Сигиец

Глава 14

— Зачем мы здесь? — в который уже раз заныл Карл Адлер, состроив кислую мину страдальца и прикрыв глаза от палящего этельского солнца.

— Страдать, — огрызнулся Дитер Ашграу.

Вернер Зюдвинд и Рудольф Хесс нескладно и вяло захихикали — изматывающий зной пустыни Сель-Джаар даже из них вытягивал все соки. Артур ван Геер промолчал, хотя нытье Адлера сильно раздражало не первый день. Он искренне не понимал, зачем вообще стоило брать этого плаксу и рохлю, от которого больше вреда, чем пользы. Хотя ван Геер много чего не понимал и уже смирился с этим.

— Сраное солнце, сраный песок, сраное пекло! — не унимался Адлер. — Все зудит, все чешется! У меня уже яйца вспрели! Того гляди — сварятся!

— Ну это ты загнул, — хмыкнул Зюдвинд. — Максимум — прелости в промежности.

— Не понял? — сверкнул из-под тюрбана синими глазами Адлер. Слишком выразительными и большими, расположенными под аккуратными бровями на чистом, гладком, хоть и слегка обгоревшем на беспощадном южном солнце лице.

— Конечно, милая, хер ты что поймешь, — раздраженно фыркнул Рудольф. — Не бабье это дело — яйца иметь.

— Пошел ты, Хесс! — зло бросил Адлер, заворачивая гнедую лошадь.

По небольшому отряду всадников, ничем не отличимых от сельджаарских бедуинов, стоявшему на вершине бархана, вновь прошел нескладный смешок. Чародеи обожали бесить Адлера догадками о его половой принадлежности и половой ориентации. Ван Геер эти шутки не поддерживал, хоть Адлер и раздражал его не меньше, чем остальных.

— Кончайте балаган, магистры, — хмуро скомандовал ван Геер, надвинув куфию ниже на мокрый лоб.

Вялое веселье тут же прекратилось.

— А серьезно, Геер, — жмурясь от солнца, вздохнул Ашграу. По его коричневому от загара, уже почти сельджаарскому лицу текли ручьи пота и скатывались за ворот, оставляя быстро высыхающие грязные дорожки на огрубевшей коже. — Какого черта мы тут забыли? Полмира проехали, а так и не знаем, на кой.

— Я тоже не знаю, — мрачно отозвался ван Геер, глядя со склона бархана на безжизненную пустыню, неясную, искаженную в плавящемся от зноя воздухе.

— Да ладно, — сплюнул Хесс. — Из нас всех ты один его любимчик. Приближенный. Неужели он так боится за свои секреты, что даже тебе ничего до сих пор не сказал?

— Нет.

— Это уже даже не смешно, — проворчал Зюдвинд. — Мы пять месяцев шатаемся по гребаным пескам, я его на век вперед успел нажраться, а до сих пор не знаю, для чего и что меня вообще ждет?

— Будущее, — послышался глухой, хриплый, болезненный голос. Тихий, но при этом его слышал каждый и, казалось, с любого расстояния.

Чародеи обернулись в седлах — к ним на бархан поднимался укутанный в черную хламиду всадник на серой лошади. Лицо скрывалось под бронзовой маской, очень похожей на ту, которую носил прокаженный король. Ван Геер поежился. Хоть он изнывал от непереносимой жары, все равно пробрал неприятный холод.

— Будущее, сын мой, — повторил Машиах, поравнявшись с учениками, — тебя ждет будущее. Там, — он указал дрожащей рукой, замотанной бинтами, — скрыты остатки прошлого, которое должно сегодня исчезнуть, чтобы изменить настоящее и дать жизнь будущему.

Ван Геер еще раз взглянул с бархана в указанном направлении, на нечеткие в кипящем воздухе руины крепости, высеченной в истерзанной солнцем и ветрами скале.

— Это все мило, конечно, — поскреб щетину Хесс, — но мне будущее ваше до жопы. Меня интересует настоящее и что я с него поимею.

— Не переживай, сын мой, — бронзовое лицо повернулось к ренегату, и тот стушевался под взглядом, скрытым во мраке глазных прорезей. — Тебя ждет достойная награда. Как и всех вас, дети мои, по делам вашим.

Ван Геер вновь поежился — Машиах любил звучать зловеще, и сложно было понять: угрожает он или просто о чем-то говорит. Эта театральщина откровенно бесила, но принимая во внимание возраст и необратимые изменения в мозгу, вызванные многочисленными операциями, чтобы продлевать эту пародию на человеческую жизнь, оставалось лишь мириться с жуткими причудами. Ван Геер был готов вытерпеть многое ради своей цели.

— Этой ночью все закончится нашей победой, — сообщил Машиах. — И в завтрашний день мы войдем обновленными.

— Хотелось бы наконец-то услышать, в чем заключается твое обновление… мастер, — робко поинтересовался Зюдвинд.

— Конечно, сын мой, — медленно кивнул Машиах. — Ведь я обещал вам ответы на все ваши вопросы, когда придет время. Время пришло, но я отвечу не здесь. Едем в лагерь.

Великий чародей, по слухам, доживавший свой второй век, трижды обманувший смерть, некогда носивший имя, которое благоговейно произносят его многочисленные ученики и последователи, развернул коня и неторопливо направился вниз по склону. Чародеи, некогда бывшие магистрами Ложи, которых он назвал своими учениками, нерешительно переглянулись. Первым, как это ни странно, развернулся Карл Адлер. За ним последовал Хесс, Ашграу, Зюдвинд. Ван Геер задержался, в последний раз взглянул на руины безымянной крепости, находящейся в самом центре Сель-Джаар, там, куда не решались заезжать даже отчаянные бедуины, и только потом направился в разбитый лагерь, в котором осталась целая маленькая армия из сотни гутунийских и сельджаарских наемников, вооруженных до зубов. Ван Геер глубоко задумался: для чего Машиаху потребовались обычные люди, когда у него под рукой пятеро не самых слабых чародеев Ложи? Ведь там, где не справится чародей, у простого человека нет ни малейшего шанса.