Грифон

Башаз сбил Захру с ног, навалившись на него и готовясь прикрыть собственным телом от когтей грифона. Он потерял уже слишком многих хороших охотников за время службы султану, чтобы позволить умереть ещё хотя бы одному.

Его обдало потоком прохладного ветра, смешанного с пылью, а через миг откуда-то сверху раздалось тяжёлое хлопанье крыльев.

- Он улетает!.. - удивлённо выкрикнул один из охотников.

Башаз приподнял голову и, прищурившись, окинул взглядом закатное небо. В облаках над землёй виднелась тень крылатого льва, который быстро набирал высоту.

- Не могу поверить! Он впрямь просто улетел? - прошептал Захра, поднимаясь с земли и помогая встать ловчему. - Я был уверен, что он от нас мокрого места не оставит!

- Он поступил с нами всеми куда милосерднее, чем мы с ним, - едва слышно произнёс Башаз.

Кругом медленно и неохотно успокаивалась толпа. Люди, завидев, что угроза миновала, переставали жаться друг к другу, упавшие поднимались с земли, а на выходе с площади понемногу рассеивался затор. Едва схлынула первая волна страха, горожане на все голоса стали обсуждать случившееся.

Башаз вместе с остальными охотниками помогал тем, кто пострадал в общей суматохе. Он ходил между рядами людей, искал потерявшихся детей, успокаивал особенно впечатлительных женщин и стариков.

Недалеко от него в груде обломков завозился какой-то мальчишка, покрытый пылью с ног до головы и в порванной рубахе.

- Давай-ка я тебе помогу, малец. Не сильно тебе досталось?

Башаз одним движением поднял парня на ноги и помог ему отряхнуть одежду. Мальчик уставился на ловчего во все глаза.

- Вы тот самый охотник, что пленил грифона? - робко спросил он.

- Да. Я его поймал. И я же его, к сожалению, и упустил, - признался Башаз.

- Это к лучшему! На воле ему будет куда спокойнее, чем в клетке! - уверенно сказал мальчик, словно знал, о чём говорил. - Но вы всё равно очень смелый и сильный, раз вам удалось схватить грифона однажды!

- Не льсти мне, малец. Это я в молодости был полон сил, а теперь едва могу поспеть за иной дичью...

- Неправда! Я видел, как вы не побоялись встать прямо перед грифоном. Он признал вас равным себе по силе и мощи, потому и улетел!.. Я бы так хотел быть похожим на вас, когда вырасту, хоть немного... Но пока всё, что я делаю - лишь разочаровываю отца и мечтаю о собственном грифоне...

Башаз хмыкнул, не найдясь, что ответить мальчику, который пожирал его восхищённым взглядом. Но именно в тот момент ловчий вдруг почувствовал себя на пару десятков лет моложе. Будто он снова был юным, полным сил и энергии. Будто ни один зверь ему не был страшен, и он мог сидеть в засаде часами напролёт. Даже больное колено перестало ныть на секунду.

- Как твоё имя?

- Отец и мать зовут меня Суфран.

- Суфран, когда ты вырастешь, то станешь гораздо храбрее и отважнее меня. И непременно отправишься в дальние земли, чтобы отыскать там своего собственного грифона, как это удалось мне. Тогда отец точно будет гордиться тобой... И, чтобы ты не забывал о мечте, возьми-ка это.

Башаз покопался в поясных сумках и выудил на свет широкое белое перо.

- Оно с головы того самого грифона, что уже скрылся в небесах. И когда-нибудь оно приведёт тебя в края, где обитают эти грозные создания.

Суфран не мог отвести восторженный взгляд от подарка, когда тот перекочевал ему в руки.

Ласково потрепав по голове мальчика и сбив ему тюбетейку набок, Башаз попрощался и вернулся к отряду, продолжив помогать пострадавшим в давке. Но он чувствовал себя гораздо лучше. Может, грифону и удалось вырваться, но свою работу ловчий выполнил - привёз зверя на дворцовую площадь, пусть и всего на четверть часа.

Ещё не все его силы были истрачены, как он думал раньше. Быть может, на пару-тройку лет ему всё же стоило задержаться на службе у султана. Назло всем и на радость себе, так сказать.

Задрав голову, Башаз вгляделся в поредевшую группу людей на балконе голубого дворца и лукаво улыбнулся, совсем как озорной мальчишка.

***

Визирь Имрэ Кайх в гневе стиснул пальцами край широкого парапета, наблюдая с балкона, как в закатном небе исчезает крылатая тень грифона. За спиной, сбившись в тесную кучку, шептались члены посольства.

- Да это же просто смешно!.. - послышался отдельный возмущённый выкрик.

Кайх резким движением развернулся и остановил холодный взгляд на группе послов.

- Вы что-то хотели мне сказать? - с напускным спокойствием поинтересовался он.

- О, нам бы очень и очень многое хотелось сказать вам, визирь, - как и всегда взял слово хан Меканзи, делая шаг вперёд и выпячивая необъятный живот. - Но я буду краток! Ваши люди упустили грифона, который был обещан нашему мудрому кагану!

- Это дикий зверь, опасный и непредсказуемый. Никто не мог знать, что оковы не выдержат...

- Вы должны были предусмотреть каждую делать!

- Я сделал всё, что мог. Но в любом деле есть место неожиданным обстоятельствам.

- Ха! Пустые оправдания! - выплюнул хан. Его мясистый подбородок затрясся от пренебрежения и гнева. - После такого показательного случая я лишь больше уверился, что нашему каганату вообще не стоило вести переговоры с вашей страной! Жалкое подобие государства! Не представляю себе, какие же честолюбивые устремления должны терзать вашего султана, чтобы он надеялся выиграть войну против Као, когда его люди не способны уследить даже за одним-единственным грифоном! А быть может, тут дело вовсе не в честолюбии? Быть может, дело в обыкновенной глупости?..

Кайх невольно дёрнулся, чуть не сбросив маску самообладания. Он мог вынести любые неучтивости и насмешки в отношении себя, мог смириться с невыгодными условиями для своей страны ради заключения крепкого дружественного соглашения, но вот терпеть, когда оскорбляли его султана, он не собирался.

- Я непременно передам султану каждое ваше слово, - любезно пообещал визирь, сцепляя пальцы в замок на животе. - А вы пока вольны отправляться вслед за грифоном. Кажется, он как раз полетел на северо-восток, в сторону Орохии. Думаю, у вас есть все шансы его догнать и выпотрошить, чтобы вымолить прощение у своего кагана.

- Что вы хотите сказать? - впал в ступор хан.

- Я хочу сказать, что считаю прошедшие вчера переговоры неудавшимися. Мы с вами не добились взаимопонимания для заключения дружественного соглашения. Поскольку бумаги ещё не подписаны султаном, я отменяю все договорённости и прошу посольство в кратчайшие сроки покинуть дворец.

Послы вздёрнули брови, выпучили глаза на манер выброшенных на берег рыб. По их рядам пробежался недовольный ропот.

- Правильно ли я услышал, - растягивая слова, вновь заговорил Меканзи, - что вы, визирь, отказываетесь от денежной ссуды Орохии на постройку флота и от налаживания дальнейших дружественных отношений?

- В хорошем слухе вам отказать нельзя, посол, - холодно заметил Кайх, даже бровью не поведя.

- Очень опрометчивое решение! Вам неоткуда взять средства для завершения войны с Као! Щедрость нашего мудрого кагана была единственным вашим шансом на спасение!

- Мир не заканчивается на Орохии. Уж лучше наш султанат пошлёт послов на юго-восток, к язычникам Морий-Туг, и попросит ссуды у них, чем будет и дальше вести дела с вашим каганатом и мириться с заносчивостью мелких ханов.

Резкие слова Кайха на миг выбили почву из-под ног Меканзи. Давно уже никто так открыто не дерзил ему, но вести и дальше спор было бессмысленно. Судя по категоричной позиции визиря, отказываться от своих слов тот не собирался. А хан был не из тех людей, кто легко глотал оскорбления.

- Вы ещё пожалеете! Мы немедленно убираемся прочь из этих гнилых земель! - напоследок крикнул Меканзи, в окружении свиты удаляясь с балкона и оставляя визиря в одиночестве.

Едва шаги и ропот окончательно затихли, Кайх наконец-то смог выдохнуть, перестать держать спину ровно и расцепить сведённые судорогой пальцы.

Наверное, давно следовало так поступить. Не терпеть, не подобострастничать, а высказать всё прямо и открыто. Едва ли когда-нибудь султанат сможет получить статус могущественной и независимой державы, если будет послушно гнуть спину перед каждым соседом.

Конечно, через полчаса до султана дойдут эти дурные вести. Слухи по дворцу всегда разносились стремительно. И визирю ещё предстояло оправдаться перед владыкой, доказать правильность своего поступка и посоветовать более удачный тактический ход.

Но пока что у Имрэ Кайха было целых полчаса спокойствия и тишины.

Он облокотился о парапет балкона и с наслаждением втянул тёплый воздух полной грудью. Головная боль, наконец, отступила, город понемногу успокаивался после случившегося, а окончательно скрывшееся за горизонтом солнце на прощание окрасило небо в яркий оранжевый цвет.

Кайх прикрыл веки и отдался эфемерному чувству свободы всем телом и душой.

***

Над Иль-Атам царила ночь. Чёрная и непроглядная, как сама тьма, она укрыла дома и улицы своим плащом. Тихо дремал величественный голубой дворец султана, мерно дышали спокойствием пустые площади, и жители безмятежно спали в своих постелях.

Лишь один мальчик не знал покоя, и крыша казалась ему более привлекательным местом, чем стены дома, в этот час. Суфран тайком покинул спальню и через чердак выбрался на гладкую глиняную крышу. Он лежал на спине, любуясь бескрайним звёздным небом, а прохладный ветер, дувший со стороны пустыни, трепал чёрные кудри его волос и приятно обволакивал кожу.

Пусть отец всё ещё был зол из-за случившегося, пусть обещал загрузить сына тяжёлой работой на неделю вперёд, а мать только охала и вздыхала весь вечер. Это было не так важно. Любые трудности можно перетерпеть, если знаешь, к чему стремишься.

В руках мальчика было зажато белое перо, и он нежно поглаживал его пальцами, как настоящее сокровище. А мысли его были далеко-далеко. Там, где кружил в небесах прекрасный в своей свободе грифон, где он рассекал огромными крыльями тугие потоки ветра, а его острый взгляд видел все земли, раскинувшиеся внизу. И мальчик верил, что не было в мире ничего прекраснее этого. И верил, что однажды и ему посчастливится увидеть мир со спины своего собственного грифона.