Сказ о Халлеке Торсоне. Судьба Феникса

Сквозь щели меж глыб ощутимо тянуло сквозняком, и устраивать ночлег здесь не стоило. В овражке уже мелькнуло пламя костра — Кёна принялась хозяйствовать. Халлек пошёл было вниз, но что-то зацепило его взгляд. Он обернулся, внимательно посмотрел под ноги и заметил металлический отблеск. Ещё несколько минут, и закатившееся солнце его уже не выделило бы. Осторожно раздвинув траву, он увидел знакомый серебряный клубочек с нанизанными на "пряжу" рубиновыми капельками. Несмотря на кажущуюся хрупкость, эта штука была довольно прочной, и Халлек спокойно поднял её сделанным из подходящего прошлогоднего стебля зажимом — мало ли что там понакручено, голыми руками лучше не брать.

— Смотри, какая занятная вещь тут лежала, — сказал он, выложив находку на тряпицу. — Обронил кто-то, не иначе.

— Это тот самый "поводок", про который ты говорил?

— Он самый. Но как он тут оказался? Значит, кто-то здесь шастал, связанный с нашим делом.

Халлек попробовал представить карту. Юго-западнее этих мест, зацепив северный край Тарума, можно было напрямик выйти в Сусассу. Если, конечно, то, кто потерял клубочек, пользуется пешими путями.

— Ты можешь посмотреть, нет ли на нём чего вредного?

Кёна усмехнулась.

— Легко. Я ведь "Та, кто может".

Она провела ладонью над переплетением серебра и рубина.

— Чисто. Он ни на кого не настроен, и ни к кому не привязан на другом конце.

— Заготовка. Можно записать сюда что и для кого угодно.

— Совершенно верно. Покажешь Низе, она будет в восторге. Чистые вещи такого рода намного проще изучать, чем уже настроенные.

— Там, — он кивнул на гряду холмов, которая некогда была, видимо, отсыпкой вала, — не просто скалы. Остатки стены, огромной.

Кёна кивнула.

— Здесь полным-полно тайн. И не все стоит раскапывать.

— А ты… не помнишь?

Она помешала в котелке и задумчиво посмотрела куда-то в небесную темноту, усеянную звёздами. Пожала плечами, потом покачала головой.

— Каждый ответ вызовет у тебя ещё больше вопросов. Скажу так: я помню слишком много такого, чего хотела бы забыть, но стёрлось много того, что я хотела бы сберечь навсегда.

Халлек чётко услышал недоговорку: как сам понимаешь, навсегда — в моём случае не преувеличение. И решил не настаивать. Ночь наваливалась на степь, подобно шерстяному одеялу. Исчезли последние проблески вечерней зари, легла такая тишь, что стало слышно, как ветер выводит на останках давно забытой цитадели странный напев. Померещилось, будто можно разобрать слова неведомого языка. Или не померещилось?

— Кёна, — шепнул он, — ты что-нибудь слышишь?

Его спутница ответила не сразу. Она с видимым трудом повернулась к нему. В глазах плясали вовсе не отблески костерка, а какой-то далёкий огонь. Потом очнулась от наваждения.

— Уходим, — едва разборчиво прошипела она.

Халлек подскочил. В слове "уходим" явственно звучало "улетаем как можно скорей и подальше". Но было поздно. Сначала их обдал ледяной потусторонний холод, а затем охватила теснота призрачного сражения. Повсюду двигались полупрозрачные синеватые силуэты — со всех сторон шагали плотные ряды воинов в доспехах неведомых веков. Сомкнув большие прямоугольные щиты, они наступали на стену, которая от овражка виделась уходящей в небо. Каким-то дальним краем сознания Халлек отметил, что в ней за сотню локтей высоты. Рядом тяжело заскрежетало. Это катилось здоровенное, в три его роста, колесо осадной башни. Сквозь ногу прошёл квадратный деревянный штырь, скреплявший толстые доски колеса. Ощущения оказались пренеприятные, как будто дёргали едва зажившую рану. Кёна отскочила от какой-то жердины, которая свисала с нижней рамы.

В задних рядах дружно проревели трубы. Призрачные воины замерли, выученно присели на одно колено и сжались за щитами. Из тыла дохнуло жаром, над всеми наступающими с рёвом пронеслись огненные шары. На стене распустились жутковатые янтарно-алые цветы, оттенённые всё тем же синеватым ореолом. Пламя не стекало, а въедалось в кладку. Вот откуда следы на камнях. Халлек подумал, что это снаряды осадных машин с какой-нибудь хитрой начинкой, но всего через несколько мгновений залп повторился. Нордхеймец посмотрел назад. За последними шеренгами, чуть поодаль, стояли фигуры в длинных плащах, с посохами, увенчанными сложными навершиями. Боевые маги, плавно двигая свободными руками и создавая посохами в воздухе какие-то начертания, раз за разом обрушивали на стену разрушительный огненный град. Часть шаров перелетала через кромку, часть разрывалась прямо на зубцах, снося их вместе с защитниками. Ответный обстрел ослабевал на глазах.

В следующее мгновение всё исчезло. Вокруг простиралась тихая ночная степь, на гребне сглаженной временем гряды громоздились угольно-чёрные на фоне тёмно-фиолетового неба. Негромко потрескивал костерок, пахло похлёбкой. Кёна зябко передёрнулась.

— Вот это да…

— Впечатляет, — протянул Халлек, потирая ногу, задетую призрачной деревяшкой. — Как говорится, "что это было"?

— Места здесь такие. Всякое может случиться. Нам, уверена, просто не повезло.

— Или мы увидели это неслучайно.

Спутница пожала плечами.

— Как сейчас скажешь? Давай отдыхать. Несколько следующих дней будем идти пешком.