Разожги мой огонь

Глава 9

Скрывая удивление, протянула руку к шкатулке. Осторожно дотронулась кончиками пальцев до крышки — она теплой оказалась.

— Не бойся, не обожжет, — проворчал хозяин вулкана.

Метнула на него взгляд искоса, а потом все же откинула крышку и едва не ахнула. На ложе из алого бархата серьги и ожерелье сверкали, каких никогда не видывала и не носила. Крупные рубины в золотой оправе походили на искры в глазах хозяина вулкана, а цепь ожерелья тонко была выкована, будто кружево.

Осторожно коснулась самого крупного рубина в ожерелье, провела кончиком пальца по граням. Долго не могла ничего вымолвить, перехватило горло, а все слова будто украл кто.

— Не по нраву пришлись? — услышала.

— Прекрасней украшений не видела, — подняла взгляд на хозяина вулкана. — Неужто из-за моря?

— Сам сделал, — отозвался нехотя.

— Сам?.. — удивилась. — Даже у Арвира в лавке таких нет, а у него там диковинок из золота и серебра много. Да только в сравнении с этими как поделки детские выглядят.

Хозяин вулкана дрогнул уголками губ.

— Что ж не наденешь, раз по нраву пришлись?

— Да ведь сгинут… В Огне Изначальном… Жалко красоту такую губить.

— Ей не себя, а безделушки жалко, — покачал головой.

Усмехнулась. А ведь и правда.

Достала серьги из шкатулки, взвесила на руке, дивясь тяжести украшений. Да таких серег и у супруги самого старосты не было.

Под внимательным взглядом жениха вдела серьги в уши, тряхнула головой так, чтоб затанцевали в свете свечей.

— Ну как? К лицу мне?

Не ответил хозяин вулкана. Все смотрел и смотрел, да так пристально, что щеки запекло. Чтоб смущение скрыть, взяла в руки ожерелье и замешкалась. Протянул руку жених. Взглянула на него, прикусила губу, но вложила в ладонь украшение. Поднялся, обошел меня, встал позади, убрал волосы с шеи, мимолетно дотронувшись пальцами. Вздрогнула. А ожерелье уже обвило шею, улеглось на груди. Веса его и вовсе не чувствовала. А хозяин вулкана все стоял позади.

Чувствовала, как опять к щекам жар прилил, и только и проговорила:

— Благодарю за подарок, жених.

Хозяин вулкана все так же молча вернулся на свое место и лишь кивнул в ответ. Налил нам еще вина, а себе пирога яблочного кусок взял. Жевал и все с меня взгляда не сводил. А я прятала глаза в своем кубке с вином, на которое налегала последние две четверти часа.

— Первая свадьба, поди, веселей была, — сказал вдруг, отряхивая руки после пирога.

Отставила опустевший кубок, посмотрела на жениха своего.

— Торжества и вовсе не было.

— Отчего же? — откинулся на стуле и ждал ответа.

— Правда интересно?

— Не хочешь говорить — дело твое, — пожал плечами. Ткань рубахи натянулась, того и гляди по швам разойдется.

— Я Торвина, супруга своего, с детства знала. Мы оба сироты, в одном сиротском доме воспитывались. Меня-то, когда десять сравнялось, староста на кухню к себе в дом взял прислуживать, а Торвину меньше повезло. Только когда ему семнадцать сравнялось, он свободу желанную получил. И сразу меня нашел. Сам-то он гончарному делу обучился, подмастерьем пошел в мастерскую в селении. Говорил, как монет скопим, поженимся. А потом нянюшка умерла, у которой я стряпать выучилась, и оставила мне шкатулку с монетами серебряными. На них я лавку под булочную выкупила, а уж после мы с Торвином сошлись, да, подумав, решили без торжества обойтись. Вдвоем с ним на обрядовом холме клятвы брачные друг другу принесли под ликом Отца-Солнца да после…

— Люб он тебе был? — перебил хозяин вулкана.

Вечерний легкий ветерок не охладил вспыхнувших щек. На стол, кружась, падали бело-розовые яблоневые лепестки.

— Еще как люб! — начала горячиться. И как такое спрашивать посмел!

— Из-за того замуж больше не пошла?

— Не звали, — ответила язвительно.

— Врешь, невеста. — Налил себе вина. Сделал глоток, а потом снова замер, на мне взгляд остановив. — Врешь, — повторил.

— С чего решил так?

— Такие, как ты, мужними должны быть, — только и сказал. Я все ждала, что продолжит. И продолжил, но не то, что хотела услышать: — Да и ко мне б тогда не попала.

— Что уж теперь о том говорить…

— Какая хворь твоего Торвина унесла?

— Лихорадка, — ответила, сглотнув колкий ком в горле. — Восемь лет назад в селении бушевала. Стариков много Старуха-Смерть тогда прибрала… и не только стариков.

Припомнила, сколько слез пролила в ту зиму. И тогда же поклялась, что уж лучше совсем никого не любить, и на сердце замок повесить, чем такую боль хоть еще раз испытать. Прав был хозяин вулкана: были женихи, да только сама всех отвадила. Усмехнулась мысленно. Отвадила, чтоб хозяину вулкана супругой стать.

Устремила на него взгляд, размышляя, чем бы в ответ кольнуть за то, что мою рану бередить начал.

— Ну а у тебя?

— А что у меня? — не повел и бровью. — Невест хватает. Слезы лить устанешь.

— А она как же? — голосом выделила «она», чтоб сразу понял, о ком я.

— Кто? — сделал удивленный вид, но я-то видела, как пальцы крепче кубок сжали.

— Та, чье имя называть запретил.

— Тебе до нее дела быть не должно, — грохнул по столу, поставив кубок, и дышал тяжело, будто не за столом сидел, а в гору бежал.

— Отчего же? — подалась вперед и тоже прищурилась. — Меня о Торвине выспрашиваешь, так и сам расскажи.

Вместо ответа поднялся хозяин вулкана, подошел ближе, навис надо мной. В темноте только и видела, как глаза его мерцают красным. Протянул раскрытую ладонь.

— Пойдем. Пришло время.

Ежели думал, что молить начну, то ошибся. Улыбнулась, приняла протянутую руку и поднялась, не отводя глаз от хозяина вулкана.

— А я уж заждалась, жених.

Губы Редрика улыбка искривила. Словно улыбаться и вовсе не умел. Длилось это, однако, миг, не дольше. Потом привычно свел брови, сжал мою ладонь в своей и повел в чертог огненный.

Когда стали вниз спускаться, к корням горы, старалась страх удержать и не начать молить рассказать, куда ведет. Вопросы так и царапали горло. Потом успокоилась. Что толку… Скоро и сама все узнаю.

В нишах лестницы чаши с огнем полыхали, освещая дорогу, но от волнения я то и дело запиналась. Когда в третий раз едва не упала на неровных ступенях, замерла. Обернулся хозяин вулкана.

— Никак передумала, — произнес уверенно.

«И не мечтай!» — подумала, вслух же сказала:

— Я все ноги себе сбила на этой лестнице. Ты или медленней веди, или…

Не договорив, ойкнула, когда крепкие руки меня от пола оторвали. А через миг оказалась прижата к широченной горячей груди хозяина вулкана.

— Так-то по нраву тебе будет, невеста? — спросил тихо.

Но язык к горлу прилип, а все слова горохом из головы высыпались, и смогла лишь кивнуть. Чувствовала только аромат нагретой смолы да как сквозь платье кожу обжигает. А хозяин вулкана все продолжал спускаться. Так гораздо быстрее дело пошло. Казалось, и не весила я для него ничего. И было б приятней, ежели б и впрямь к алтарю нес, а не на смерть. Но выбирать не приходилось.

Опустилась ему на грудь, прижалась щекой к обнажившейся теплой коже, там, где ворот рубахи съехал. Не сдержавшись, ткнулась носом, втягивая запах хозяина вулкана — тлеющих угольев и ароматного дыма.

— Ты что делаешь? — спросил не своим голосом.

— Н-ничего, — пролепетала, положив руку на то место, где билось сердце жениха. Повторно встрепенулся, но ничего не сказал, а через несколько мгновений внес меня в зал полутемный.

Тотчас вспыхнул огонь, побежал по стенам, словно только того и ждал. Светло стало, будто днем. Посредине зала полыхал, извиваясь длинными щупальцами пламени, Изначальный Огонь. Черными камнями был выложен круг, силясь ежели не удержать, то хоть как-то обуздать вырывающуюся, скалящуюся огненными клыками стихию. И камни те в отсветах пламени казались багровыми, раскаленными.

Сказывали, из самого сердца горы Изначальный Огонь берет начало. Не задобришь его, не умилостивишь хозяина вулкана — тотчас расплата неминуемая и последует. Такое уже бывало. С тех пор старались не злить чудовище из-под горы.

Туда-то, к Изначальному Огню, широким шагом и устремился хозяин вулкана. А подойдя ближе, опустил меня рядом с кругом на каменный пол.

— Знать, вот он какой… — прошептала, — Огонь Изначальный, что на время усмирить только жертвы могут…

— Боязно? — услышала тихое.

Качнула головой, глядя, как пляшут пламенные языки, чувствуя, как подбирается ближе жар, норовя спалить одежду, волосы, да и саму меня без остатка, не дожидаясь брачного обряда.

— Не так себе его представляла. Думала, что он едва ль не до неба достает, а тут… колодец словно… И не страшно даже.

Протянула руку к огню, завороженная ярким танцем искр и приятным жаром, но хозяин вулкана схватил ладонь, сжал в своей, отвел, заставив на себя посмотреть.

— Чудна́я ты, — усмехнулся невесело, словно удивляясь чему.

— Отчего же?

— Никто еще Изначальный Огонь колодцем не величал, — последнее слово произнес насмешливо.

— Неужто обидела?

— И никто руки к нему, будто к кутенку неразумному, не тянул, — продолжал не слыша. — Смерть принять торопишься?

Облизала пересохшие губы.

— А чего ждать? Не для того разве сюда привел?

Чувствовала, как жар ко всему телу разом приливает, и не от безумствовавшего пламени рядом, а от взгляда хозяина вулкана. Смотрел на меня жених так, будто сам Изначальный Огонь впитал в себя целиком. Извивалось пламя в черно-красных глазах, отплясывало свой дикий танец, рвалось на волю, чтоб мою жизнь забрать.

— Примешь мой огонь, невеста? — спросил хозяин вулкана хрипло.

А я все смотрела в буйствующее пламя в глубине его глаз, в которых и сама отражалась, и знала, что после ответа моего назад пути уж не будет.

— Примешь мой огонь? — переспросил, так и не дождавшись ответа.

Поняла, что дольше молчать нет толку.

— П-приму.

— Пред ликом Изначального Огня беру тебя в свои супруги.

Сама не заметила, как у хозяина вулкана в руках кольцо появилось. Замерла, пока надевал мне на палец тонкий золотой ободок, по которому затейливая вязь вилась.

— Красивое… — прошептала, залюбовавшись отсветами на гранях колечка, а потом и вздрогнула, когда пламя в колодце рванулось выше, заметалось, стараясь вырваться из сдерживающих его каменных оков.

— Теперь ты моя, — услышала голос хозяина вулкана. — И Изначальный Огонь это знает.

— А дальше что? — спросила едва слышно, глядя, как отдельные языки пламени норовят дотянуться до нас.

— Не бойся, — произнес хозяин вулкана, сжимая мои руки в своих. И голос звучал так, будто самому ему тоскливо от того, что дальше будет.

Подняла на него взгляд, заглянула в искрящиеся глаза.

— Теперь уж поздно бояться, — только и успела ответить, перед тем как хозяин вулкана притянул к себе и обрушил на меня свой огненный поцелуй.

Сказывали, что одно лишь прикосновение его способно жизни лишить, что словно выпивает ее из беспомощный жертвы чудовище из-под горы. А я только и чувствовала, как горят губы под губами хозяина вулкана, будто обжигающего осеннего меда глотнула. И столь же сладок был поцелуй.

Сама не поняла, когда стала отвечать. Почуяла лишь, что жених… — нет, теперь уж супруг — вздрогнул, а потом руки его почти что сковали мое обмякшее тело.