ПВТ. Тамам Шуд

Глава 18

Госпожа Танакиль, уловил Волоха обрывок быстрой, темной фразы. Танакиль, значит. Хорошо.

Их привели в замок под конвоем стражи и под напутствия старика, чьих овцов-баранцов они так неудачно примяли. Сперва думали взять в рукава из соляной коросты, но Волоха глянул на командира мечников, и он не стал настаивать. Хватило и того, что пошли миром.

Хом спал. От гривы травы пахло поздним летом и гвоздикой, а собой была она густа, непролазна. Предводительствовал высокий страж, и шел он, ориентируясь на мерцающую в темноте веревку, протянутую на высоте локтя. Изредка касался ее рукой, словно слепец.

Через равные промежутки на вервие ракушечными наростами вспухали узлы. Вся масса травы была проникнута, пролеплена веревочной паутиной.

Дятел молча толкнул русого, кивнул в сторону и Волоха напряг глаза, успел заметить промельк белого, быстрого за границей джута.

В траве кто-то жил.

Люди не были ей хозяевами.

Замок госпожи Танакиль стоял в ущелье, прижавшись лопатками к отвесной скале. Подступы берегло травяное море и голые камни, влажные, в слюне извергающегося водопада, наполняющего быструю реку. Волоха не часто видел в своей жизни замки — Лут сберег. Но этот, рисующийся в темноте узкими, как кошачьи зрачки, стрелками бойниц, показался ему очень старым. Останцем, клыком некогда великолепной челюсти.

Встречала их та же замурованная в вороненые доспехи молчаливая стража.

— Здесь все как будто на измену подсели, гаджо, — поделился цыган. — Не иначе, разборки с соседями. Овец делят.

— Я буду рад, если это окажется так, — негромко отозвался Волоха.

Он ждал, что их отведут в подобие тронного зала, но не было зала, и трона тоже не было. Госпожа встретила гостей в пустой трапезной, где несколько слуг торопливо разводили огонь в камине.

Поднялась навстречу.

Стража расступилась, образуя живой коридор и Волоха, помедлив, приветствовал хозяйку легким поклоном.

— Госпожа Танакиль.

Женщина оказалась много старше него. Черные волосы, тронутые крылом зимы, зубчатый венец с сеткой, больше походящей на бармицу. Простое, по шею закрытое платье. Внимательные светлые глаза.

Она всмотрелась в лицо русого. Сделала короткий жест рукой и стража покинула зал. Остались лишь четверо по углам. Тени камней — их присутствие Волоха чувствовал, но глазами не видел.

— Приветствую вас в стенах замка Стернь.

Голос Танакиль был глуховатым, мягким и холодным, как снежная ночь. Укрывающие стены гобелены прятали звук, но Волоха готов был поклясться — в этом замке слишком тихо, словно в утробе чучельного животного.

— Благодарю вас. И должен принести извинения — моя корабелла повредила ваше стадо.

— Я знаю, — женщина коснулась пальцами темных век, — наблюдала с балкона за вашим… Падением.

— Управляемым снижением, дамочка, — влез Дятел.

Танакиль будто не услышала цыгана. Продолжала, обращаясь к Волохе.

— Вы всполошили мою стражу, но не стану скрывать, меня занимает иное. И ваша корабелла, капитан, может оказаться полезной. Поэтому я велела вывести вас из моря травы.

Слуги продолжали воевать с кресалом. Огонь упрямился — маленькими укусами подъедал растопку, но отвергал сытные куски.

— Разве вас не волнует причина нашего появления? Возможно, следом прибудут гвардейцы. Или кто-то еще из вольных бродяг Лута.

Танакиль горько усмехнулась.

— Ах, капитан. Случись это, я бы первая благословила Лут. Но увы. Вы первый, кто благополучно преодолел зонтег за многие годы.

Волоха почувствовал, как за спиной переглянулась команда. Никому не улыбалось застрять на пяток лет в компании травы и овец.

— Нельзя войти, а выйти можно?

— Я не могу ответить на ваш вопрос, капитан. За годы… Консервации была потеряна связь с Лутом. И корабеллы, и веллеры, способные взмывать в его глубины — все исчахло.

Волоха провел рукой по волосам. Решай проблемы по мере их поступления, сказал сам себе. Они нужны были хозяйке замка Стернь. А проверить зонтег на проницаемость изнутри можно чуть позже, когда Еремия отлежится.

— Хорошо, госпожа. Расскажете, в чем мы можем быть вам полезными?

— Непременно, капитан. Однако прежде — ваши люди наверняка устали и голодны? Я распоряжусь, чтобы их накормили и предоставили комнаты. Эстер!

Служанка, помогающая оживить огонь, тут же вскочила, сложила руки на переднике. Опустила глаза долу.

Волоха только теперь хорошенько ее рассмотрел. Кольнуло холку дурное предчувствие. Эстер оказалась не красавицей по меркам большинства: слишком худая, плоская, с короткими волосами. Но лицо ее притягивало удивительной миловидностью, живостью; заставляло искать ответного взгляда.

Так похожа на Элон — и почему ее образ, преломленный Лутом, вдруг оказался здесь?

Плохо, подумал Волоха. Здесь опасно.

— Слушаюсь, госпожа.

Волоха обернулся к остальным, кивнул. Цыган недоверчиво выпятил губу, скрестил руки на груди, всем видом показывая, что с места не сойдет. Остальные же, получив разрешение, отчалили, вслед за юной Эстер.

Волоха проводил девушку взглядом.

Надо же. Будто гистологический срез баснословного оригинала.

Элон Соланж, прима-ассолюта Театра-на-Камне.

***

Один Лут знает, почему она выбрала именно этот маршрут. Волохе было чем заняться, кроме как глазеть по сторонам — он с ребятами натуго затягивал кольчугой правый бок корабеллы, а это была работа.

Такая работа, что можно и отдохнуть. Даже Волоха позволял себе передышки, не только команда, которая всяко искала повод отвлечься.

Мусин с Буланко провожали проходящих девушек незамысловатыми комплиментами, Дятел изредка отмачивал что-то смачное в адрес особо выдающейся особы. Иночевский работал молча, а отдыхал, читая книгу.

День был солнечный, будто стеклянный. От жара ломило виски. Волоха вылил на голову ковш воды и встал, щурясь сквозь капельную бахрому. Лег локтями на борт. Глаз выцепил идущую по теневой стороне улицы фигурку. Сперва решил — парень, но приглядевшись, понял свою ошибку.

Незнакомка была очень стройной, по-мальчишески худой в бедрах, с плоской грудью и коротко стриженными светлыми волосами. Что-то в ней привлекло даже Дятла, который обычно выбирал дам мясистых.

Походка? Осанка? Блеск глаз?

— Эй, птичка-невеличка! Забирайся ко мне на ветку, почирикаем! — щедро предложил Дятел.

Девушка и бровью не повела. Только крепче сжала ремень объемной сумки.

— Что такое?! Или я для тебя недостаточно хорош? А может, капитан наш сгодится? Вон он, с тебя глаз не сводит, чингенори!

Она невольно покосилась на корабеллу, и Волоха встретил ее взгляд. Очи у незнакомки были, как у важенки — огромные, ореховые, с влажным янтарным блеском.

— Что, и он не люб? — продолжал надрываться цыган. — Да ты разуй глаза, цаца! И высокий, и сильный, и очи зеленые, и корабеллу по Луту водит! Столько девок за него в косы дрались, а ты нос воротишь!

Девушка вдруг обернулась, сверкнула улыбкой.

— Корабеллой командовать дело нехитрое, любой дурак справится. А вот фуэте крутить — не каждому дано.

— У-у-у-у, — откликнулась команда охотно.

Дятел так вовсе загрохотал, хватил капитана кулаком по спине.

Волоха криво усмехнулся.

Сжался в комок — котом махнул через борт, приземлился на крыло, оттуда спрыгнул и выпрямился перед насмешницей. Она вытянулась, но не отступила.

Танцорка, понял Волоха. Балетная. И в сумке наверняка купальник мокрый и стоптанные туфли.

— Забьемся? — спросил без улыбки, протягивая ладонь. — На свидетелях? Что если я десяток прокручу…

— Пятнашку, — она глянула из-под прозрачной челки с вызовом, быстро облизала губы.

И впрямь птичка, подумал Волоха. Птичка-невеличка. Воробей.

— Пятнашку прокручу, ты мне, и старпому, да всей команде — контрамарки?

Девушка удобнее перебросила сумку.

— Идет, — сказала и отважно хлопнула по мозолистой жесткой ладони маленькой, но крепкой рукой.

***

Медяна, оказывается, очень быстро отвыкла от бытового комфорта. Много воды, чтобы мыться, огромные гулкие пространства. Уединение. Тишина.

Много воды.

Купальни были устроены в подвале. Замок стоял над горячими источниками, и благодаря системе протянутых в камне артерий был теплокровен в любую пору года. Медяна отдала грязную одежду служанкам, смущаясь любопытных взглядов и своего заросшего облика. Может быть, щетина красит мужиков, но ей определенно не шла.

Ей выдали одежду на смену — настоящее, видит Лут, платье! — кусок стеклянного камня вместо бритвы, плошку растертого мыльного корня, мочалку и здоровое, как на Дятла, полотенце.

Выложенные камнем блюдца-бассейны исходили молочным паром. Медяна бочком спустилась по скользкой от влаги лестнице, с опаской придерживаясь за перила и только в воде позволила себе расслабиться и поплыть.

— О, Лут, какое блаженство…

— Скажи, да?

От неожиданности девушка дернулась и едва не захлебнулась. Еремия подтолкнула ее твердым плечом, удерживая на плаву.

— О, ты…

— Не хотела пугать, прости, — Еремия оплыла девушку по кругу, двигаясь с бесшумной грацией большого водного зверя. Белая шкура ее мерцала сквозь толщу воды орнаментом. — А ты расцвела прям.

Медяна зарделась от удовольствия.

— Правда? Я вообще, знаешь, чувствуя себя даже лучше, так странно… Спасибо.

Она подплыла к бортику, села на выступ, убирая с лица отросшие пряди волос. Под низким потолком метались хвостатые тени. С иллюминацией здесь было неважно, весь свет шел от похожих на мыльные пузыри кладок каменного паука, которого в замке разводили, похоже, исключительно с декоративно-осветительными целями.

Медяна покрутила шеей. От такой тишины она тоже, оказывается, отвыкла.

— Слушай, а вот эти корабеллы, которые мы куда-то везем… Они очень дорогие?

— Они бесценные, подружка, — Еремия умыла лицо, фыркнула, как морской кот, — скажу тебе по секрету — истинная корабелла истинной рознь. Я вот выворотень, маневренная и быстрая. Я умею нырять на глубину. Но без брони мощность у меня так себе, та же Соль побьет на раз-два, а в дуэте с Косаткой — как пальцами щелкнуть. Есть корабеллы дикие. И они умеют жить в Луте без капитанов. Для меня это что-то запредельное, если честно.

Она почесала шею, прищурилась.

— Ты не сильно ушиблась, когда мы упали? — спросила Медяна.

Синяков на гладком сильном теле корабеллы она не видела, но мало ли как могло столкновение с землей отразиться на Еремии.

Метелица-оларша больше всех напугалась, от того присмирела и позволила поставить себя подле чужих. Был бы рядом Выпь, сумел бы успокоить…

— А, — корабелла небрежно дернула плечом, — как говорил один наш общий знакомый, падаешь — так падай красиво. И потом, это было управляемое снижение. Я не малолетка, плюхаться на пузо или носом в землю.

Брызнула водой в задумавшуюся Медяну и за ногу стащила ее в воду.

***

Госпожа Танакиль поняла, что вечер наедине с капитаном не состоится, потому что цыган отсвечивал, как маяк. Она предложила гостям не трудить ноги и сесть, сама прошла к окну.