ПВТ. Тамам Шуд

Там, внутри — было нечто, похожее на пульсирующий шар. Сгусток цвета, тревожный куб пламени, мигающий, вспыхивающий и от коротких этих вспышек к прутам бежали искры.

Шар словно увидел его и, полыхнув особенно ярко, выбросил целый сноп искр. Лин прикрылся актисом, отшатнулся, но опасности не было: искры вихрем складывали образы. Лин увидел обрывки, быстрое перечисление, словно пролист страниц — Аркское поле, лагерь-Пасть, отдельные части корабелл, Хом в Луте, невиданные существа, незнакомые конструкции, дальше назад, дальше глубже, сложнее…

Оно не с нами, но и не с ними, понял Лин, едва заставив себя оторваться от созерцания. Это существо пришло издалека, оказалось здесь случайно и, стягивая вокруг себя корабеллы, старалось лишь оборониться. Оно не понимало происходящее и выбраться не могло.

Нутренность его была мягка и беззащитна. Что пушка — скорпион мог бы разрушить, окажись он ближе, окажись он — вот здесь, под рукой кого-то более решительного. Гаера или Дмитрия, например… Ветви-пруты зашевелились, разошлись, пропуская Лина, и он шагнул ближе.

Пламя взметнулось, дернулось и приняло подобие его, Линовой, фигуры. Протянулось навстречу…

***

Недолго Михаил глазел на растрепанное гнездо в одиночку. Из лагеря подвалила кавалькада во главе с неизменно рыжим. Гаер спешился, хмуро поинтересовался.

— Лин где?

— В… там, — Михаил указал на клуб.

Арматор сплюнул.

— Вот что ты ему попускаешь, а? — Заговорил тоскливо и зло, в сердцах, видимо, выговаривая давно накипевшее. — Ты же умный мужик, Ледокол! В кулаке держать надо, вот так, вот так вот! Разбаловал, распустил пацана… Ладно. Сам хорош. Давно он там шароебится, хомяк белобрысый?

— Лин не хомяк, — вступился Михаил.

— Мне будешь рассказывать?! То я не знаю как он всякую дичь к себе в комнату волочит, шагу не ступить — дрянь под пяткой, то уголь, то ракушка, хомяк, хомяк и есть!

Оглянулся к свите, будто за поддержкой. Манкурты стояли, держали при себе оружие. Неужели решили бить?

Арматор словно угадал его мысли, почесал нос:

— Мы тут думали тварину цепами-баграми прихватить да расковырять, как ежа морского. Как думаешь? Пособишь?

Ответить и пособить Михаил не успел. «Еж морской» полыхнул изнутри, будто бумажный фонарь, и начал разламываться. Вместе с деревом посыпался весь сор, удерживаемый чуждой волей. Манкурты среагировали быстрее своего владетеля — заслонили арматора щитами, прикрыли телами.

Плотников же застыл, наблюдая, как Лин скачет по сыплющимся ошметкам корабелл, как лиса по льдинам в ледоход… Первый каким-то образом угадывал, на что прыгнуть и за что уцепиться, чтобы не разбиться. Успел.

Михаил выдохнул, когда Лин оказался на земле, на своих ногах и только понял — забыл дышать, следя за спуском. А что его самого не пришибло одним только попустительством Лута, Михаил осознал, лишь увидев подле себя обломанную мачту тэшки, под углом засевшую в земле.

Гаер зато просиял. Хлопнул брата по плечу.

— Что, порушил тварину? Молодцом, заяц! Один управился, не?!

Первый ответил смутной, смущенной улыбкой и Плотников насторожился. Уже насобачился разбирать, когда Лин что-то скрывал.

Так и вышло — стоило арматору отойти, как Лин подозвал Михаила коротким, тихим жестом. Едва приблизился — отогнул полу эгофа. Плотников моргнул. Сперва разобрал лишь, что рука Первого совершенно цела, ни крови, ни шрамов… и увидел — на ладони Лина переливался опал, будто цветок, взятый прямо с огня.

Полуприкрытый эгофом, опал мерцал неизъяснимо.

— Он был пилотом, Миша, — прошептал Лин взволнованно. — Он потерялся. Я его сберег. Не выдавай меня. В Луте выпущу, здесь нельзя ему. Он живой…

— И светится, — добавил Михаил и счастливо, по-детски, улыбнулся.