Инклюз

– А как ты пережила?

– Я так и не смирилась… – Девушка сделала длинную паузу. – Теперь все, что бы со мной ни происходило, я рассматриваю не только со своей, но и как бы с его стороны, представляю, что он рядом. Он был самым добрым человеком в моей жизни. Когда читаешь его письма из командировок, возникает чувство, будто он берёт тебя сквозь бумагу за руку. Он был действительно хорошим и сердцем, и словом. Его ученики говорили, что папа был словно священником для них, а не преподавателем. Им казалось, что он одинаково любил их всех. Для каждого находил время, каждого выслушивал.

– Так вот почему тебя невозможно было затащить в школу после той трагедии.

– Да, я немного ревновала. Мне казалось, что они претендуют на моего отца. Хотя отца уже тогда не было. Я их ненавидела за то, что они с такой любовью относились к нему на словах и, в тот же самый момент, его смерть почти ничего для них не значила. Их скорбь длилась час, не больше. И вскоре они уже спокойно шутили друг с другом и веселились.

Брайан тяжело вздохнул и вернулся к игрушечной железной дороге. Он нажал на кнопку, и огни маленьких семафоров одновременно загорелись. Еще через несколько секунд локомотив пришел в движение.

– Твой отец был мне лучшим в мире отцом, умным, образованным, смелым. Он всегда находил время для меня. После его потери я стал больше дорожить твоей мамой. Они оба с любовью относились ко мне. Знаешь, я тогда вовсе не к котятам ездил. Мне просто было важно почувствовать родительское внимание, представить, что у меня тоже есть семья. Твои мама и папа стали для меня родными. В детстве я часто всматривался в лица женщин на улицах, выискивал в их чертах свои. А что, если я просто так встречу маму и узнаю ее? Придумал себе такой миф и жил с ним. Не мешал мне и факт, что гибель родителей есть подтвержденное событие. Их туристическое судно затонуло на Филиппинах. Тогда нашли не все тела, и я продолжал верить, что они спаслись, что надо поискать лучше. Я был тогда слишком мал и помню их лица размыто. Фотографии востановили лишь часть образов. Будучи юным, я и первую работу выбрал такую, чтоб встречать как можно больше людей. Веришь, со временем мне стало казаться, что у твоей мамы такой же подбородок, как у меня. Или наклон головы, когда она слушает собеседника… Хотя, наверное, я уже потом стал так делать, укрепляя иллюзию нашего родства.

На кухне зазвенели тарелки. Видимо, до женщины доносились некоторые слова, и она остановилась, прислушиваясь. Уловив финальные фразы о самой себе, она вновь принялась разрезать торт и готовить тарелки для сервировки. Брайан указал рукой на семейный снимок на стене.

– Эту фотографию я очень хорошо помню. Но со временем образы стали немного размываться. Иногда неожиданно вспомнится твой отец, подробно, во всех деталях. А иногда случается наоборот – не могу вспомнить ни одной черты, только размытый овал его лица стоит перед глазами. Я хватался за малейшее воспоминание, словно искал некую утерянную святыню, недоступный, далекий идеал, но только расстраивался, что не мог его вновь обрести.

– К тебе я его тоже немного ревновала. Иногда мне казалось, что половину той любви, которая должна принадлежать мне, он отдает тебе. Особенно, когда вы хохотали на весь двор.

Брайан подсел к девушке за стол. Их взгляды встретились, но через короткое время девушка отвела глаза на стеклянную игрушку. Она не заметила, что веко собеседника непроизвольно дёрнулось.

Музыка стала тяжелее и напряженнее от протяжной басовой струны, которую музыкант, нагнетая, тянул, веяло тревогой. Мама поставила торт перед молодыми людьми, но Брайан все еще не отрывал от девушки глаз.

– Эту божью коровку сделал швейцарский мастер в одной деревне. Я воспользовался коротким отпуском и пришел к нему в мастерскую. Сидел с ним от начала до конца, наблюдая весь процесс ее создания. А потом сам ставил ей точки на спине.

Девушка поставила миниатюрную скульптуру на тарелку перед собой, положила локти на стол и закрыла лицо ладонями.

Струна виолончели подрагивала от интенсивного боя смычка. Видно было, как из нее сыпется липкая канифольная пыль. «Либертанго» Астора Пьяццоллы заставляла Оскара всё интенсивнее и сильнее наклоняться левым виском к грифу. Вдруг девушка ясно ощутила, что эта мелодия напоминает папу. Та самая композиция, которую он долго репетировал. И теперь она звучала без единой ошибки. Будто он ее всю жизнь разучивал, чтобы сейчас передать легкий, невесомый, но такой важный привет дочери. Девушка чувствовала, как наворачиваются слезы. Она сдерживала себя, чтобы не обернуться к зеркалу в поисках исполнителя. Она понимала, что место у рояля рядом с зеркалом по-прежнему пусто, как это было все годы после катастрофы. Показывать маме и Брайану, что она сходит с ума от нахлынувших воспоминаний, не хотелось.

13. Папа

___

Они лежали у подножья горы, вокруг ползали котята. Брайан подбрасывал над собой одного из них, и дети смеялись от того, как широко он раскрывал глаза и растопыривал лапы. Трава порой сильно нагибалась от порывов ветра, но потом снова наступал штиль.

– Когда я вырасту, я буду летать как твой папа, – засмотревшись в голубое небо, сказал Брайан.

Девочка посмотрела в сторону на холм, и смогла увидеть совсем маленькие силуэты родителей в летных костюмах. Они стояли среди других пилотов и, по всей видимости, готовили свой дельтаплан. Девочка была счастлива, обнимала самого проворного и любопытного из кошачьего семейства. Она ничего не отвечала другу, но внимательно его слушала.

– Тебе никогда не казалось, что небо – как пропасть? – спросила девочка. – Когда на небе тучи, я поднимаю ноги и представляю, что прыгаю по ним, как по камням. Однажды я представила, что будет некуда прыгать, и я могу упасть в пропасть.

– Помнишь, твоя мама рассказала, что индейцы майя думали, что небо состоит из 13 слоев, на которых сверху вниз расположились божества, умершие предки, погибшие герои войн, дети и женщины, случайно погибшие добрые люди… С тех пор я пытаюсь разглядеть, какое облако выше, какое оно примерно по счету. Потом я всматриваюсь нет ли там каких-нибудь детей или божеств. Интересно, подземный мир такой же многослойный, как круги ада у Данте?

– Ты все это так хорошо запомнил? – спросила девочка. – Я только помню, что они предсказали, что все закончится большим землетрясением. Может, конец близок? У нас часто в Калистоге землетрясения.

– Нет. Некоторые индейские племена, которые живут в Канаде, говорят, что в конце будет потоп. Они просто живут на воде. Так каждый может назвать свои страхи концом. У нас в округах Напы и Сономы для зверей, насекомых и людей конец света скорее принесут лесные пожары.

Брайану нравилось болтать, лежа в ароматной траве, и наслаждаться гармонией. Когда наступила пауза, и каждый задумался о своем, ему вспомнилось, как по-свойски он проносился с водяным пистолетом мимо Тома, который играл на виолончели у зеркала в гостиной. У мальчика не было совершенно никакого ощущения, что он в гостях. Забавная история закончилась тем, что он выбежал на улицу и сразу же угодил в ловушку. Девочка бросила в него надувной шарик, наполненный водой. Брайан расхохотался и развел руками, признавая свое фиаско. Холодная вода полностью вымочила его футболку, шорты и кроссовки. Ему запомнилось, что он тогда побоялся помешать отцу девочки, раздражая его своими криками. Но Том даже не открыл глаз, блаженно наслаждаясь отработанными пассажами. Незначительный, на первый взгляд, эпизод был дорог для сироты. Брайан, словно в копилку, складывал такие маленькие истории.

Воспоминание было настолько сильным, что музыка, которую исполнял тогда Том (ее названия мальчик не знал), зазвучала в его голове. И другие счастливые моменты всплывали, будто накладываясь друг на друга.

Чуть улыбнувшись, он вспомнил, как однажды девочка толкала его мопед, но ни на дюйм не могла сдвинуть с места. Она хохотала, а он сидел за рулем очень серьезный. Будто увидев себя со стороны, ему стало смешно и даже захотелось обозвать себя болваном. Но никак, кроме лёгкой улыбки, он не выдал свою ностальгию.

Брайан вернулся к размышлениям об отце семейства. Однажды он услышал от девочки, что Том стесняется играть на виолончели. Всё время сбивается, думает, что действует всем на нервы своей «пилой». Именно так мама иронично называла инструмент. Возможно, Брайан не очень хорошо разбирался в музыке и не видел помарок, но ему всегда нравилось, как звучит эта виолончель. В один из дней Том играл так хорошо, что домашние, которые вернулись в гостиную, устремили на него все свое внимание. Папа девочки тогда точно почувствовал, что его исполнение доставляет удовольствие всем. Радовался, что играет без ошибок. Ему легко покорился самый сложный риф, и он чувствовал себя, как выпускник на показательном выступлении перед комиссией. Он только что сдал важный экзамен и был доволен успехом. «Либертанго» оглушительно звучало на весь дом. Музыка усиливалась. Лежащему в траве Брайану казалось, что она вот-вот вырвется из его воспоминания и вихрем закружит все вокруг, от травы на земле, до облаков в небе.

Брайан перенесся в счастливый день, когда они с девочкой сидели на пирсе у пруда и ели бутерброды, которые сделала бабушка. Дети водили ногами по темной воде, соревнуясь, чьи брызги долетят дальше. Они были счастливы.

Внезапно он вспомнил, как вырезал на школьной парте инициалы своей подруги, но тотчас получил выговор. В тот день после занятий он неутомимо дергал ножное зажигание своего мопеда, потом чистил залитые бензином свечи и опять принимался заводить транспорт, чтобы помчаться кратчайшей дорогой к любимой семье, где его ждала первая любовь.

Смычок Тома резко притих, ноты будто перетекали одна в другую. Так, пожалуй, крадется кот, который ищет задними лапами надежную опору для прыжка, ни на секунду не сводя глаз с обреченной добычи. Результат охоты не важен, но впереди самая громкая часть – бросок на жертву. Впереди крещендо.

Длинная вереница воспоминаний утихла в голове Брайана вместе с музыкой. Действительность была ничуть не менее счастливой, чем самые яркие воспоминания. Он привстал на локти и увидел, что девочка гладила собравшихся вместе котят. Она успела скормить им всю колбасу с бутербродов.

Время от времени пролетал очередной дельтаплан. Порывы ветра временами становились такими сильными, что вся трава, словно накрытая невидимым одеялом, ложилась на бок.

Брайан заметил, как ветер небрежно швырнул на лицо девочки локон волос. Он успел подумать, что будет, если осмелиться заправить его за ее ухо. Вдруг оказалось, это совсем непросто. Все геройство сдуло куда-то ветром и унесло безвозвратно. Руки словно онемели, он не мог даже приподняться с места, оказался будто приклеенным к земле. Он был смельчаком, когда поднимал непомерно тяжелые гири и в фантазиях выкручивал без ключа свечи из горячего мотора мопеда. Но так и не решался прикоснуться к девушке, которая так ему нравилась. К вожделенному локону он так и не дотронулся, хотя всегда об этом мечтал.