Несущая пламя. Огненный ирис

– Нам придется искать того парня, чтобы передать ему черный железный цветок? – девушку не порадовала наша новая задача.

В тот момент я прекрасно понимал ее: убегать от инквизиции, при этом самим гоняться за неизвестным бастардом – веселенькая трата времени. Тут и добавить, и возразить нечего.

– Мы приедем в столицу. Встретимся с магистром Орниллом. Думаю, его точно известно имя будущего принца, – я постарался унять будто вставшие на дыбы нервы. – Но мешкать нельзя. Пора снова в путь.

– Погоди немного. Дай мне пару минуток.

Достав из тряпичной сумки церковный крест, украшенный драгоценными камнями, Ирис поочередно приложила его ко лбу графа и графини и начала читать над ними заупокойную молитву.

Я отошел в сторону и через магический связующий кристалл в служебном жетоне поговорил с магистром Орниллом. Ни словом не обмолвился про спасенную святую деву, способную противостоять вирналам. Поведал об убийстве супругов Лиреколей, о черном тюльпане для бастарда, и получил в ответ краткий и четкий приказ – немедленно вернуться в цитадель. С местным городским следствием должны были связаться дилеки, низшие подручные магистров, которые обязаны по приказу следовать за своими господами и быть их молчаливыми тенями до самой смерти.

Нас больше ничто не держало в Лиренийских горах, которые после двух трагедий впору было прозвать Кровавыми. Охоту на вирналов мне пока придется отложить, ради сразу двух дел наивысшей важности.

Я решил не возвращаться в городской трактир, где останавливался. На пути в столицу будет немало придорожных заведений. Спросил девушку, сможет ли она потерпеть без еды до вечера. Ирис ответила, что да, и вспомнила о засохшем монастырском хлебе в ее сумке. Предложила поделиться со мной, стараясь не показывать обиды. Пораненная рука зажила благодаря ее собственной целительной силе, и след от удара на щеке стал почти незаметным, тоже проходил, слившись с румянцем. Но осадок на душе остался – и у меня, и у нее, а потому общаться нам стало труднее. Впрочем, и без того было не до приятельских бесед.

По странной иронии судьбы нам вскоре пришлось спасать еще одну лошадь. Гнедая кобыла не была отравлена, в нее не попали дротиком при стрельбе, но она вывихнула ногу, подвернувшись на крутом склоне. Ирис успокоила ее внушением, избавила от боли, а я вправил ногу. Две лошади все же лучше, чем одна – тем более ухоженные и холеные, из графской конюшни, а не с захудалого хуторка.