Старая столица

ЗЕЛЕНЫЕ ВЕТВИ СОСНЫ

Такитиро узнал, что поблизости от храма Нандзэндзи продается подходящий дом, и предложил Сигэ и Тиэко осмотреть его. Заодно и совершить прогулку, насладиться бабьим летом.

— Хочешь купить? — спросила Сигэ.

— Сначала поглядеть надо, — сердито ответил Такитиро. — Мне нужен домик маленький и подешевле. — И добавил: — Даже если не купим, просто прогуляемся — разве плохо?

— Конечно, хорошо…

Сигэ охватило беспокойство. Если они купят дом, придется каждый день ездить в лавку. Здесь, в Киото, уже многие оптовые торговцы из квартала Накагё живут в отдельных от своих лавок домах — так же, как и владельцы магазинов на Гиндзе и Нихонбаси в Токио. Впрочем, это бы еще ничего. Тем более что Такитиро пока может позволить себе приобрести дом, хотя последнее время дела в лавке идут неважно. А если он намерен купить дом, чтобы продать лавку и удалиться на покой? Ну что же, он, наверное, решил приобрести дом, пока еще есть свободные деньги. Но на что он тогда станет жить? Правда, Такитиро уже далеко за пятьдесят, и он вправе поступать так, как ему заблагорассудится. За лавку дадут немалую сумму, а все-таки грустно жить на одни проценты. Можно, конечно, найти верного человека, который с выгодой поместит вырученные за лавку деньги, но никто из знакомых не приходил Сигэ на память.

Хотя Сигэ не сказала ни слова, Тиэко сразу почувствовала охватившую ее тревогу. Она ласково поглядела на мать, стараясь ее успокоить.

Такитиро же, напротив, был в отличном расположении духа.

— Отец, если мы будем поблизости от Нандзэндзи, может, заглянем и в храм Голубого лотоса — хотя бы у входа постоим, — попросила Тиэко, когда они садились в машину.

— Понимаю, хочешь поглядеть на тот камфарный лавр?

— Очень хочу! — Тиэко удивилась догадливости Такитиро.

— Что же, заглянем. Твой отец, Тиэко, в молодости частенько встречался с друзьями под сенью этого лавра. О чем только мы не беседовали! Теперь никого уже в Киото не осталось.

— …

— Там много памятных для меня мест.

Некоторое время Тиэко молчала, стараясь не мешать отцу, предавшемуся воспоминаниям, потом сказала:

— Я тоже давно не видела этого лавра — с тех пор, как окончила школу. А знаете, отец, в один из вечерних туристских маршрутов входит осмотр храма Голубого лотоса. Там туристов встречают монахини, с фонариками. Однажды я ездила на таком туристском автобусе.

Дорога от автобуса до входа в храм, по которой идут туристы при свете фонариков, довольно длинная и приятная. Но этим и исчерпывается очарование от его посещения.

В путеводителе указано, что монахини из храма Голубого лотоса устраивают для туристов чайную церемонию.

— На самом же деле всех разом приводят в большую комнату, ставят огромный поднос с некрасивыми чашками, туристы быстро выпивают чай и удаляются, — рассмеялась Тиэко. — При сем, правда, присутствуют несколько монашек, но церемония, если так можно назвать подобное чаепитие, совершается с головокружительной быстротой. Я была так разочарована. К тому же чай был едва теплый.

— Ничего не поделаешь. Если бы они соблюдали все правила, на чаепитие ушла бы уйма времени.

— Это бы еще ничего, но после чаепития они включают в храмовом саду прожекторы, на середину выходит до невозможности красноречивый священник и начинает бесконечную лекцию о храме.

— …

— Потом нас проводили в храм. Откуда-то доносились звуки кото, но мы с подругой так и не поняли: играли ли на настоящем кото[54] или включили проигрыватель…

— Так-так…

— Потом нас повезли поглядеть на гионских танцовщиц. Они исполнили несколько танцев, но какой у них был вид!

— Чем они тебе не понравились?

— На них были поношенные кимоно, пояса завязаны кое-как — жалкое зрелище. Из Гиона туристский автобус отправился в Сумию, что в квартале Симабара, где туристам показывают куртизанок-таю. Уж они-то одеты в роскошные кимоно. При больших свечах демонстрируют ритуал обмена чашечками сакэ при свадебном обряде, затем таю, принимая различные позы, имитируют прогулку по улице. Вот и все.

— Не так уж мало, — возразил Такитиро.

— Из всего маршрута самое интересное — шествие с фонариками к храму Голубого лотоса и поездка в Симабару, — сказала Тиэко. — Но, кажется, я вам об этом уже рассказывала…

— Пригласи как-нибудь и меня. Мне ни разу не довелось побывать в Сумия и видеть таю, — попросила Сигэ.

Тем временем машина подъехала к храму Голубого лотоса.

Трудно объяснить, отчего вдруг ей захотелось взглянуть на камфарный лавр. Вспомнила ли недавнюю прогулку по лавровой аллее в ботаническом саду? Или, может быть, потому что Наэко во время их последней встречи сказала, что криптомерии на Северной горе саженые, а она любит деревья, выросшие сами по себе?

Над каменной оградой храма возвышались четыре лавра, ближний был самый старый.

Тиэко и родители остановились перед лавром и молча глядели на него. Чем дольше вглядываешься в причудливое переплетение его ветвей, тем явственней начинает казаться, будто в этом старом дереве таится некая зловещая сила.

— Поглядели — и хватит, — сказал Такитиро и первым двинулся в сторону Нандзэндзи.

Такитиро вытащил из портмоне клочок бумаги с планом расположения интересовавшего их дома и стал его разглядывать.

— Я в точности не знаю, — сказал он, обращаясь к Тиэко, — но родина камфарного лавра — южные страны, там, где тепло. У нас много огромных лавров в Атами и на Кюсю, а здесь, в Киото, даже это старое дерево напоминает бонсай — только большой.

— А разве весь Киото не такой же? И горы вокруг, и реки, и люди… — сказала Тиэко.

— А ведь верно, — кивнул Такитиро, — но люди не все такие… Не все такие и среди ныне живущих, и среди тех, чьи имена сохранились в истории минувших лет…

— Пожалуй.

— Но если следовать твоей логике, Тиэко, то и вся страна, имя которой — Япония, напоминает бонсай.

О серьезных вещах заговорил отец, подумала Тиэко.

— И в то же время, когда внимательно вглядишься в ствол старого лавра, в причудливо переплетающиеся его длинные ветви, становится страшно и чувствуешь, какая огромная сила таится в этом дереве. Не так ли, отец?

— Согласен. Меня удивляет другое: почему ты, молоденькая девушка, задумываешься над этим? — Такитиро оглянулся на лавр, потом внимательно посмотрел на Тиэко и сказал: — Но ты права. Ведь и в тебе живет эта сила, она-то и заставляет столь быстро расти черные твои волосы… Твой отец последнее время стал плохо соображать. Спасибо, научила старого!

— Отец! — взволнованно воскликнула Тиэко.

Они остановились у ворот Нандзэндзи и заглянули в обширный храмовой двор, — как всегда, тихий и почти безлюдный.

Сверившись с нарисованным на бумажке планом, Такитиро свернул налево.

Дом был небольшой и стоял в глубине участка, окруженного высокой глинобитной оградой. По обе стороны дорожки, ведущей от узких ворот к дому, росли кусты белых хаги, они были в полном цвету.

— Какая красота! — воскликнул Такитиро, остановившись у ворот и любуясь белыми цветами. Но желание приобрести этот дом пропало. Он заметил по соседству большой современный отель с рестораном.

И все же Такитиро не мог заставить себя сразу уйти: цветущие кусты хаги были до того хороши!

С тех пор как Такитиро побывал здесь в последний раз, на проспекте близ храма Нандзэндзи понастроили множество ресторанов и гостиниц. Некоторые здания были превращены в пансионаты, в которых селились шумливые группы студентов из провинции.

— Дом вроде бы хорош, но покупать его не стану, — пробормотал Такитиро, глядя на цветущие кусты. — Пройдет немного времени, и весь Киото превратится в огромный отель с рестораном. Как в окрестностях храма Кодайдзи… Между Осакой и Киото — теперь типичная индустриальная зона. Свободные участки сохранились разве что в Нисинокё, да и там уже стали появляться совершенно невообразимые дома модной архитектуры… — мрачно заключил он.

Такитиро, очарованный красотою белых цветов, вернулся к воротам продававшегося дома, чтобы еще раз полюбоваться ими.

— До чего же чудесно цветут. Наверное, хозяева знают какой-то секрет, — восхищенно сказал он, возвратившись к поджидавшим его женщинам. — Правда, могли бы поставить к кустам подпорки, иначе после дождя по такой узкой дорожке и к дому не пройдешь. Видимо, когда их сажали, у хозяев и в мыслях не было расстаться с домом, а теперь им уже не до цветов.

Сигэ и Тиэко молчали.

— Такова уж человеческая натура, — заключил Такитиро, потирая лоб.

— Отец, если вам так понравились эти цветы, позвольте мне придумать для вас эскиз с узором из хаги, — сказала Тиэко, пытаясь отвлечь Такитиро от неприятных мыслей. — В этом году, боюсь, не успею к сезону, а уж в будущем — обязательно нарисую.

— Но ведь это — женский цветок, такой узор годится лишь для женского летнего кимоно.

— Я сделаю узор не для кимоно.

— Для нижнего белья, что ли? — Такитиро поглядел на Тиэко и, стараясь сдержать смех, добавил: — Чтобы отблагодарить тебя должным образом, я нарисую тебе эскиз для кимоно или накидки с узором из камфарного лавра. Хотя тогда Тиэко придется перевоплотиться в мужчину…

— …

— И все получится шиворот-навыворот: мужчина превратится в женщину, а женщина — в мужчину.

— Ничего подобного.

— Неужели ты отважишься выйти на улицу в кимоно с узором из лавра? Ведь это чисто мужской рисунок.

— Да, наверняка и выйду — куда угодно!..

— Ну и ну! — Такитиро опустил голову и задумался. — Видишь ли, Тиэко, мне нравятся не только цветы хаги, — произнес он. — На любой цветок отзовется душа — все зависит от того, когда и при каких обстоятельствах ты его увидишь.

— Наверное, вы правы… — согласилась Тиэко. — Кстати, отец, уж раз мы приехали сюда, не заглянуть ли нам в лавку Тацумуры. Это недалеко…

— В магазин для иностранцев?! Что ты об этом думаешь, Сигэ?

— Ну, если Тиэко хочет… — примирительно ответила Сигэ.

— Что же, поглядим, какими поясами для кимоно торгует Тацумура…

Войдя в магазин, Тиэко повернула направо и стала с интересом разглядывать свернутые в рулоны шелковые ткани для женщин. Они были изготовлены на фабриках Канэбо.

— Тиэко, не собираешься ли ты сшить себе европейское платье? — спросила Сигэ, подойдя к прилавку.

— Нет, матушка. Мне просто интересно, какие шелка нравятся иностранцам.

Сигэ кивнула и, встав позади Тиэко, время от времени протягивала руку и щупала шелк.

В центральном зале и на галерее были выставлены образцы, имитировавшие старинные материи из хранилища Сёсоин[55].

Такитиро бывал на выставках, устраиваемых Тацумурой, помнил все названия выставлявшихся там старинных материй и эскизов, но не мог отказать себе в удовольствии еще раз поглядеть на них.

— Мы хотим продемонстрировать иностранцам, какие вещи способны создавать в Японии, — пояснил ему знакомый приказчик.

Такитиро уже слышал от него эти слова, когда был здесь в последний раз, и согласно кивнул. Глядя на образец, имитировавший материю времен Танской династии[56], он с восхищением сказал: