ПВТ. Тамам Шуд

Глава 26

Выпь взял на себя много.

Лагерь рос, прибавлял людьми, постройками, запасами и оружием. Набирался сил, забирал внимание. Выпь рано вставал, ложился поздно, часто — позже всех. Приходил измотанный, умывался, наскоро ужинал, падал как подкошенный и сразу засыпал. Старался вникнуть во все дела, творящиеся на территории лагеря.

Юга в эти внутренности не лез, ему хватало своих забот.

— Куда ты? — прохрипел Выпь спросонья, когда Юга, бесшумно собравшись, уже готовился покинуть палатку.

Юга с досадой щелкнул языком, обернулся.

Выпь сонно жмурился, привстав на локте. Редкое утро, когда он позволил себе заспаться. Обычно Выпь вскакивал с рассветом, и Юга волей-неволей поднимался следом. Обкорнаю сегодня, решил Юга, глядя на взъерошенные, на солнце выгоревшие волосы друга. Вон, челка в глаза уже лезет.

Рука сама потянулась поправить; волосы у Второго были жесткими, точно стерня.

— К Таволге. Проведать старика, да и расплатиться честь по чести.

Выпь нахмурился, провел ладонью по векам, стряхивая сон.

— С тобой пойду.

— Ай, да на что ты там? Выспись лучше!

Второй упрямо помотал башкой. Начал подниматься.

— Ждать не буду, сам догоняй, — сказал на это Юга и откинул полог, окунаясь в жаркое утро.

***

Таволга сидел у себя, ковырялся с деревянной птичкой-свиристелкой. Изредка подносил к губам, осторожно дул — тогда в глубине птицы что-то глухо сипело. Чирикать птаха упорно не желала. Таволга кряхтел недовольно, кусал ус и продолжал возню. Правая рука еще плохо слушалась, стрела Хангара выгрызла себе порядочно мяса. Таволга не сдавался. Птичку ему присоветовал лекарец. Вручил кусок фиолетового дерева и сказал резать — хотя бы ложку. Родом брусочек был с Хома Панга, где жили чернокожие люди и белые львы. Дерево, из которого выходила птица, у тамошних племен считалось священным за способность перетягивать на себя людскую хворь.

Разводы на теле птицы стали темнее, точно древесина напиталась маслом. Зато рана не нагноилась, быстро зарастала нежной розовой кожей.

На Юга Таволга вскинул глаза, обрадовался.

— А, какой гость! Милости просим, заходи, садись. Ты, эта, чай будешь? С мятой, с сахаром, холодный?

— Давай сразу к делу, — Юга блеснул зубами, изящно опускаясь на колени, — жара страшная, до реки хочу успеть.

— Ну. Сразу так сразу, — не стал спорить Таволга. — Ты, люди говорят, шаришь малехо в этом деле?

Юга застенчиво опустил глаза, подцепил ногтем кисточку подушки. У Таволги оказалось неожиданно прихотливое убранство палатки: сплошь подушки, ковры и узорочье.

— Способности есть. Самородок.

— И скромный какой, — расхохотался Таволга. — На-ка вот тогда, гляди мое хозяйство.

Юга углубился в изучение. Полог палатки хлопнул парусом, впуская еще одного гостя. Выпь замер на пороге, лицо его выражало мрачную решимость.

Таволга несколько опешил, но поднялся навстречу, за руку здороваясь с Выпь.

— О! И комендант здесь! Счастливый день, не иначе! Чем обязан?

Третий опустил голову ниже, кусая губу и давя улыбку. Выпь скосил глаза на ихор в побитой рамке, который Юга задумчиво изучал.

Ответил на рукопожатие, а вот на вопрос — не сразу.

— Ну… Так, просто заглянул. — Пояснил скомкано. — А ты что здесь делаешь?

— Правлю настройки, — коротко отозвался Юга, гладя пальцем чешуйки экрана. Скосил на Выпь насмешливый глаз. — Этим я занимаюсь последние недели, но ты, кажется, единственный не в курсе.

— Самородок, — весомо подтвердил Таволга, подмигнул Юга. — Пожалуй, кофе нам устрою.

Он поспешил отойти к выкопанному в земле песчаному колодцу, на котором приноровился греть воду и готовить пищу.

Выпь сел рядом с Юга, неловко подогнув длинные ноги. Заглянул через плечо. Почесал в затылке, признался задумчиво:

— Не знал, что ты этим и здесь занимаешься.

Юга поднял бровь, спросил ровно, но с насмешкой:

— Думал, я по-прежнему всем отсасываю?

Выпь растерялся, подыскивая слова.

— Да…

— Очаровательно.

— То есть нет. Ты не такой…

— О, я такой!

— Не такой такой.

Юга сдавленно застонал.

— Просто я знаю, как ты выглядишь для других. И что они думают, глядя на тебя. И чего они хотят. И…

Выпь замолчал, нервно потирая костяшки правой руки. В лагере многие поначалу смотрели на Третьего, как на маркитантку. Выпь не слыл драчуном, но подобные речи никому не спускал.

Юга хмыкнул, не отвлекаясь от устройства.

— Поэтому ворвался спасать меня?

— С чего взял, что тебя?

Третий подавился смешком от неожиданности.

— О-хо-хо, когда ты пытаешься шутить, стыдно становится мне, — фыркнул, улыбаясь.

Примирительно толкнул друга плечом и пояснил, кивая на ихор:

— Они все массово сбоят. Это, я полагаю, реакция Лута на стресс. На Золото. Помехи, эхо, краевые видения. А я помогаю им прийти в себя. Чувствую, как это можно сделать.

Выпь наблюдал, как друг работает, не мешал. Юга вытащил из волос шпильки, одну взял в зубы, другой осторожно поддевал чешуйки.

— Я помню, как ты выращивал трованты. — Сказал Выпь негромко. — На Сиаль. Видел пару раз в саду у старосты. И тогда у тебя было такое же лицо. Ты улыбался.

Юга вынул из зубов шпильку.

— Ай, да я и в Веселом Доме скалился.

Выпь покачал головой. Юга чувствовал его взгляд. Пристальный, жгучий, как солнечное пятно. Раскаленная медь.

— Это другое.

— Кажется, ты считаешь меня лучше, чем я есть.

— Вовсе нет. Просто я вижу тебя настоящего.

— Смотри, да не ослепни, — буркнул Юга.

***

— Комендант! Просят на стену, — ординарец был бледен от духоты, но держался молодцом.

У Пегого юрких порученцев было двое. Аль и Таир, мальчик и девочка, одинаковые на лицо и фигуру. Родом они были с Хома, где одно имя преламывалось между братьями или сестрами, если суждено им было выйти из утробы матери вместе.

У Выпь на посылках бегал кудрявый парнишка именем РамРай. Его подогнал Юга. Лично представил, лично отрекомендовал. Пристроил, как давнего друга. Второй сначала не знал, куда этого пацана девать. Настороженно косились друг на друга, но по мере того, как накапливались обязанности, нашлось заделье и для парня.

— Наше счастье, что мы выше по течению стоим, — вместо приветствия сказал Пегий, когда Второй взошел на стену, на тот ее гребень, что был обращен к Хангарам. — Гляди. Не иначе, желтые что-то задумали.

Выпь принял из рук Пегого теплый дальнозор. В который раз подивился привычке столпа кутаться в любую погоду. Растянутая вязаная кофта ничуть ему не мешала, кажется.

Река Несушка брала начало в горах, шла через весь Хом, как синяя становая жила, и впадала в неспокойное, недоброе здешнее море. Соль ее была горькой, и приморцы выращивали на шерстяных нитках неводов кристаллы, а после ткали из них доспехи. Говорили, что доспехи те ослепительны на солнце, прозрачны при лунном свете, а разрушить их могут только женские слезы.

Лагерю достался жирный бок Несушки. Хватало и запасы пополнить, и рыбы наловить, и самим освежиться. Кто-то из лагерных даже водорослями наловчился скотину подкармливать. Все шло на пользу: и песок, и речной камень, и сухие коряги. За чистотой, чтобы не превращали реку в отхожее место, следили взводные. Они же приглядывали, чтобы народ не таскал жемчужниц, ибо от того жемчуга у людей белели глаза, подергивались перламутром.

Выпь смотрел. Там, где терялся хвост реки, творилось оживление. Хангары спешно возводили диковинное сооружение, не особо заботясь о чужих видоках.

— Что скажешь, специалист по тварям?

Выпь покачал головой, ответил честно:

— Такого не видел прежде. Но ждать, думаю, не стоит.

— И я того же мнения. — Пегий энергично кивнул. — Вот что. Отшибить от реки, это первым делом. Что бы они не мутили, нам это по-любому боком… Собирайся, вместе пойдем.

— Я один выйду, — перебил Выпь. — Если выманивают и двоих сразу возьмут, кто во главе останется? У меня шансов больше.

Пегий сощурился. Помолчал, что-то решая в уме. Худое, пятнистое лицо его высохло на солнце до кости; как кость побелели и волосы, схваченные в короткий хвост. Пегий выглядел старше многих, но истинных его лет никто не знал.

— Ну, смотри, Второй, — сказал задумчиво. — Здесь не мне тебе указывать. Единственное скажу: возьми-ка людей Дивия. Идите малым отрядом.

Выпь не стал возражать. Пегий в таких вещах разбирался больше.

Собирались быстро, дисциплину взводные держали железную, чтобы — по первой команде. Юга шикнул на РамРая, чтобы вымелся из палатки. Сам взялся помогать Выпь затягивать составные доспехи.

— С тобой не набиваюсь, радуйся. Но ты там особо не помирай. Не люблю.

Выпь глядел на спутника сверху вниз, чуть склонив голову набок, как птица. Отметил: все так же лежали тени в подглазьях, или от недосыпа, или от ресниц. В гладких волосах запуталась слабая речная травинка — эхо реки. Прохладу пальцев Юга Выпь чувствовал сквозь доспехи. Руки у Третьего были сильные, но легкие.

— Еще что-то? — спросил Выпь, когда друг замолчал.

— Будешь на берегу, травы кислой мне нарви, здесь наши все выели, — серьезно попросил Юга.

Выпь кивнул, хмыкнул. Вытащил из темных волос былинку. Юга замер. Вдруг толкнулся в открытую ладонь макушкой, почти сразу отстранился. Вытянул из палатки.

РамРай подвел коня — соловой масти, с диковатыми глазами, но крепкого и ладного. Выпь махнул в седло. Встретился глазами с Юга, неловко кивнул на прощание.

Вышел с малым отрядом, с людьми Хома Дивия. Псов своих эти люди растили вместе и наравне с детьми, воины носили литые маски собак, а псы — маски людей. Имя человека было тождественно имени пса. Видом псы были высокие, взрослому по середину бедра, поджарые. Гладкой шерсти и мастью что чернозем с красной глиной, умные не по-звериному складу. Собак не продавали на другие Хомы, а взять на службу воина Дивия можно было только с его псом.

Говорили, что слюна этих псов может срастить изрубленное в куски тело. Говорили, что нынешнего правителя Хома выкормила молоком красно-черная сука.

Много чего говорили, но сами воины были молчаливы. Держались стороной от прочих обитателей лагеря. Общались между собой на своем языке. Отвечал за них и с них спрашивал юный командир, с темными лисьими глазами и жестким ртом. Отзывался на имя Рин.

За воротами зной обрушился с новой силой. Выпь спиной, затылком чувствовал, как отдаляется лагерь, уходит его благодатная прохлада и защита стен. Они миновали оборонительные сооружения, высокую траву, а дальше пошли берегом. Сушь стояла опасная, хрупкая, огненная. Ехали молча. Оружие не бряцало, упряжь не скрипела. Только кони всхрапывали, тянулись к свежей воде.

Псов своих люди Дивия взяли на седла. Берегли собачьи силы. Все прежние стычки с Хангарами оказывались редкими и короткими. Пленных взять не удавалось; противник всегда уходил, унося с собой раненых и убитых.

Когда до противника осталось совсем немного, Выпь поймал взгляд Рина и натянул поводья. Спустили собак. Легли в траву вместе с лошадьми. Отсюда было лучше видно, над чем трудится враг.

Но по-прежнему непонятно.

Рин молчал. Ждал приказа от Второго, но тот медлил.