Живой. Да, я вижу, что ты не веришь?

– Верю, верю, Нина Васильевна, – сдерживаю я смех.

– Да вижу, что не веришь, – задумалась старушка. – Я вот думаю, что тот мир приходит в наш, наверное, для всех, только не замечаем мы этого или спим в это время.

– Наверное, так и есть, – отворачиваюсь я, чтобы не рассмеяться.

– Я смотрю, весело тебе, – обиделась старушка. – А ты приходи сегодня около четырех, сам увидишь.

– А что, и приду. Ради такого чуда обязательно приду.

И я пришел. Без десяти четыре я позвонил в дверь Нины Васильевны, уверенный, что вчера старушка была немного не в себе. Открылась дверь.

– Ты проходи, Сережа. В залу проходи, – нисколько не удивилась моему приходу старушка.

Мы сидели с бабушкой Ниной на старом диване, поглядывая на настенные часы.

Стрелка часов показала ровно четыре часа утра. На кухне что-то брякнуло. Мое сердце ёкнуло.

– Пойдем, – поднимается старушка, – здеся он. Пришел.

Мы зашли на кухню. За столом сидел худенький старикашка и вертел в руках палку колбасы.

– Нинуль, – обратился он к жене, – а что, докторской не было?

– Не было. Русскую сегодня поешь, – отвечает та. – Поешь давай, поешь. Пять минут осталось.

– А кто это с тобой? – взглянул на меня старик.

– Сосед мой, Сережа, – отвечает старушка, – уж больно смешно ему было вчера, когда я о нас с тобой рассказала.

У меня перед глазами поплыли разноцветные круги, и я почувствовал, что теряю сознание.

Очнулся я на старом диване у бабушки Нины.

– Что это со мной? – открыл я глаза.

– Сознание потерял, – улыбается старушка.

– А как же вы меня одна сюда с кухни?

– Почему одна? С мужем моим тебя принесли. Так и не поел он. Не думала я, что молодежь нынче такая слабая, – отвечает старушка.

Страсти по домовому

Чего уж там скрывать, весь подъезд знает, что ссорятся между собой Нина Васильевна и Вера Сергеевна, соседки с одной площадки. Часто ссорятся. Вот как встретятся, так и поругаются обязательно. Вот, казалось бы, ну чего им делить. Обеим по шестьдесят пять. Обе живут одиноко, без мужей. Даже пенсии у них одинаковые, копеечка в копеечку, а нет, как встретятся, так чуть ли не до драки у них. А дело всё в том, что как заведут они меж собой разговор, на любую тему, так обязательно переходит он в одно и то же русло. Хвастать они начинают друг перед дружкой, кто лучше жизнь свою прожил.