Безымянный

Необычный союзник

Мио медленно опустился на колени. Перед ним, всего в нескольких сотнях шагов, находился вход в обитель Древних. Вход напоминал гигантскую открытую пасть неведомого существа, готового проглотить любого, кто посмеет нарушить границы этого запретного для почти всех обитателей подлунного мира места. Усиливало это ощущение еще и то, что то там, то здесь по его краю торчали острые каменные выступы, словно заточенные клыки. Этот вход был началом тоннеля, ведущего в окруженное со всех сторон неприступными мертвыми скалами место, куда не смела ступать ничья лапа без позволения на то самих Древних. Даже служители не смели ступать туда без соизволения высших покровителей.

Мио медленно закрыл глаза и едва слышно зашептал воззвание к высшим владыкам, дабы они позволили ему войти в запретное место и обрести там свое имя. Закончив, он замолчал и, так не открывая глаз, замер в ожидании, когда ему будет дан знак того, что ему позволено войти в тоннель. Казалось, время остановилось, а сам молодой лев превратился в изваяние под стать окружающих его склонам. И вдруг до его слуха донесся какой-то едва уловимый звук. Поведя ушами Мио понял, что доносится он откуда-то из глубин тоннеля. Мио почувствовал, как по его телу пробежала дрожь. Между тем звук все усиливался, явно приближаясь к нему, и вскоре он уже ясно понял, что этот звук определенно напоминает звук множества шагов. Сердце его сильно забилось, дыхание участилось, а в голове пронеслось:

— Неужели я увижу самих посланников Древних!

И вот спустя непродолжительное время до его носа донесся резкий запах, на мгновение показавшийся ему до боли знакомым, но от охватившего его волнения он никак не мог вспомнить, что он значил и где он его уже встречал. Он вообще в тот момент мало чего мог адекватно воспринимать, настолько велико было его волнение. Наконец, Мио почувствовал едва уловимое колебание воздуха, идущее со стороны входа в запретное место. То, что издавало звук шагов, кем бы или чем оно ни было, приблизилось к нему. Зажмурив глаза еще сильнее, так и не смея их открыть, Мио склонил голову настолько низко, что нос уткнулся в пыль у его все еще преклонённых колен. Шаги стали звучать со всех сторон, похоже те, кто издавал их, кружили вокруг него, и тут он вдруг услышал голос:

— Вот уж кого я точно тут никак не мог ожидать увидеть! Неужто решили выразить свое почтение, ваше высочество? Да еще с таким благоговением! Я так польщен!

От этого голоса Мио словно молнией пронзило от макушки до самого кончика хвоста, а шерсть на загривке мгновенно встала дыбом. Почти мгновенно схватив свое незамысловатое оружие, сделанное им из лапы детеныша таратула, добытого им по пути сюда, он вскочил с колен, поднял голову и огляделся. Он стоял в окружении множества химер, тех самых, которых со своим охотничьим отрядом он выслеживал столько полных лунных ликов. Все они восседали на шипохвостах. Эти безмолвные имели невероятно свирепый нрав и мало годились на роль ездовых, но похоже, этим химерам они по каким-то непостижимым причинам решили подчиняться. Судя по тому, как уверенно себя вели их седоки, не боявшиеся быть ими съеденными, они безоговорочно признавали их власть над собой.

На самом огромном из них восседал предводитель всего этого сброда. Хоть Мио видел его только издали и всего несколько раз за все время, пока преследовал его отряд, он сразу его узнал. Огромный самец, на первый взгляд, принадлежащий к племени львов, но в отличие от них, его морда выдавалась вперед намного сильнее чем обычно. Кроме того, у него не было никаких признаков гривы, а все его невероятно массивное и даже кажущееся из-за таких габаритов неповоротливым тело, покрывала бурая, украшенная черными полосками, косматая шерсть, намного длиннее чем у кого бы то ни было в этих землях. Его лапы снабжены слегка изогнутыми когтями такой длины, что напоминали короткие клинки, коими он без труда мог бы разорвать многих, не прибегая к помощи какого-то еще оружия. На нем была надета легкая броня, частично закрывающая его торс и спускавшаяся немного ниже, частично скрывая под собой его короткий, примерно в четверть от длины обычного львиного хвоста, также покрытый полосками хвост и часть относительно остального тела коротких, но весьма мощных задних лап.

Мио смотрел врагу в его маленькие, почти скрытые прядями нечесаной шерсти глаза и чувствовал, как кровь в его измученном долгой тяжелой дорогой теле буквально закипает от обуревавшей ярости и праведного гнева. Глухо зарычав, он прыгнул на предводителя, целясь оружием в его незащищенную броней массивную шею. Однако достичь цели ему не удалось — сделав небрежное движение своей могучей лапой, предводитель с легкостью отшвырнул изнурённого льва, попутно переломив его хилое оружие. Сгруппировавшись, Мио смог приземлиться на все четыре лапы, не без труда удержав равновесие. Отшвырнул в сторону бесполезный обломок своего оружия, снова сделал отчаянную попытку добраться до своего врага, только на этот раз его попытку прервал шипохвост, на котором восседал предводитель.

Сделав выпад хвостом, снабженным длинным шипом, смазанным выделяющимся несколькими спрятанными в самом хвосте жилами ядом и по длине превосходящим почти вдвое своего обладателя, так что тот всегда держал его высоко над собой, при движении он с лёгкостью проткнул легкую броню Мио, весьма к тому времени потрепанную за время его пути сюда. Затем погрузил свое «оружие» в его тело, одновременно прижав к земле. Все тело несчастного пронзила жгучая боль. Тщетно он стал пытаться выдернуть шип из тела. От его попыток тот, казалось, лишь еще глубже погружался в его бок. Наконец остатки сил окончательно покинули его, а в глазах потемнело, и он погрузился в непроницаемую тьму забытья.

Мио пытался бороться с поглотившей его тьмой, в этом казавшемся бесконечном противостоянии. Он был подобен попавшему в ловушку зыбких песков пустоши. Он то выныривал из жарких глубин, грозящих испепелить его, на поверхность, где он наконец мог услышать долетавшие до него из каких-то неведомых далей звуки, то вновь погружался в жаркую тьму, лишившую его сил, когда даже каждый вздох давался ему с невероятным трудом. Казалось, он будет его последним вздохом.

Наконец тьма перестала быть такой жгучей, и он почувствовал, как кто-то бесцеремонно толкает его прямо в раненый бок, причиняя каждым прикосновением боль волной дурноты, отзывающейся в его измождённом теле. Он попытался зарычать, но звук из его груди напоминал лишь едва различимое ворчание. Однако в тот же миг толчки прекратились, а он словно через пелену услышал насмешливый голос:

— Ну надо же, какой живучий!

Этот голос вызвал в Мио горячую волну желания вскочить и немедленно вцепиться в глотку говорившего, но он не смог даже пошевелить кончиком хвоста. Между тем кто-то приподнял его голову и влил в его рот немного жидкости, по вкусу напоминавшей какой-то горько-сладкий отвар. Схожим с тем, которым его поила его кормилица в далеком детстве, когда он был укушен ядовитым безмолвным, после того как увязался следом за Рау и отрядом охотников. Лекарство чуть приглушило ноющую боль, и он постепенно погрузился в тяжелый сон. Наконец он набрался достаточно сил, чтобы открыть слипшиеся веки и, с трудом приподняв голову, осмотреться.

Он увидел, что находится на полу какой-то грязной клетки. Он попытался встать, но сумел лишь с трудом перевернуться, после чего обессиленно распластался. Закрыв глаза, снова провалился в темноту тяжелого забытья. С этого момента он то просыпался, то снова проваливался во тьму, но с каждым новым таким пробуждением чувствовал, что силы хоть и невероятно медленно, но все-таки начали к нему возвращаться.

Изредка к нему в клетку приходил какой-то странного вида незнакомец. Он никак не мог понять, к какому племени тот принадлежал, ибо никогда в жизни не видел никого подобного ему. Незнакомец был невысокого роста, примерно вполовину роста самого Мио. У него были странного вида лапки, намного меньше чем у Мио, и на них были весьма длинные и подвижные пальцы, заканчивающиеся короткими тупыми коготками. Голова незнакомца имела овальную форму с весьма вытянутой вперед клинообразной мордой, что отдаленно давало ему сходство с представителем племени фенеков. Вот только вокруг его глаз рос очень темный мех, словно тот носил маску, в то время как саму его мордочку обрамляла довольно светлая и длинная шерсть.

Все остальное его тело было покрыто весьма густым мехом темно-серого цвета с серебристыми подпалинами. Однако самым примечательным был его средней длины хвост, очень пушистый и покрытый широкими полосками серо-коричневого и черного цвета. Когда Мио достаточно окреп, он попытался расспросить незнакомца о том, кто тот такой, но он лишь сухо ответил, что он всего лишь такой же пленник, как и он сам, а зовут его Гарт. На вопрос же Мио, из какого тот племени, тот лишь ответил, что у него нет племени. Из-за этого Мио сделал лишь один вывод — тот тоже из числа химер.

Между тем один солнцеход сменялся другим в перерывах между визитами Гарта, когда тот приносил ему воду и пищу, а также обрабатывал его рану. К слову, делал он это весьма искусно. Мио предавался горестным размышлениям о своем положении. Теперь он ясно понимал, почему все попытки найти и уничтожить химер увенчались полным провалом. Никто бы и ни за что не мог себе представить, что те укрылись в обители самих Древних — это было просто немыслимо. Мио, воспитанный с самого появления на свет, так что никто не смеет безнаказанно нарушать волю владык, не мог осознать, как те не покарали святотатцев в то же мгновение, как нечестивцы ступили в это место. Мысли эти не покидали его голову, наполняя душу неясной тревогой.

Однако долго биться над этой неразрешимой дилеммой ему не позволили. В один из ничем не примечательных солнцеходов в его клетку вошел тот, от вида которого Мио снова почувствовал прилив невероятно сильной ярости. Не задумываясь, он с ревом бросился на вошедшего, собираясь впиться тому в горло. Но силы еще не окончательно вернулись к нему, и незваный визитер с лёгкостью перехватил его. Схватив самого за горло, буквально смял, прижав к полу клетки своей могучей лапой. Мио попытался освободиться, но смог лишь неловко трепыхаться, тратя силы на то, чтобы сделать вдох. Глядя на его жалкие попытки, мучитель хрипло рассмеялся:

— Надо же, а вы сильнее, чем я себе мог представить, ваше высочество. Мало того, что сумели выжить после укуса, так еще и находите силы продолжать попытки прикончить меня!

Он еще сильнее сжал горло пленника, отчего в глазах у молодого льва все поплыло. Он захрипел, и предводитель отпустил его горло. Мио закашлялся, сделал несколько судорожных вздохов, но не успел он окончательно отдышаться, как предводитель резко выпрямился и наступил на него могучей задней лапой, так что Мио снова почувствовал резкую боль в еще неокончательно зажившей ране. Несколько минут предводитель стоял, возвышаясь над ним, и насмешка играла на его губах, слегка обнажая огромные клыки. Какое-то время они молча смотрели в глаза друг другу, не произнося ни слова, и только сиплое дыхание Мио, с трудом вырывающееся из его сдавленной груди, нарушало почти абсолютную тишину вокруг них. Но вот наконец предводитель убрал лапу с Мио и сделал шаг назад, не сводя с него пристального взгляда, готовый в любой момент пресечь новую атаку со стороны пленника. Медленно юный лев привстал с пола, но прежде, чем ему снова броситься на своего врага, тот упреждающе произнес: