Обряд копья

Глава 28

День сменялся днём. Зола, даром, что обещала нас тренировать только три дня — не давала нам спуску две недели подряд, то и дело приходя, чтобы посмотреть на наши упражнения. Без присмотра она нас не оставляла — заставляла приглядывать за нами Мамса, который был мало рад возложенной обязанности. Он постоянно ругался и обзывал нас бездарями, но хотя бы не избивал.

А после тренировки я еле живой плёлся к бабе Нине, чтобы бороться со сном, выцарапывая у него всё новые знания о человеческом теле. День за днём, узнавая всё больше и больше, я всё сильнее желал только одного. Мне уже во снах виделась Вира, приходившая для того, чтобы позвать на охоту. Но она всё не приходила и не приходила, а я снова плёлся бить дуб, после чего шёл слушать о том, как и где проходят важнейшие кровеносные артерии.

Хоть что-то изменилось только на пятнадцатый день. У меня в первый раз получилось ударить грубую кору дуба со всей доступной мне силой. И даже не сломал пальцы, как это было три дня назад, травница в тот день заставила меня самостоятельно вправлять все кости, предварительно капнув обезболивающим настоем.

— Ну, наконец! И года не прошло, как ты освоил самое простое движение, — "похвалила" меня Зола. — Теперь сложнее. Ты должен схватить кусок коры и оторвать его от дерева. Начни с медленного и постепенно ускоряйся. И будь добр, освой приём до того, как я состарюсь.

«Да ты уже старая», — мысленно проскрипел я зубами. Вот же фурия.

— Чего улыбаешься, Дрек? Ты ещё даже не понял, как надо двигаться, так что продолжай пытаться пустить стихию в голову, — продолжила распинать нас Зола, за утро она успела ударить всего три раза, чем явно была недовольна, тварь. — А ты чего опять застыла, Дора?

— Фьють, — свистнула веточка.

— Ай, — ответила ей Дора.

Я же пытался понять, чего от меня хочет эта фурия. Выбрал кусок коры поухватистее и попытался его схватить.

— Да не так, болван, ты зачем учил удар? Думаешь, я просто так одно за другим тебе показала?

«Показала? Да ты ничего вообще не показывала!» — возмутился мысленно, но снова не решился сказать этого вслух.

— Бей так же, как до того, но с открытыми пальцами, и вместо сжимания кулака — хватайся за кору!

— Фьють, — я весь внутренне сжался, ожидая удара, но нет, в этот раз прилетело Лиме.

— Не забывай про ноги! Чего ты их клеишь к земле? Нужно двигаться, будь ты хоть чистейшей землёй, без ног ты всего лишь мишень! Дора, не зевай! — последнее она рявкнула так, что вздрогнул проходивший мимо охотник, тут же побежавший прочь, вжав голову в плечи.

Я, видя это, прекрасно его понимал, сам бы с удовольствием сбежал. Но надо учиться.

— Вот сейчас правильно сделал, Арен, повтори ещё раз сто, а потом начинай ускоряться.

Сам не понял, что и как сделал — отвлёкся на мужика, а потому ударил на автомате. Вот же… Спустя ещё десять попыток, я-таки понял, как это сделал, заработав очередную похвалу через поминание моей тупости.

Осталось дождаться, когда Зола свалит в лес к зверям, а потом войти в пустую голову и подогнать движение под себя. Когда справлюсь, можно будет ускоряться, но не раньше. И даже удар веточкой по спине не заставил меня нарушить свои порядки. Я уже пробовал подчиняться в этом Золе, но лишь зря стесал всю кожу на кулаках.

— Ну, всё, Зола, хватит издеваться над детьми, — весело прощебетала мама, выходя из леса. Её чудесные волосы искрились и переливались на солнечном свету, она даже надела новое платье — синее с зелёными волнами, которое ей очень-очень шло.

— С чего бы это, Рена? — скрип зубов этой садистки был слышен из деревни, кажется. И сразу как-то стало лучше, будто баба Нина капнула зелье на раны.

Мама резко обернулась, отчего волосы у неё расплескались во все стороны, раскидав весёлые алые искорки. Она указала пальцем в сторону деревни, будто только для того и оборачивалась, устраивая светопредставление.

— Так там избушка приехала, — добила она Золу.

В то же мгновение мы вчетвером сорвались бегом в лес, этого в нашем с мамой плане не было, но так получилось гораздо лучше. Избушка приехала! Сегодня можно забыть про занятия! Вся деревня соберётся и будет смотреть каждый товар, какой к нам привёз Леер! Вдруг стихия позовёт? На это обычно уходил целый день, а на второй день к торговцу приходили наши мастера, чтобы обменять свой труд на звонкую монету. В деревне деньги были не нужны, но Дриму они скоро понадобятся в городе. Собрать познавшего на войну — святая обязанность. Мастера ещё и соревновались в том, кто больше даст в дорогу. И мама обычно побеждала.

Уже издалека я увидал бродячую избушку торговца и ускорился, легко обогнав ребят, всё же я раньше начал познание, и стихии в теле было куда больше. Потому и до чудного домика торговца я добрался быстрее прочих. Леер ещё не успел разложить избушку, превращая маленький походный домик в торговый ряд.

— Здравствуй, Леер! Помочь? — я затаил дыхание, разрешит ли, младшие уже столпились чуть в стороне, но их он не пустит — малы ещё, пусть все и знают досконально каждое действие.

— Привет, Арен! Как твоя двенадцатая весна? Уже начал ступень познания стихии?

— Да! У меня дар провидца! — не преминул похвастать я, тут же схватившись за хитрый узел, чтобы помочь торговцу с его делом. Не запретил, значит, можно. Ох, сколько раз я мечтал об этом дне! Даже просил маму сделать мне такой узел, чтобы потренироваться.

— Провидец, значит, — задумчиво замер на месте Леер, запустив руку в свою сиреневую бороду. — Волосы же уже сменили цвет? Я вижу, что уже отрастает новый.

— Да, недавно совсем, но почти не поменялись, чуть более серыми стали.

— Хорошо, думаю, что у меня есть для тебя товар.

— Покажете? — тут же уцепился я.

— Ну, нет, малыш, всё по порядку! — рассмеялся торговец, отворачиваясь, но ещё до того, как он отвернулся, я успел заметить хищный блеск в глазах. Он уже много лет, как познал стихию и стал зверем, но был слишком слаб для войны. Большая сиреневая черепаха была крепкой и сильной, но слишком медленной, да и стихия его была совсем не боевая, чем-то похожа на мою — он видел стихию в людях и вещах. Так что его вопрос о моём познании был скорее вежливым, чем необходимым.

Прибежали остальные ребята, я почувствовал их злые, завистливые взгляды ещё издали. Они поздоровались, так же спросив, можно ли им помогать. Торговец разрешил и сам отошёл, чтобы руководить процессом. Вскоре в восемь рук мы полностью разложили лавки, которые заняли всё место собраний, оставив от избушки только ровные горы сундуков, к ним Леер никого не подпускал.

Потом торговец пустил густую сиреневую волну своей стихии, призывая всех на представление, скоро он начнёт разбирать сундук за сундуком, выкладывая сначала самое ценное, показывая каждый предмет и расхваливая его.

Неспешно стали собираться старшие, рассаживаясь на места по своей силе. Пустовало только место старшего деревни. Отсутствие Аледа резало глаза, но потом на его место уселась Нина. Скоро будет вечер, когда мы выберем нового старшего, а сейчас она заменяет его.

Леер учтиво ей поклонился, затаив тревогу в глазах.

И началось!

— Как обычно, начну с самых ценных вещей! Сто золотых, — сказал он вкрадчиво, и толпа тревожно вздохнула, очень дорого. — Меч, выкованный целиком из стихийной стали самого высокого качества, в навершие вложена слеза Старшей Сестры. Крез обещал пять сильных свойств и одно слабое! От себя добавлю, что в руках огня одно свойство станет очень сильным!

Я уставился на это произведение мастерства. Длинный узкий клинок глубокого розового цвета, будто прозрачный, он кипел внутренним огнём в руках торговца, рукоять сделана из такого же цвета кости или камня, а в навершии действительно лежала огромная — в половину моего кулака слеза. Она переливалась всеми цветами радуги, притягивая взгляды.

— Давно ты не предлагал слёз, — прошуршала озёрная волна, в которой слышался восторг. — Беру. Меня зовёт.

Многие тревожно заволновались, но никто не попытался даже заикнуться о торге, Дрима скоро заберёт сборщик познания.

— Хорошо, хорошо! — хищно оскалился торгаш. — Слеза должна вобрать в себя стихию познавшего целиком всю, чтобы весь клинок изменился, подстраиваясь, но я вижу твой сильный огонь, как раз хватит! Медведь же? Думаю, что клинок станет тебе когтями в образе зверя.

Меч отправился на стол.

— Второй оцениваю в пятьдесят золотых! — и снова волнение, опять очень дорого, стихийное золото было редким и ценилось десять к одному весу слезы. — Мастер Доро выточил её из цельного куска драгоценного камня, полного стихии, которого коснулась Старшая Сестра, обещаю одно очень сильное свойство!

Я не заметил, как мне подмигнул торговец. Мой взгляд прикипел к маленькому узкому колечку в его руках. Оно горело белым огнём! Пламя над ним поднималось на добрый метр. То самое пламя, которое я видел в прозрении. То самое!

— Дорого просишь за такую безделицу, — возмутилась мама, точно почувствовавшая мои чувства.

— Эээ, нет, дорогая, ты мне в этот раз отдашь большую часть того, что выторговала за свою шерсть! Стихия в серьге точь в точь, как в твоём сыне!

— Вот именно! Ты накрутил цену, зная, что серьга подходит Арену! — в её волосах зло засверкали алые искры, в голосе прорезались нотки её зверя. — Это против закона!

Толпа заволновалась, это было очень серьёзное обвинение.

— Ничуть, спросишь потом у сборщика, если не веришь моему слову. Арену не придётся даже ждать познания своей стихии, серьга его примет, лишь он коснётся стихией.

Я сжал руку мамы, боясь, что Леер обидится на обвинение и спрячет это сокровище.

— Грррр, — прорычала Рена, и я через руку почувствовал, как злится зверь в ней, просясь наружу. Мою кожу стало колоть стихией, которая рассыпалась во все стороны с её волос. Но она справилась с собой. — Хорошо.

До меня сейчас дошло, что Леер знает мамин секрет и вот сейчас может додавить её, открыв деревенским правду. Глаза расширились от ужаса, но торговец, хищно улыбаясь, положил кольцо на отдельный столик.

— Третий товар — десять золотых! Работа мастера, полностью познавшего зверя, ожерелье сделано из костей сотни сильных зверей! Может быть, одно сильное свойство и до двух десятков слабых, — и снова тревожно зароптала толпа. Одно ожерелье, как несколько десятков вещей. Он высоко поднял его над головой, и я снова почувствовал притяжении своей стихии, пусть и довольно слабое. Едва хватило, чтобы я отвлёкся от малюсенького колечка, лежащего на столе, рядом с торговцем.

Мама погладила мою руку, которая до сих пор сжимала её предплечье, но меня слишком сильно волновала эта вещица. Она просилась ко мне, почти кричала на ухо: "возьми меня" и "скорее".

— Четвёртый товар — десять золотых! Отлит из стихийной стали, рукоять с жилой из золота, — я едва видел, как он достал небольшой боевой топор с узким синим лезвием. — Одно сильное свойство, два слабых, может стать сильнее, если напьётся стихии владельца вдоволь.

— Беру! — воскликнула Вира. — Меня зовёт.

Торговец снова хищно осклабился, белые зубы сверкнули в облаке сиреневых волос, топор отправился на стол к ожерелью.