Слова. Том IV. Семейная жизнь

Память смертная

Геронда, о чём должен думать человек в день своего рождения?

– Он должен думать о дне своей будущей смерти и готовиться к этому великому путешествию.

– Геронда, если при извлечении из могилы окажется, что останки усопшего не разложились, то причина этого – грех, в котором человек не покаялся?

– Нет, не всегда. Причина может быть и в тех лекарствах, которые он принимал, или в составе почвы кладбища. Но как бы там ни было, если усопший при извлечении его останков из могилы окажется неразложившимся, то он расплачивается за часть своих грехов. Это происходит потому, что и после смерти он становится посмешищем для других.

– Геронда, смерть – это самое несомненное событие, которое произойдёт с человеком. Почему же тогда мы о ней забываем?

– Знаешь, раньше в общежительных монастырях одному из монахов давали послушание напоминать другим отцам о смерти. Когда другие братья занимались послушаниями, этот монах подходил к ним и говорил каждому: «Братия, нам предстоит умереть». Жизнь наша обёрнута смертной плотью. Эту великую тайну непросто понять тем людям, которые состоят лишь из плоти и поэтому не хотят умирать, не хотят даже слышать о смерти. Смерть становится для таких людей двойной смертью и двойным горем. Но, к счастью, Благий Бог устроил всё так, чтобы по крайней мере люди пожилые получали пользу от некоторых признаков наступающей для них старости. Ведь пожилые люди естественным образом находятся ближе к смерти, чем молодые. У них седеют волосы, у них уже не та бодрость, силы постепенно их оставляют, у них начинают течь слюни, и таким образом они смиряются и бывают вынуждены любомудрствовать о суетности мира сего. Даже если пожилые люди хотят «взбрыкнуть», они не могут этого сделать, потому что всё, что с ними происходит, их тормозит. Или когда они слышат, что кто-то из стариков такого же возраста, как они, или даже младше, умер, они тоже вспоминают о смерти. Вы видели, как в деревнях, когда звонит погребальный колокол, сидящие в кофейне старики встают, осеняют себя крестом и спрашивают, кто умер и когда он родился? «О, – говорят они, – ты только погляди, пришёл и наш черёд! Все мы покинем сей мир!» Они понимают, что их годы ушли, что нить их жизни подошла к концу и к ним приближается смерть. Так пожилые люди постоянно думают о смерти. Попробуй-ка скажи малому ребёнку: «Имей память смертную». Он ответит тебе: «Тру-ля-ля» – и побежит опять играть с мячиком. Ведь если бы Бог помог малому ребёнку понять, что он умрёт, то несчастный разочаровался бы в жизни и пришёл бы в полную негодность, потому что ничто бы его не привлекало. Поэтому Бог, как Добрый Отец, устраивает всё так, чтобы ребёнок не понимал, что такое смерть, и беззаботно и радостно играл с мячиком. Однако чем старше становится ребёнок, тем постепенно всё больше он понимает, что такое смерть.

Погляди, ведь и новоначальный монах, особенно если он молод, не может иметь память смертную. Он думает, что у него впереди годы жизни, и вопрос смерти его не занимает. Помните, как апостол Пётр сказал: «Позовите юношей, чтобы они забрали мёртвых Ананию и Сапфиру»?[115] В монастырях мёртвых обычно погребают молодые монахи. Старые монахи, погружённые в задумчивость, бросают на тело усопшего немного земли. Они с благоговением бросают горсть земли только на тело – и никогда на голову усопшего. Оказавшись на похоронах в одном монастыре, я стал свидетелем неприятной картины. Усопшего погребали и засыпали землёй, священник произносил слова: «Земля́ еси́ и в зе́млю оты́деши». В то время как все монахи, по обычаю, со многим благоговением и скромно бросали горсть земли на тело своего усопшего брата, один юный монах подобрал свой подрясник, схватил лопату и без внимания, как заведённый, принялся забрасывать усопшего всем, что оказывалось на его лопате: землёй, камнями, деревяшками… Он делал это для того, чтобы показать, какой он молодец! Вот ведь выбрал час, чтобы показать свою силу, свою работоспособность! Другое дело, если бы в монастыре сажали деревья или засыпали кювет и он, проявляя доброту и жертвенность, сказал бы: «Другие монахи – старички. Что от них можно ждать, какой работы? Дай-ка поработаю я». В этом случае он устал бы чуть больше, но других бы разгрузил. Да тут даже если видишь мёртвое животное, его становится жалко. Что уж говорить, если ты видишь, как в могиле лежит твой брат… А ты, как землечерпалка, равнодушно забрасываешь его землёй и камнями… Всё это показывает, что у этого молодого монаха совершенно не было памяти смертной.