Преподобный Серафим Саровский. Духовные наставления и пророчества

2. [Антихрист и Россия]49

До рождения антихриста произойдет великая продолжительная война и страшная революция в России, по точному выражению отца Серафима, превышающая всякое воображение человеческое, ибо кровопролитие будет ужаснейшее: бунты Разинский, Пугачевский, Французская революция — ничто в сравнении с тем, что будет с Россией. Произойдет гибель множества верных отечеству людей, разграбление церковного имущества и монастырей; осквернение церквей Господних; уничтожение и разграбление богатства добрых людей; реки крови русской прольются. Но Господь помилует Россию и приведет ее путем страданий к великой славе…

От издателей. Текст данного пророчества подтверждается свидетельствами княгини П. В. Урусовой, опубликованном в журнале «Русский паломник», 1990, № 2, с. 94: «Предсказание преподобного Серафима о возрождении России».

Графиня Наталья Владимировна Урусова, нам лично знакомая, была в переписке с Е. Ю. Концевич, которая нам оставила письма, равно как и воспоминания покойной графини. Вот что сообщается ею:

«Я знаю о пророчестве преподобного Серафима о падении и восстановлении России; я лично это знаю. Когда в начале 1918 года горел Ярославль и я бежала с детьми в Сергиев Посад, то там познакомилась с графом Олсуфьевым, еще сравнительно молодым. Он для спасения каких-то документов, должных быть уничтоженными дьявольской силой большевизма, сумел устроиться при библиотеке Троице-Сергиевой Академии. Вскоре был расстрелян. Он принес мне однажды для прочтения письмо, со словами:

— Это я храню, как зеницу ока.

Письмо, пожелтевшее от времени, с сильно полинявшим чернилом, было написано собственноручно святым преподобным Серафимом Саровским — Мотовилову. В письме было предсказание о тех ужасах и бедствиях, которые постигнут Россию, и помню только, что было в нем сказано и о помиловании и спасении России. Года я не могу вспомнить, т. к. прошло 28 лет, и память мне может изменить, да и каюсь, что не прочла с должным вниманием, т. к. год указывался отдельно, а спасения хотелось и избавления немедленно еще с самого начала революции; и думается, что это был 1947 год: во всяком случае, в последних годах 20-го столетия. Простить себе не могу, что не списала копию с письма, но голова была так занята и мозги так уставали в поисках насущных потребностей для детей, что этим только успокаиваю и оправдываю свою недальновидность… Письмо помню хорошо.