Драндулет

***

Не зря отец всегда говорил, что чем проще техника, тем она надёжнее. Ничего не загорелось и не развалилось на части. Даже и не сломалось толком. Пуля перебила один из шлангов и застряла в обшивке. Весь ремонт занял не больше десяти минут.

Потом я выковырял горячий кусок металла и подбросил на ладони. С тыльной стороны без особого труда угадывалось клеймо оружейного завода Хэмстоков.

Да, конечно, это могло быть совпадением. Мало ли, кто-то решил во время гонки пострелять из дорогого охотничьего ружья, а попал в меня. Случайно. Так бывает. А Феликс не имеет к этом совершенно никакого отношения, он сейчас летит к финишу и в ус не дует. Вот ведь скотина высокородная!

Но Рийну он не получит. Теперь – точно! Взлететь бы только…

Жалко, что у меня не амфибия. Но вот той дорожки, наверное, должно хватить для взлёта. Осталась совсем мелочь – вытолкать самолёт из трещинки, где он намертво застрял колесом.

Одноместная машинка только кажется лёгкой, а на самом деле сдвинуть её в одиночку почти невозможно. Особенно когда под ногами не ровная взлётная полоса, а каменистое побережье.

Я осмотрелся в поисках добровольных помощников. Как назло, ни пастухов, ни их козлов в поле зрения не попалось. Разве что отблеск от костерка за большим валуном. Ну, проверим!

Костерок за валуном действительно был. И котёл с травяным чаем рядом стоял, ещё горячий. Явно недавно сняли. А вот самих горцев видно не было. Я бесцеремонно отхлебнул из котелка и присел на высокий камень. Вернутся, никуда не денутся. Даже если и загуляли где-то, наверняка прибегут, завидев падающий самолёт. Не помогать, конечно, а проверить. Вдруг пилот без сознания, а то и совсем разбился? А вдруг с него можно что-нибудь дорогое снять?

И действительно, совсем скоро раздались шаги, а затем и голоса. Говорили, как ни странно, на имперском, хоть и с сильным местным акцентом:

- Ай, бэда! Шо жы губнатыр так о сэбэ нэ бэспакоитса! Но ты, сынок, всо сыдэлал как договарылыс, да?

- Конечно, отец, - во втором голосе акцент тоже прослеживался, но совсем другой. Мягкий материковый говор. – Всё уже налажено. Только представь: перелетает самолёт через финиш, кругом хлопают, вопят, фейерверки всякие. И тут наша установка так тихонько «бзззз». Никто в суматохе и не заметит. А у самолёта тут же вся электроника и вырубится. Представляешь, что дальше будет?

- Кырдык! – радостно подхватил первый голос.

- Ага, кирдык. И я тебе, отец, гарантирую, никто больше над вами летать не станет!

Ух ты, какие тут в горах занимательные вещи рассказывают!

Вот так, значит, выглядят современные заговоры.

Усилием воли я заставил себя не бросаться на заговорщиков с кулаками. Наоборот, поворошил ногой камни, чтоб они услышали, что в их укрытии кто-то есть, и гаркнул:

- Эй, есть тут кто?

- Ай, чаго кырычышь, - тут же спросил пожилой горец, возникший у меня за спиной. Имперец держался чуть позади, как будто он тут и не причём вовсе. Судя по одежде, это был не тот тип, который в меня стрелял. Хоть это радовало!

- Слушай, отец, помоги самолёт вытолкать из ямы, а? Сел неудачно, колесо застряло. А я тебе… не знаю… У меня с собой и нет ничего. Ну вот разве что фляжку с коньяком могу отдать. Возьмёшь?

- Ай, сынок, зачэм мыне тывой конъяк, тут и сывой эсть. Мы же луды не злыэ, ы так поможым. Эй, сынок, поможым жы хорошыму чыловэку, а?

Имперец кивнул и без длинных расспросов направился к месту посадки. Мол, вали-ка ты, парень, отсюда, да побыстрее. Я в ответ изобразил широченную улыбку, искренне надеясь, что позитива в ней было чуть больше, чем в гримасе Алека, провожавшего меня на старте.

Втроём (хотя старик больше мешался, чем помогал) мы высвободили колесо и дотолкали самолёт до ровной дорожки. Я благодарно кивнул (в тот момент – даже не притворялся) и вскоре уже мы с Драндулётом взмыли в небо. Но едва я понял, что механизм работает как надо, и самолёт в воздухе ведёт себя идеально, как радость от удачного взлёта растворилась сама собой. Гонка предстала совсем в другом свете.

Итак, что мы имеем?

Я потерял… ну, предположим, полчаса. Или даже чуть больше. Надеюсь, никто ещё не успел финишировать, иначе…

Так, спокойно, Крис. Надо думать головой. Допустим (только допустим) первым заканчивает гонку Феликс. На финише у него летит к бесам вся электроника и… И что? И всё плохо! Самолёт на полной скорости теряет ориентацию в пространстве и начинает падать. Куда он упадёт, если не успеет свернуть? А прямо на главную ложу. Самого-то Феликса не жалко, так ему и надо, придурку высокородному. Но в ложе куча народу, включая губернатора.

Не то, чтоб я испытывал такой уж пиетет к нашим властям, но не важно, губернатор он, или сам император, или простой клерк, если он отец Рийны. И его ведь предупреждали, что если не отменит гонку…

Короче, если побеждает Феликс – всё очень плохо.

А если побеждает Рийна – ещё хуже. Потому что если это устройство собьёт её и…И всё.

Что же это за приспособление такое? Какая-то магнитная пушка? Однозарядная? Не важно. Сейчас главное – предупредить людей.

Как?

Я с надеждой вдавил кнопку рации, но получил в ответ лишь порцию шипения и кряхтения. Или сигнал не может пробиться сквозь горы, или от «мягкой посадки» у меня отвалилась антенна. Лучше бы первое, но в любом случае ситуация резко стала ещё хуже. Хотя, казалось, куда хуже-то?

Слева мелькнуло знакомое узкое ущелье, и я направил Драндулёт прямо в него. Срежем путь здесь, сейчас не до соблюдения правил. А потом сразу поворот и напрямик к финишу, в обход трассы. Если повезёт – успею перехватить.

Когда-то это ущелье пугало меня до смерти. Отвесные скалы вздымались по обеим сторонам, грозя при малейшей ошибке сломать летуну крылья, и только высоко вверху змеилась небесно-голубая полоска.

Потом я привык к нему, выучил наизусть каждый поворот, но всё равно никогда не проходил этот участок пути на такой скорости. А когда выбрался наружу, то Драндулёт и вовсе припустил так, как не летал даже в лучшие свои годы. Словно машинка чуяла всю важность этого перелёта. Движитель ревел, крылья дрожали, оставленная включённой рация шипела и трещала на всю кабину.

Аэродром уже виднелся на горизонте, а связи по-прежнему не было. Значит, всё-таки что-то с антенной.

Ох уж эта электроника!

Две стремительные птицы – красно-серая и серебристая – неслись к финишу от последней контрольной точки. Я подлетал с другой стороны и, кажется, с той же скоростью.

Успел!

Ну, почти.

Как остановить два самолёта, каждый из которых из последних сил пытается обогнать другого? Как хотя бы один из них остановить?

- Рийна, стой! – без особого толку рявкнул я в рацию. - Рийна, ты же долбанная высокородная, любимица богов! Ну что тебе эти железки! Услышь меня, или хотя бы увидь. Пойми, что от тебя требуется. Остановись, бесы тебя дери! Ри!

- Крис? - хрипло и слегка удивлённо выдавила рация. Кажется, на маленьком расстоянии связь хоть чуть-чуть, но пробивалась. Только вот толку-то… Времени совсем не было.

- Ри, стой. Заворачивай! Передай на землю, пусть эвакуируют трибуну!

Ласточка послушно замедлила ход и начала забирать в сторону. Не знаю, услышала ли Рийна всю мою тираду через вновь начавшийся треск, или просто решила уступить мне победу в гонке. Или поняла, что если я лечу не с той стороны, значит случилось что-то непредвиденное…

А вот остальные не поняли.

Феликс или не включал рацию, или принципиально не хотел выполнять чужие требования. Так и мчался прежним курсом прямиком на финиш. И я – ему наперерез.

Никогда не был фанатом боевых столкновений. Про таран только в книжках читал, и испытывать все прелести этого действа на себе никак не собирался, но, видимо, судьба такая.

Так мы и неслись друг на друга секунду, две… может быть даже три. И это были самые долгие три секунды в моей жизни. Я уже в красках представил, как Драндулёт врезается в несчастный МЭС-3 недалеко от финиша, как два самолёта легко вспыхивают и падают на землю, не долетев до трибун, словно огромный метеорит.

Представил – и даже почти смирился со своей участью. Но на излёте третьей секунды у Феликса не выдержали нервы и он начал быстро набирать высоту, попутно уходя вбок.

- Да! – выдохнул я.

И, совершенно забыв свернуть в сторону, пересёк финишную черту.

Разом заткнулась хрипящая рация. Погасли лампочки, предупреждающе пиликнули и отключились аварийные датчики. От неожиданности у меня даже сердце биться перестало. Ненадолго.

Потому что движитель даже не чихнул. Драндулёт с диким рёвом пронёсся над главной трибуной, совершил круг почёта над остальными и плавно пошёл на посадку.

Полноценной победой в гонке это, конечно, считаться не могло. Но тот, кто назовёт это поражением, пусть идёт… в горы. Козлов пасти!