Сага о Северных островах

* * *

— Вот так я и дал обет, что изгоню из Магнуса сарапскую ворожбу, — сказал я Альрику на следующее утро.

Беззащитный даже браниться не стал. Только смотрел на меня долго и пристально, будто дыру хотел пробить взглядом. Потом вздохнул и сказал:

— Ну, хоть заклад не страшный. Всего-то на волосы поспорил, а ведь мог бы и корабль поставить на кон. Ну что, сам обреешься или пособить?

Я возмутился.

— Чего это? Я даже еще и не пытался.

— Думаешь, ты лучше Мамирова жреца?

— Нет, но ты ж еще самого главного не слышал. Знаешь, кто в сольхусе на той стороне залива сидит? Не сарап, нет. Норд!

— И что?

— Это Лейф Ящерица!

Ящерица — бывший ульвер, которому некогда Торкель Мачта изуродовал лицо. После раны Лейф утратил прежний боевой дух, ослаб, а потом и вовсе ушел из хирда, заявив, что мы молимся ложным богам.

На пиру рассказали, что поначалу над Ящерицей смеялись, когда он выходил на улицы и кричал что-то о своем боге, нарочно раззадоривали глупыми вопросами и подначками. Но постепенно яростная вера и упорство Лейфа пересилили, его зауважали. А потом узнали, что сарапы поставили его служить в одном из сольхусов.

— И что? — повторил Альрик.

А и вправду? Меня почему-то так поразило то, что Лейф нынче вроде Гачая: торчит в сольхусе, крутит руками, говорит о богах. И показалось, будто это должно помочь с Магнусом. Например, схватить Ящерицу за шиворот, приволочь его к двору конунга, швырнуть в ноги Магнусу, пусть он сам увидит, какие ничтожные жрецы у солнечного бога.

— Ну, он же раньше ульвером был, — неуверенно сказал я.

Беззащитный покачал головой.

— Вечером пойдешь со мной к конунгу. Рагнвальд зовет к себе всех, кто прибыл из Бриттланда, чтоб побольше узнать о драуграх. К тому же, нас ждет награда за измененного. Я буду говорить с конунгом, а ты попробуй с Магнусом побеседовать.

— А он там будет?

— Будет. Вроде бы Рагнвальд нынче держит сына при себе, заставляет сидеть на всех встречах. Только сам к нему не лезь, жди, чтоб он тебя позвал.

Альрик усмехнулся.

— И как тебя угораздило дать такой обет? От конунгов вольным хирдманам лучше держаться подальше. Сам же помнишь, чем дело в тот раз обернулось.

Я помнил. За спасение конунгова сына я получил серебряный браслет, а хирд — работу на купца Кьелла, которая едва не закончилась нашей смертью. Хвит, Ларс и Трюггве остались на том острове, Тулле потерял глаз, а я женился.

— Если что пойдет не так, снова ты виноватым окажешься.