Обряд копья

Быкан, оправдывая своё прозвище, был здоровенным. Метр длины точно есть! Метр! А толщиной почти в мой обхват! Как это чудовище умудрялось столько времени водить меня за нос, объедая хлебные шарики, загадка! Они ж для него, что те песчинки! Да и крючок для него не больше! Но нет, сколько раз он объедал крючок? Сорок? Больше? И лишь несколько раз слегка дёрнул! Вот это да!

— Идём, помогу дотащить, такую рыбину вся деревня будет есть, вкусные они, заразы, когда крупные. И откуда взялся здесь, а? Мелкие по вкусу рыба рыбой, а вот крупные совсем другие, мясо будто оленина, но мягкое и сочное. Ух, народ порадуется!

Я слушал болтовню девушки, а сам шёл, раздуваясь от гордости за себя! Такую рыбину поймал! Ну да, чуть не упустил! Да, Вира мне помогла! Но я ж главное сделал! Вон как щёку ему разодрал, до сих пор глазами еле моргает, не дёргается! Может, я бы и сам его по темноте заметил, да вытащил, если б не орал, болван!

Когда мы зашли в деревню с добычей, разгорелось сияние. Давно пора ему. Лишь бы завтра не повторилось. Быкана в итоге зажарили на собрании по поводу выборов старшего по деревне. Оказался он действительно очень вкусным! Что тот запечённый олень, но расползающийся в руках! Ни жёсткой жилки, ни косточки, идеальное мясо.

Так что сготовленным мамой угощением остались довольны положительно все, нас буквально засыпали похвалой. А здоровенного быкана хватило как раз на всех, никто не ушёл голодным. Я же, когда осознал, что пойманной рыбы хватило на всю деревню, понял, сколько во мне силищи теперь. Спину сломал! Рыбе в воде сломал спину рывком!

Дебаты же шли тяжело. Не было у нас никого на подмену Аледу. Никто не хотел брать на себя его заботу, а ни он, ни его жена и не явились на собрание даже. Старший разведчик рассказал, что оба уже давно жили в лесах, ища потерявшегося сына, изредка появляясь, только чтобы пополнить припасы да узнать не вернулся ли Алем.

А потом, неожиданно, встал Доло — молодой ещё охотник, всего четвёртый год ходит, то есть пятнадцать вёсен ему исполнилось недавно. Отцу Алема было тридцать, когда его избрали. Но никто не высказался против, наоборот, его товарищи высказались в его пользу, что он ответственный на охоте и очень осторожный.

— Так тому и быть, Доло объявляется старшим деревни до тех пор, пока сам не решит уйти или кто-то не предложит лучшего кандидата, — утвердительно прошуршала волна.

Доло стоял торжественно, прямая спина, широко расправленная грудь, идеально чёрные волосы до плеч и широкий нос с горбинкой. Всё выдавало в нём его стихию — чёрный камень. И он выглядел откровенно зловеще сейчас, под затухающим сиянием Старшей Сестры.