Кальдур Живой Доспех II

***

Будущий муж Хизран, жилистый и худой парень, с копной смешно всклоченных волос, стоял на краю селения в одних портках. Он был покрыт потом и татуировками, совершал странный танец, разбрасывая в стороны руки, и высоко поднимая колени, совершенно не попадая в быстрый ритм кожаного барабана. Выкрикивал резкие фразы на ещё более грубо звучащем наречии, получал удары ремнём по спине и почти не реагировал на них, совершенно поглощенный процессом.

Кальдур удержал в себе комментарий, но Хизран увидела его взгляд и тихонько рассмеялась.

— Он доказывает, что сможет терпеть жизнь в браке. И меня. И что его хватит надолго. С самого рассвета тут. Сторона невесты ещё к обеду сказала, что с него хватит, но всё не унимается. Упорный. Поэтому я решила скоротать время и сходить за цветами. Не говорите ему, что случилось в горах. Я сама скажу завтра.

Кальдур кивнул ей.

— Эй, Зульпур, — крикнула она радостно мужу. — А я уже давно согласная! Долго ты будешь заставлять меня ждать?

Мужчина даже не поднял голову, чем вызвал у неё ещё один взрыв хохота.

— Вот же упорный. Пока не упадёт не остановиться. Ладно, пойдёмте пока покажу деревню и познакомлю со всеми. Тоже надо.

Она не шутила. Им пришлось зайти в каждый дом, а их было не меньше полусотни, и представиться их обитателям, остановить каждого прохожего на улице и поприветствовать ему, и хотя бы помахать тем, кто просто сидел и ни черта не делал. Это отняло у них ещё пару часов, солнце уже начало закатываться за горы, стало прохладнее, пускай и не так, как в предыдущие дни их путешествия — своеобразная низина, в которой была построена деревня, неплохо удерживала тепло и защищала от ветра.

Когда Кальдур только вошёл в деревню, ему показалось, что угурмы живут как нищие и варвары, и что их стоило бы пожалеть. Но уже через несколько домов, где их принимали люди, совершенно не похожие на жителей равнин, Кальдур вдруг понял, что кроме его жизни в деревни и схожих жизней людей-эррезирцев, может существовать что-то ещё. Ничем не хуже и не являясь отвратительной мерзостью жизни темников на их проклятом острове. Эта мысль поразила.

Он с удовольствием вдыхал непонятные запахи, гадал над назначением разных предметов быта, слушал непонятный и грубый язык, пытался понять что значат жесты, которыми обмениваются угурмы, и что значат позы, в которых они сидят или стоят. Но больше всего его поразили стог сена за селом, величиной с монодона, и некрополь на склоне горы неподалёку. В землю здесь не закапывали и не хоронили в пламени, как героев. Тут складывали невысокие курганы из камней и валунов, украшали их цветами и табличками из обожжённой глины. Кладбище было очень древним и занимало почти весь соседний склон, но больше всего Кальдура поразила резная стена, изображающая более чем необычный сюжет из жизни горного народа.

Древние угурмы были представлены свирепыми воинами с длинными изогнутыми клинками, стоящими вряд в узком прямоугольнике над прямой землей и с луной в небе. То, что Кальдур сначала принял за устрашающие забрала шлемов, на самом деле было их перекошенными лицами. Рот каждого из древних воинов украшал ряд острых клыков, а зрачки их были изображены вертикальными тонкими линиями, как у кошек.

Кальдур махнул на это зрелище Дукану, но тот лишь пожал плечами. Хизран быстро увлекла их дальше, а вопросы они удержали при себе.

***

Когда солнце скрылось за склоном горы по посёлку разнеслись радостные крики, топот и хлопанье. Зульпур упал без сил, и под общий смех и аплодисменты на него сверху тут же вылили ведро ледяной воды. Пока он приходил в себя и одевался, из домов были шустро вынесены столы, установлены под темнеющим небом, украшены простыми свечами и заставлены тарелками. Тарелки быстро наполнялись из огромных казанов, вкопанных в землю, крышки которых до этого были закрыты наглухо. На стол выставлялись каши с огромными ломтями парного мяса, плотные лепёшки из почти белого теста и наваристая красная похлёбка из овощей и мяса.

По глиняным кубкам полилось вино, дурно пахнущее козье пойло, нечто нежно и отдающее терпкими ягодами и мёдом, и крепкие травяные настойки. Желудок Кальдура был рад несказанно и очень соскучился по настолько сытной и жирной еде. Всех их пытались накормить и напоить до отвала, но с задачей справлялись только вечно голодные Кальдур и Розари. Дукан был рад нормальной выпивке, но в еде старался держаться умеренно и на грани вежливости к хозяевам.

— Уверен, что мы можем себе такое позволить, старик? — спросил у него Кальдур, смотря как тот осушает уже третью чашку.

— Да, — твердо ответил старик. — У нас фора в несколько дней, нужно немного восстановить силы. А то ты не рад...

— Откуда ты знаешь, что у нас действительно есть фора?

— Да потому что в этих горах даже сраный Морокай ногу сломит. Мы могли месяц гулять по этим дорожкам туда-сюда и даже бы не увидели эту деревеньку. Но много пить я не собираюсь, мы выходим завтра на рассвете. Если конечно, добьёмся от местных хоть какой-то информации.

— А вот этот момент я не много не понял, — Кальдур навис сверху. — И какого чёрта я вообще тут занимаюсь переговорами?

— А чёрт его знает. Ты им понравился. Может твоё сельское тупое лицо, вырубленное тяпкой, может внутренняя тупость, может щенячий, пришибленный взгляд, я уж не знаю. По идеи они должны были проникнуться уважением к моим седым волосам, как у них заведено, но по факту они держаться от меня подальше. Не доверяют. Так что... работай, брат.

Кальуд посмотрел на него с подозрением и отошёл к своему месту. К ним выпорхнула пошатывающаяся и покачивающаяся, словно лодка на волнах, розовощёкая Анижа. Дукан тут же выхватил у неё из рук кубок и бросил уничтожающий взгляд на пару смеющихся юнцов, стоящих поодаль и очевидно ответственных за состояние жрицы. Положил рукоять на эфес меча, показал им зубы, и они тут же отвернулись и отправились по своим делам.

— Я ф парятки… — гаркнула Анижа, покачнулась и чуть не упала.

— А вот этого я не учел, — процедил Дукан, придерживая Анижу за плечо. — Найди-ка Розари. Если попытаются напоить её — всё может закончиться куда хуже.

— Я-то себя контролирую, — ударил ему в спину ледяной голос.

И такой же ледяной взгляд, когда он обернулся. Розари стояла у него за спиной, с кубком в руках, показательно подняла его, сделала маленький глоток и медленно отпустила его. Она была трезвой как монашка во время поста, и от её вида сердце у Дукана заметно отпустило.

Кальдур усадил Анижу рядом с собой, позволил приобнять себя и закинуть голову на плечо, налил ей в кубок воды, чтоб побыстрее отошла.

— Будем надеется она легко переносить похмелье, — недовольно буркнул Дукан. — Или знает какой-нибудь лечебный ритуал.

— Может, оставим девку здесь? — бровь Розари дёрнулась презрительно. — Она нас только задерживает.

Анижа чуть приподняла голову, пробежалась прищуренными глазами по их лицам и едва слышно послала их куда подальше.

***

Ближе к рассвету звёзды скрылись, а небо стало тёмно-серым. Молодожёны давно скрылись в одном из домов, большая часть празднующих разошлась спать, несколько мужчин вызвались сопроводить их в дом бабушки Хизран, на ночлег. По пути их догнал старик.

— Свадьба закончена, — всё с той же улыбкой сказал он, когда все немного сбавили темп, чтобы ему было комфортно идти рядом.

Анижа немного отошла, плелась и покачивалась следом. Дукан отстал, то ли при смотреть за ней, то ли, чтобы не сорвать "работу" Кальдура.

— Спасибо за еду и ночлег, — Кальдур неловко поклонился, пытаясь не сделать лишних движений и не ляпнуть ничего лишнего.

— Хорошо принимать хороших людей.

Старик снова ему улыбнулся, они прошли ещё немного и от его жеста остановись у края деревни, где разворачивался вид на дальние скалы и разгорающееся рассветное зарево.

— Красиво, — пояснил старик.

— А что находиться там? — всё-таки не удержался Кальдур и почувствовал спиной подозрительный и внимательный взгляд Дукана.

— За горами? Не знаю. Горная цепь идёт далеко, на несколько горизонтов, пройти её могут лишь редкие смельчаки и частые гости в доме у госпожи Удачи. Редко кто может покинуть её до конца. Даже мы.

— Не совсем понимаю.

Старик снова ответил ему улыбкой. Он был абсолютно расслаблен, остальные стояли чуть поодаль, и Кальдуру показалось, что в этом старом человеке столько добра, что как бы не вёл себя Кальдур, он просто не сможет его разозлить.

— Поймешь, когда достигнешь конца. Угурмы живут в долине и по ту сторону горной цепи. А за долиной река, ещё более величественная, чем Явор. Наши предки приплыли сюда очень давно.

— Статуи у гробниц… — вспомнилось Кальдуру. — Это предки?

— Да.

— Почему у них клыки?

— Когда-то мы все были чудовищами. Так было нужно. Пока вода с горных вершин, свежий воздух и сама эта земля не очистила нас. Про прошлое мы говорим: «этой страны давно уже нет. И нет дела до этой страны».

От этих слов Кальдуру стало не по себе. Старик не делился с ним сказками или мифами. Он прямо говорил о том, что раньше они служили Морокай и были чудовищами. Но хотя бы сейчас они свободны.

— А что значат татуировки?

— Татуировки ничего не значат. Они чтобы защищать. От зла всякого и внутри, и снаружи. Но в основном, чтобы злые духи не проникли нам в голову и не заставили нас совершать зло, которые мы бы хотели изъять из своей природы.

— Вы нам поможете? — спросил Кальдур, когда всё немного уложилось в него в голове.

— Мы уже помогаем. И мы уже посовещались.

— И?

— Самый древний храм, как мы знаем, стоит на вершине Умудзука. С него сошла ваша Госпожа и пыталась учить нас ремёслам, пока Её не прогнали в первый раз.

— Прогнали? — прошептал Кальдур, его глаза забегали, он всё пытался подобрать слова. — Потому что… потому что вы... всё ещё поклоняетесь Мраку?

— Потому что больше мы никому не поклоняемся, — улыбка старика стала натянутой. — Мы почитаем Мрак, как самое древнее и первое из событий. Как самый древний из наших домов. Из которого пришли мы все. Даже твоя Госпожа. Но мы не поклоняемся ему. Не нужно любить то, что никогда не полюбит тебя. Мы любим землю, скот, родителей, супругов и детей. Ты поймешь когда-нибудь. Правда, это будет в самом конце.

Кальдур заставил себя промолчать и не спросить, правда ли всё остальное, что о них говорят. Старик указал в сторону горы на горизонте почти треугольной формы, которая была чуть выше всех остальных и почти полностью закрыта туманной дымкой.

— Это Умудзук? — Кальдур поднёс ладонь ко лбу и всмотрелся вдаль.

— Нет. Смотри внимательнее. Это малыш Сахчах. А вот серое пространство за ним, это не облако и не горизонт — это Умудзук. Вы пойдёте туда.