Фанты, или Пока мы молоды

— Да... Да, это очень радует.

— Слушай, он же попросил набросок финансового плана. Ты не могла бы дать мне адрес той супружеской пары строителей? Я бы узнал, сколько они возьмут за работу.

— Эм... — Гермиона нервно обернулась из опасения увидеть приближающегося «аврора». Она окончательно вжилась в роль беглого преступника. — Давай позже, Дерек? Я сейчас очень спешу.

На лице Лоя проявилось искреннее удивление.

— Куда?

«А действительно, — задумалась Гермиона, — куда можно так сильно спешить в разгар рабочего дня, когда центральный камин закрыт на ремонт? Разве что в туалет».

— Дерек, чуть позже я сама принесу тебе их адрес, хорошо? — взволнованно улыбнулась она, боком пролезая между парнем и стеной. — Правда, мне некогда.

И, вырвавшись наконец из плена чужого трудолюбия, поспешила прочь. Инстинкт самосохранения обострился, и скорость Грейнджер увеличилась. Дерек проводил ее растерянным взглядом и потряс головой, словно пытаясь выгнать из мыслей образ фестрала.

— И за какой из этих двадцати пяти дверок стоит трехсотграммовая баночка кофе? — шепотом спросила Гермиона, оглядывая зеленые напольные и навесные шкафчики в том самом закутке.

«Ладно, — добавила она уже мысленно, — давайте по порядку». И, вздохнув, подошла к первой тумбочке.

Оказалось, что за большинством дверок скрыты старые чашки работников «Ливинга», каждая на отдельной полке. Правда, в одном из навесных шкафчиков Гермиона нашла открытую упаковку песочных печений и даже выложила их на тумбочку, собираясь проверить свежесть и пригодность к употреблению. Наполовину пустая баночка кофе оказалась спрятанной в предпоследнем шкафу; обрадованная находкой, Гермиона потянулась к верхней полочке и вдруг почувствовала, что сердце пропустило удар. За спиной послышались шаги.

«Мало ли кто это может быть!» — тут же одернула она себя. Но у самого первого шкафчика приметила белесые волосы и уловила грифельно-серый пиджак. Нет, прожить этот день спокойно Гермионе не удастся.

Пока она медленно, словно это могло помочь ей остаться незамеченной, доставала баночку кофе, Малфой аккуратно вытаскивал из пачки одно печенье.

— Ведешь себя, как первокурсница, — протянул он.

Гермиона открыла баночку и положила две чайные ложки растворимого кофе в чашку Джоанны.

— Что ты имеешь в виду? — невозмутимо поинтересовалась она.

— Бегаешь от меня.

Драко стукнул печеньем по столешнице и, брезгливо покачав головой, засунул его обратно в упаковку.

— Ничего подобного, — выдавила Гермиона, убирая банку обратно в шкафчик. Она взяла чашку и направилась мимо Малфоя к кувшину с кипятком.

— Грейнджер, надо поговорить.

Она почувствовала на запястье смертельную хватку и, повернувшись, прошипела:

— Отпусти, мне больно!

Гермиона мысленно уже десять раз прокляла себя за то, что оставляет палочку в кабинете. Один незаметный Остолбеней — и Малфой лежал бы сейчас на светло-жёлтых плитках с выражением злости на лице.

— Надоело гоняться за тобой, словно у меня больше дел нет! — ответил Драко в том же духе.

— А действительно! — воскликнула Гермиона. — У тебя что, дел больше нет?

— Кое-что обсудить нам все равно придется, — заявил Малфой.

Гермиона поставила чашку Джоанны на тумбочку и уперла свободную руку в бок.

— У меня останутся синяки, и я напишу на тебя жалобу Роскозу: «занимается рукоприкладством на рабочем месте»!

Малфой посмотрел на Гермиону так, словно она только что попыталась проглотить снитч.

— Отпусти, — попросила та уже более мирным тоном. Драко показалось, что у нее даже потух взгляд. Словно из Грейнджер за считанные секунды вышли все силы.

— Ты не уйдешь? — с подозрением спросил он.

Гермиона отрицательно покачала головой.

— Ты все равно когда-нибудь скажешь об этом Уизли, — произнес Малфой, разжимая пальцы. — Мне хватает поверхностных знаний о твоем характере, чтобы почти со стопроцентной уверенностью утверждать: молча принять от него кольцо ты не сможешь.

— Это уже не касается тебя.

— Еще как касается. Ты хотя бы предупреди, когда рыжий пойдет на меня с Сектумсемпрой.

Гермиона издевательски вскинула брови.

— Зачем?

Малфой послал ей гневный взгляд. Мимо закоулка прошли два парня; Драко проследил за ними, но те не обратили на уединившуюся пару ни малейшего внимания, занятые собственным разговором.

Оборачиваясь, Малфой собирался высказать Гермионе все ядовитые слова, что вертелись на языке, но неожиданно заметил, что глаза у Грейнджер блестят от слез. Она отвернулась и прислонилась к желтой стене, разминая недавно сжатое им запястье. Драко впал от этого в такой ступор, что мгновенно потерял способность говорить.

Пользуясь замешательством Малфоя, Гермиона взяла инициативу в свои руки.

— Ты хотя бы представляешь, о чем говорят люди в подобных ситуациях, Малфой?! Ты точно знаешь, что хочешь мне сказать? Люди, которые... переспали друг с другом по глупости и слабости, изменив супругам или любимым, в первую очередь обязаны обсудить то, что они чувствуют! Попробуй осознать это! Теперь ты понимаешь, почему наш с тобой разговор бесполезен?

Гермиона всеми силами сдерживала слезы, которые давно копились, просились наружу в такой неподходящий момент. Драко промолчал. Он вздохнул, прислонился к столешнице кухонной тумбочки и сложил руки на груди.

— Я назвала это своими именами, — зачем-то отметила Грейнджер.

— Безусловно.

— Получается, нам не о чем говорить, Малфой.

Драко пожал плечами.

— Ну так иди.

Гермиона раздраженно покачала головой, взяла кружку Джо и залила кофейный порошок кипятком.

— Хотя... — вдруг завел он.

Уже собравшаяся уходить Гермиона остановилась посреди комнатки, не оборачиваясь. Она нетерпеливо сжала кулаки. Малфой медленно подошел к ней со спины и поднес что-то к ее лицу. Перед глазами Гермионы закачался ее кулон — красная стеклянная звезда.

— Первое, что я увидел вчера утром. Лежал на подушке. Наверное, упал, когда...

Она резко выхватила кулон и развернулась, не давая ему договорить.

— Ты вроде собиралась уходить, — вопросительно приподнял бровь Малфой.

— Почему ты так ведешь себя? — бросила Гермиона.

— Как?

— Так! Почему так говоришь, зачем так делаешь? Неужели тебе нравится оставлять за собой грязные намеки и держать меня в постоянном напряжении?

— Держать тебя в напряжении — да, — улыбнулся в ответ Драко.

Гермиона устало опустила плечи и закрыла глаза:

— Хватит!

— Почему же?

— Потому что у нас обоих есть личная жизнь. Потому что я не знаю, какой Малфой подойдет ко мне в очередной раз — тот, который будет делать вид, что я — его главная цель, или тот, который выплюнет мне в лицо просьбу не распространяться об... обо всем этом! Потому что...

Гермиона вдохнула, понимая, что ей больше нечего сказать. Она настолько ослабла, что кружка горячего кофе в руке начала дрожать. Малфой разжал ее пальцы, забирая чашку и отставляя на тумбочку. Он обхватил ладонью шею Гермионы и надавил большим пальцем на подбородок снизу вверх, заставляя поднять голову. Драко прикоснулся своими губами к ее губам, сначала чуть ощутимо, затем настойчивее. Гермиона уперлась руками в его грудь, отталкивая изо всех оставшихся сил, но в конце концов просто сдалась.

Прошло несколько невыносимо долгих секунд, прежде чем Малфой отстранился. Он не сразу заметил, что по ее щекам катятся слезы. Гермиона закрыла рот рукой и всхлипнула. Она уже не могла сдерживать ни единого отчаянного всхлипа.

— Хватит! — прикрикнула она. — Хватит!

Малфой сделал пару шагов назад, глядя, как она обнимает себя руками, дрожит и стирает слезы со щек.

— Я прошу тебя! — продолжала Гермиона. — Ты ничего не понимаешь! Ты не знаешь, что такое чувства, ты смотришь на людей как на животных, недостойных твоего расположения. Ты не умеешь чувствовать то, что чувствуют нормальные люди!

— Так объясни! — неожиданно для самого себя крикнул Малфой в ответ. — Научи!

Гермиона прижалась спиной к стенке и снова всхлипнула.

— Объясни, Грейнджер! Какого черта ты кидаешься обвинениями, если ничего обо мне не знаешь?! Может, я впервые что-то чувствую! И чувствую это к тебе! А ты...

Малфой раздраженно зарычал и отвернулся, взлохмачивая волосы обеими руками. Гермиона чуть было не сползла вниз по стене от бессилия, но неожиданно заметила, что в проходе кто-то стоит. Драко, кажется, тоже увидел, потому что его руки сначала застыли в воздухе, затем медленно опустились в карманы брюк, пока он буравил взглядом Меланию, повернув голову в ее сторону.

— Долго ты здесь стоишь? — поинтересовался Малфой со всей злостью, на какую был способен.

Мелания задумчиво сжала губы и с опаской покосилась на Драко.

— Только зашла вообще-то.

Повисла тягостная тишина, хотя в коридоре ни на мгновение не прекращались шумные разговоры.

— «Ливинг», кажется, соскучился по дешевому кофе. У нас ведь многие остались в зале, на целый вечер, наверное. Никто не хочет бегать на первый этаж.

— Мел, — сорвавшимся голосом прошептала Гермиона, — Мел, не говори никому, пожалуйста.

— О чем? — притворилась Мелания. — Я почти ничего не слышала и уж точно ничего не поняла. — Она помолчала и сделала шаг назад. — Ладно, скажу, что не нашла кофе. Но кто-нибудь обязательно придет искать, так что вы...

Она повернулась на каблуках и покинула комнатку.

Малфой проводил ее взглядом, тяжело дыша.

— Хорошо, что это была не Прикстли, — сухо заметил он.

— Вообще, хорошо, что это была именно Мел, — уточнила Гермиона.

Драко кивнул и обернулся.

— Приведи себя в порядок, — бросил он. — Сейчас и правда кто-нибудь притащится.

Гермиона не обратила на его слова ни малейшего внимания.

— Ты все время упоминаешь Рона. Но сам ведь не собираешься посвящать в это Асторию, верно? Зачем тебе нужно вдаваться в такие мелочи?

Малфой как-то странно посмотрел на нее. Гермиона попыталась пригладить волосы обеими руками.

— Может быть, когда-нибудь я и скажу Астории. Но вряд ли это что-то сильно изменит.

Гермиона усмехнулась и покачала головой, забирая с тумбочки чашку с остывающим кофе.

— Ты пришел тогда и сказал, что я подрываю уважение общества к тебе, — заговорила Грейнджер. Малфой подозрительно покосился на нее. — А есть ли оно, это уважение?

Гермиона смотрела на него, приподняв голову, как будто нашла вдруг опору.

— Всем наплевать, — продолжала она. — Я бы никогда не сказала этого несколько лет назад, но теперь отчетливо поняла: всем до единого плевать, что творится в душе у других и кто что скрывает. Даже если кто-то вдруг выйдет на середину площади Мерлина и закричит от боли, никто не попытается ничего сделать. Если кровь не хлещет и не насылают Круцио — значит, все нормально. Лишь в некоторых организациях, таких, как наша, есть отзывчивые люди. И то... мы не за души тут боремся, знаешь ли, а за нормальное существование.

Гермиона дернулась, в который раз собираясь уйти. Малфой понял, что если не скажет то, что крутится у него в голове, сейчас, то не скажет это никогда. Драко Малфой впервые осознал, что ему нужно озвучить свои мысли, а не скрыть их.