Драндулет

Драндулет

- Всё, с концами! – вздохнул Алек, закончив ковыряться в движителе. – Никуда ты завтра не летишь.

Я, конечно, и без него знал, что дело плохо. Но до последнего надеялся, что друг сможет хоть как-то исправить действия неведомого злопыхателя. В технике он разбирался получше меня, и любую мелкую поломку мог починить с закрытыми глазами. Видимо, в этот раз поломка была далеко не мелкой.

- Подозреваешь кого-нибудь? – Алек небрежно вытер руки прямо об штанины комбинезона и пристроился рядом со мной на старом диване. Поёрзал немного, отыскивая место, где в зад не кололи бы пружины, убедился, что это бесполезно и, смирившись с этим мелким неудобством, откинулся на спинку.

Под его немалым весом, диван протестующее заскрипел, но выдержал.

Я это мебельное чудище помнил с тех времён, когда отец был ещё молодой, а ангар – совсем новый. Так вот, диван уже тогда был старый и страшный, и мать регулярно грозилась его выкинуть. «Вот этими самыми руками отволоку на помойку», - уверяла она, - «А если надорвусь и умру, то вся вина ляжет на тебя, Кристофер Роджерс-старший!»

Кристофер Роджерс-старший диван за что-то любил и выбрасывать упрямо не желал. Но в конце концов сдался и перетащил его в ангар. И подумал: зачем тратить драгоценное время на путь от аэродрома до дома, если можно прямо тут и ночевать. Благо, теперь есть, на чём спать.

В общем, отделавшись от дивана, мама счастливее не стала. Зато отец наконец-то закончил работу над своим главным детищем – авиационным движителем нового поколения.

С тех пор движитель, конечно, успел основательно устареть. Тот, который только что пытался воскресить Алек, был совсем другой: легче, мощнее. И принцип работы у него сильно отличался – магнитные поля и всякая электроника. В общих чертах я, конечно, понимал его действие, и даже пару раз чинил свою птичку в полевых условиях. Но всерьёз перебирать не рискнул бы. Вот папин Драндулёт – другое дело, там каждый винтик знаком.

- Эй, ты заснул что ли? – Алек больно ткнул меня локтём под рёбра. – Не раскисай! Гонкой больше, гонкой меньше. Все и так знают, что ты лучший!

- Уже давно не лучший, - возразил я. – Просто один из. А Рийна…

- Ну да, как же я мог забыть! Рийна! Так и знал, что всё из-за этой бабы!

«Она не баба!» - хотел было возмутиться я, но понял, как глупо это звучит и поспешно исправился:

- Она особенная.

Алек даже не спорил. Глупо спорить с очевидными фактами. Рийна действительно была особенной. Не по происхождению, а по сути: лёгкая, стремительная, она и сама напоминала не то быстрокрылую птицу, не то гоночный самолёт. И, конечно, летала она преотлично.

Впрочем, в нашей глуши не летали разве что пожилые сплетницы из дома престарелых. А для остальных пилотировать разнообразные мелкие самолётики было так же естественно, как дышать. Ну не вплавь же выбираться с острова, в самом деле!

То есть можно, конечно, и вплавь – но из-за бурного течения это куда опаснее, чем по небу. И гораздо медленнее.

Поэтому после папиной гибели мама не приставала ко мне с дурацкими просьбами прекратить полёты. Понимала, что бесполезно. Но вот обещание «Не участвовать больше в этой дурацкой гонке» она с меня стребовала. Я держался изо всех сил и вытерпел почти три года. Но как можно смирно сидеть дома, если Рийна…

За стеной ангара раздался цокот каблуков, и створка ворот приоткрылась, пропуская внутрь худенькую фигурку в тонком белом платье. Я торопливо вскочил и почувствовал, как неудержимо краснею. Эти шаги, эту фигуру я узнал бы из тысячи.

- Добрый день, господа! – поздоровалась Рийна и, не дожидаясь ответа, опустилась на подлокотник дивана. Это было стратегически верное решение. По крайней мере, в подлокотниках не было выпирающих пружин.

- Здравствуйте, миледи, - Алек улыбнулся так искренне, словно не он только что рассуждал о том, что из-за баб все проблемы. – Участвуете завтра?

- Нет. Отец против. Опасается какой-то акции протеста. Вроде бы ему присылали даже письмо с угрозами и требованием отменить гонку. Но это так, слухи. Никто не верит, что кому-то в здравом уме может прийти в голову такая глупость, но предосторожность не помешает. Поэтому я буду на трибуне. Родители взяли билет в главную ложу, чтоб первыми увидеть триумф своего зятя. Ты готов, Кристофер?

Я нервно сглотнул. Алек не менее нервно поёрзал на пружинах.

Рийна сощурилась и посмотрела на нас настороженно:

- Что случилось?

- Я никуда не лечу.

- Что? Да как же…

- Самолёт неисправен. Кто-то испортил движитель и систему управления. Я не могу лететь.

- Феликс?

- Возможно, - я с деланным безразличием пожал плечами.

Алек ещё немного поёрзал, потом не выдержал, вскочил и начал расхаживать туда-сюда по ангару:

- Да точно Феликс! Больше просто некому! Все хотят победить, но только ему без победы жизнь не мила.

- Я не пойду за него замуж! – теперь вскочила и девушка.

- А никто вас за язык не тянул, миледи, - напомнил Алек. – Сами слово дали.

Рийна вместо ответа только щёлкнула на него мелкими острыми зубками, словно напоминая, что она и укусить может. И не только в переносном смысле. Тем не менее механик был прав. Она дала слово. И, в отличие от простых людей типа меня, не имела право его нарушать.

История вышла глупейшая.

Как только дочь губернатора острова достигла совершеннолетия, к ней началось паломничество потенциальных женихов. Сперва Рийна держала оборону вполне успешно: этот стар, тот страшен, у третьего нет образования, у четвёртого – происхождения, пятый замечен в связях с мафией, и так далее.

Но время шло, и вместе с очередным отвергнутым женихом уходила и частица родительского терпения. Наконец во время очередного званого вечера в губернаторском дворце строптивую дочь припёрли к стенке и заявили, что или она выбирает себе спутника жизни прямо сейчас, или пусть выходит замуж вон за того милого мальчика.

Милый мальчик по имени Феликс Хэмсток был всем хорош: высокое происхождение, приятная внешность, счета в нескольких банках и доставшийся от родителей оружейный завод. Он вежливо улыбался и смиренно ждал ответа.

- Ни за что! – фыркнула в ответ Рийна, смерив кандидата презрительным взглядом. – По крайней мере не раньше, чем это домашнее дитятко выиграет весеннюю гонку.

- Дайте мне три года, - спокойно среагировал потенциальный жених. – И, клянусь, миледи, я заберу и приз, и вас.

Гром не грянул, молния не ударила. Но клятва представителя высокого рода была услышана, иначе и быть не могло. А на подобную клятву следовало отвечать клятвой.

- Хорошо. Клянусь, что выйду замуж за вас, если вы победите. Но не раньше!

Газетчики бодро застрочили в своих блокнотах, готовые следить за исполнением клятвы даже если высшим силам будет не до того.

А на следующий день высокорожденная леди Рийна нашла меня в ангаре и ультимативным тоном сообщила, что через три года я должен выиграть весеннюю гонку. И бросить курить.

То, что высокорожденные не выносили запах табака, было общеизвестным фактом.

То, что леди Рийна не горит желанием выходить замуж – тоже.

А вот то, что она не только знает о моём существовании, но и готова доверить мне свою судьбу – это, мягко говоря, шокировало. Конечно, на тот момент я считался лучшим гонщиком острова. Но ведь за несколько лет многое могло измениться.

Тем не менее, я согласился. Должно быть, от неожиданности.

Уже на следующий день я бросил курить.

Ещё через неделю во время гонки разбился отец.