Фанты, или Пока мы молоды

— Когда вернется Уизли?

Гермионе не хотелось отвечать, что она не знает.

— В конце следующей недели.

Малфой кивнул.

— Астория тоже.

Гермиона только сейчас поняла, что ни разу не спрашивала, где Астория. Словно прочитав ее мысли, Драко продолжил:

— Надеюсь, она в восторге от новой коллекции мантий в волшебном Париже.

Малфой посмотрел на Гермиону, столкнувшись с максимальным равнодушием, и слегка наклонил голову.

— Серьезно, мне тяжело дается уважение общества.

Гермиона смотрела в его глаза и долго не могла понять, что он имеет в виду. Но когда осознала это, почувствовала невидимую пощечину, как будто реальность решилась пробудить ее от надежд на лучшую тему разговора.

— Я не буду кичиться поцелуями с аристократом, — ответила она, взяв себя в руки. — Это не мое хобби.

Уголки его губ поползли вверх. А Гермиона почувствовала, как внутри растет ненависть к нему и просыпается осознание собственной глупости. Даже Гермиона Грейнджер иногда бывает редкостной дурой.

— Ты бы лучше поторопился. Когда Джоанна вернется, тебе не поздоровится.

Драко действительно испытывал свою удачу, когда, тихо смеясь, поднимался на ноги. Он сильно рисковал, подходя к столу Гермионы и наклоняясь к ней. И далеко не потому, что стоило бояться Джоанны — Грейнджер была требовательна к своему самообладанию, чтобы не запустить в Малфоя тяжелой баночкой с чернилами.

Он приблизился к ее лицу и, приподняв за подбородок, прикоснулся к ее губам своими. Но Гермиона была достаточно зла, чтобы держать себя в руках. Не дождавшись ответа, Малфой отстранился и, с легкой усмешкой глядя ей в глаза, бросил:

— Иногда приходится расставаться с тем, что нравится.

Он выпрямился и неспешно направился к выходу. Гермиона смотрела ему в спину. И лишь когда он открыл дверь и сделал шаг за порог, спросила:

— У каждой философии есть оговорки? Глубокие мысли должны ограничиваться и касаться на деле только чистокровных любительниц Парижа, например, или, наоборот, отдельных бедных семей магглорожденных, не так ли?

Малфой обернулся. На его лице не было и тени улыбки. Гермиона сразу же пожалела о том, что сказала это — ей ведь плевать на принципы Малфоя со всеми исключениями.

— Ты можешь уходить без ответа, — добавила Грейнджер, убирая волшебную палочку в сумку.

Она услышала, как захлопнулась дверь, и ощутила, что силы покидают ее. Некоторые разговоры оставляют раны похлеще, чем драки.

* * *

— ... а сегодня, буквально три часа назад, вылупились две хвостороги, и...

— Рон, я соскучилась.

— Что?

Гермиона опустила палочку, которой сушила волосы, и вздохнула.

— Возвращайся домой.

Рон улыбнулся.

— Ты же сама говорила, что тонешь в рабочих завалах. Зачем я нужен дома?

— Рон, я скучаю, приезжай!

Из окна подул ветер. Огонь в камине наклонился, на несколько секунд черты Уизли пропали.

— Ладно, я помогу Чарли с новорожденными и вернусь.

Гермиона благодарно кивнула и обхватила свои колени.

— Пообещай, что, когда я приеду, ты устроишь себе выходной.

Она знала, что сделать это не удастся.

— Я постараюсь.

— Спокойной ночи, Гермиона.

— Спокойной ночи.

Огонь принял свои обычные очертания и разгорелся с новой силой. Тем не менее, поднявшись на ноги, Гермиона почувствовала холод и закрыла окно. Ветер пах приближающейся зимой, летящим в Англию снегом. Она развязала халат и отправилась в спальню. Дома ей было так хорошо... Несмотря на то, что на работе мисс Грейнджер творила добро, она ценила, что дома можно было скрыться почти ото всех проблем, от любой непогоды. Вот только никуда не спрятаться от своих мыслей.

Но Гермиона настолько устала, что, выключив свет, легла и уснула, оставив тяжёлые раздумья на завтра.