Любовь по ошибке

Гарри не мог поверить в то, что услышал. Он оглядел присутствующих в поисках поддержки, но ее не было. Более того, было очевидно, что все они поддерживают Джинни.

Заговорила Гермиона.

— Джинни все верно сказала, Гарри. Повзрослей, наконец! Это мы, твои друзья, я и Рон, можем терпеть твои выходки, а семья требует ответственности, а у тебя ее по-прежнему нет. Ты хочешь поступать, как тебе заблагорассудится, но так нельзя. Хватит потакать своим желаниям, хочу — выступаю в суде, хочу — ссорюсь с министром, как будто он не желает тебе добра. Давай, садись, куда же ты пошел? Я сейчас тебе продиктую письмо в газету. Не волнуйся, я сумею подобрать слова, чтобы ты мог сохранить лицо.

Гарри действительно встал, когда подруга стала обвинять его в безответственности. В этом была вся она: Гермиона всегда считала его неспособным на самостоятельные решения и была уверена, что он мог действовать только под ее мудрым руководством. Сам Гарри так не считал. Однако, как и в случае с бывшей девушкой, он не стал говорить резких слов. Не потому, что он не хотел конфликтов, просто он ясно осознал: что бы он ни сказал, его не услышат. И надо взглянуть правде в глаза, никогда не слышали.

— Гарри, сядь, я к тебе обращаюсь, между прочим! — Гермиона потеряла терпение, в ее голосе появилось раздражение. — Неужели ты не понимаешь, что если ты окончательно поссоришься с Кингсли, то мы, как твои друзья, потеряем всякую возможность занять подобающее положение в министерстве? Война закончилась, опасности больше нет, и мы теперь не нужны. Я так и останусь стажером, а Рон… Рон звезд с неба не хватает, ему очень нужна протекция, иначе он так и будет патрулировать улицы до самой старости.

Как ни странно, Рон не возмутился такой оценкой своих способностей. Оказалось, что его волнует совсем другое.

— Да что ты с ним разговариваешь, Гермиона! Бесполезно, не видишь? Он всегда таким был, с самого первого курса! Я ведь помню, как он набил полные карманы галеонами и швырялся деньгами, когда приехала тележка со сладостями, чтобы унизить меня. А в школе ходил весь такой гордый, ни на кого не смотрел. Да он, если хочешь знать, ничуть не лучше Малфоя, такой же самовлюбленный засранец. Мы тут распинаемся, а ему все равно, что с нами будет из-за его упрямства!

Поттер пережил еще одно потрясение. Их троица всегда мерила гадости Малфоями. Сравнить кого-то с Малфоем означало выразить полное неодобрение. Так вот как Рон его воспринимал! Но в этом Гарри был виноват сам. Рон много раз давал повод усомниться в своей искренности, но Гарри упорно твердил себе, что тот по-прежнему его лучший друг.

— Ну хватит! — миссис Уизли не выдержала и тяжело поднялась из-за стола.

У Гарри немного отлегло от сердца: миссис Уизли сейчас наведет порядок! Пусть в друзьях и девушке он страшно разочаровался, но старшие Уизли всегда будут на его стороне и в его жизни!

Однако Молли сказала:

— Вот что, Гарри. Я думаю, ты не понимаешь, насколько все серьезно. Наши жизни уже связаны с твоей, и связь эту мы установили сознательно, когда семь лет назад приняли решение поддерживать тебя во всех начинаниях, чего бы нам это ни стоило. Мы поставили на тебя все, отдали все, что у нас было, даже нашего Фреда, и теперь ты говоришь, что не хочешь сделать для нас такую малость — просто написать в газету! Ведь мы не упрекаем тебя, не ругаем за легкомыслие, что ты! Но Гарри, ты не в праве отказываться от денег, которые обещал Кингсли, они должны достаться не только тебе.

Молли оглянулась на Артура, и тот кивнул ей в знак поддержки. Ведьма продолжала:

— Мы рассчитывали на эти деньги с самого начала. Мы понесли такие убытки, и никто нам их не возместил. А ведь ты столько времени жил у нас, мы никогда и словом не обмолвились, чтобы ты возместил наши траты. Война на твоей стороне дорого нам обошлась, и если Фреда не вернуть, то можно хотя бы получить денежную компенсацию…

Гарри перенесся из шумной Норы в тишину лондонской квартиры.

— Как ты понимаешь, после такого я не мог там оставаться, — сказал он притихшему Драко. — Я сразу же пошел наверх, чтобы собрать вещи. Я тогда не знал, куда пойду, на что буду жить, в тот момент меня это совершенно не интересовало. Я был разбит, все, во что я верил, было уничтожено. Оказалось, для этого не нужны были пожиратели и Волдеморт. Это сделали мои друзья, почти семья.

Гарри помолчал. Он поправил шелковистое покрывало, которое постоянно норовило сползти, но вдруг обнаружил, что нежная поверхность, которую он ощущал рукой, была не тканью, а бедром Драко. Гарри смутился, но отодвигаться не стал, боясь нарушить хрупкое равновесие между ними.

— Что было дальше? — хрипло и требовательно спросил Малфой.

Он по-прежнему не глядел на Гарри, но слушал все так же внимательно. Видно было, что история злоключений его бывшего школьного врага нашла в душе блондина горячий отклик.

— А дальше… В тот день я переночевал где-то в лесу, все думал и думал. Утром я отправился в магазин «Волшебные вредилки». Единственный, кто не сказал мне ни единого дурного слова, был Джордж, и я рассчитывал, что он отнесется к моей просьбе с пониманием. Я ведь отдал близнецам тысячу галеонов, которую получил за выигрыш в Тремудром турнире. Конечно, я знал, что Джорджу может не понравиться, что я хочу забрать свою долю из оборота магазина, но у меня просто не было другого выхода.

Гарри вздохнул.

— Но Джордж и слушать меня не стал. Он ответил «нет» на мою просьбу, а когда я сказал, что имею право на эти деньги, ответил, что его погибший брат оплатил их своей кровью, помогая мне сражаться.

— Где же ты взял деньги на жизнь?

— В «Горбин и Бэрк». Тебе ведь знакомо это место? Я заложил там кое-что.

— Что такого ты мог заложить, чтобы хватило на жизнь в такой дорогой квартире?

— Мою мантию-невидимку.

— Ту самую? Из сказки? — изумлению Драко не было предела. — Поттер, неужели ты хочешь, чтобы предатели крови порадовались, если ты сдохнешь в канаве без гроша в кармане? Этот брак — прекрасная возможность все изменить, неужели ты не воспользуешься? После твоего рассказа я ненавижу Уизли еще больше, но как их должен ненавидеть ты? Разве ты не хочешь отплатить им? Это можно сделать только с большими деньгами, как у Блэков!

— Хочу! — Гарри резким движением поднялся, подхватил Драко за талию и усадил его на стол. Он встал между его разведенных ног.

— Я хочу! — повторил он. — Научи меня, что сделать, чтобы у нас все получилось!

========== Часть 19 ==========

Гарри резким движением поднялся, подхватил Драко за талию и усадил его на стол. Он встал между его разведенных ног.

— Научи меня, что сделать, чтобы у нас все получилось! Может быть, нужна амортенция? — с надеждой спросил Гарри. — Я готов ее выпить, только скажи.

— Нет, — тихо ответил Драко, — это не подойдет, иначе брак не зачтется. Ты должен это сделать добровольно, по собственному желанию, если оно у тебя есть.

Вместо ответа Гарри прижался к обнаженному паху сидящего на столе парня.

Сердце Драко пропустило удар, когда он почувствовал руки Поттера на своей талии, а потом забилось часто-часто. Он несмело поднял голову и увидел участие на лице Гарри. Искреннее участие и сочувствие, которых Драко так недоставало. Он понял, что сейчас расскажет всё, что случилось с ним, и не потому, что так требовала магия перед заключением брака. Ему остро захотелось вновь почувствовать заботу и любовь, которые прежде ему дарили только родители. Все эти месяцы он держался, но понял, что больше не в состоянии справляться сам.

— Гарри… — несмело заговорил Малфой, не замечая, что он с силой сжимает руки Поттера чуть выше локтей. — Выслушай меня, пожалуйста…

Он был полон решимости рассказать всё, даже если бы Гарри был против, но тот притянул Драко поближе. Одна рука Поттера поднялась вверх по спине блондина и замерла напротив сердца Драко, которое теперь, казалось, билось в его ладони, а вторая спустилась так низко, что едва не касалась обнаженных ягодиц.

Драко от смущения спрятал лицо на груди Поттера. Ему было бы трудно рассказывать, видя, как меняется выражение лица Гарри. Он боялся, что тот побрезгует, что ему станет противно обнимать его, прикасаться… Но сильный, мерный стук сердца Гарри действовал успокаивающе, и Драко заговорил.

После оглашения приговора Драко не дали попрощаться с родителями. Его отвели в одну из пустующих камер, где продержали без еды и питья до позднего вечера. Когда наконец за ним пришли, Драко с трудом упросил авроров разрешить ему воспользоваться туалетом.

Драко привели в комнату, где, как он полагал, его проинструктируют о правилах жизни и поведения среди маглов. Он осторожно присел на стоявший у стены стул, ожидая, пока на него обратят внимание. Двое авроров убеждали в чем-то третьего, сидящего за столом, заваленным папками.

Пока Драко разглядывал служителей правопорядка, они завершили все формальности и расписались в толстой амбарной книге, подтверждая, что забирают заключенного. Участия Малфоя не потребовалось, и его передали с рук на руки как неодушевленный предмет. Сидящий за столом сообщил, что приговор подлежит исполнению немедленно и сейчас Малфоя отправят к маглам.

На аврорах были форменные мантии, а не магловские штаны, куртки и рубахи, какие носили Грейнджер или Поттер. Да и сам Малфой выглядел не так, как следовало перед поездкой в магловский мир, и ожидал, что ему предложат переодеться. Все-таки у маглов очень странная мода, и одетые в мантии волшебники будут очень выделяться. Но авроры не обратили на одежду приговоренного никакого внимания, и Драко ничего не оставалось, кроме как подчиниться приказу вытянуть вперед руки.

Приговоренного сковали антимагическими наручниками, от чего его сразу замутило, а пространство вокруг начало медленно вращаться.

Подгоняемый грубыми тычками в спину, Малфой прошел пустынными коридорами министерства к выходу в магловский мир. Была уже ночь, довольно прохладная, несмотря на то, что стояло лето, и Драко зябко поежился, стараясь поглубже запахнуть мантию. Секунда, и авроры, подхватив его за руки с двух сторон, ушли в совместную аппарацию.

Они оказались на темной улице на задворках какого-то кирпичного строения. Одинокий фонарь в отдалении давал слишком мало света, чтобы Драко мог как следует осмотреться. Его смущало, что высылку не отложили до утра. Когда они собираются инструктировать его о правилах поведения? Логичней было сделать это еще в Аврорате, заставив Малфоя поставить кучу росписей и магически поклясться в соблюдении правил. Драко предполагал, что на него наложат массу ограничений и предъявят массу требований, начиная от места проживания и рода деятельности и кончая его настоящими именем и фамилией. Насчет последнего он не возражал, поскольку все равно не собирался трепать свою благородную фамилию при таких жалких обстоятельствах и собирался назваться Дрейком Блэком.

Однако авроры, доставившие его сюда, казалось, потеряли к нему всякий интерес и уж тем более не стремились просвещать его. Они сняли с Драко наручники и отошли на небольшое расстояние, твердо уверенные в том, что он никуда не убежит. Это было правдой: Малфой ничего не знал о жизни среди маглов и бежать ему было некуда. Скорей уж представители правопорядка казались ему пусть и ненадежной, но все-таки защитой. Стоять в темноте в таком сомнительном месте казалось опасным, интуиция просто вопила об этом. Если бы что-то случилось, он, лишенный волшебной палочки, не смог бы за себя постоять, если авроры вдруг решат бросить его здесь, ничего не объясняя. Зная нелюбовь волшебников к Малфоям, Драко бы этому не удивился.