Заколдованные леса

БЕДСТВИЯ СИМБИ В МНОГОЦВЕТНОМ ГОРОДЕ

Однажды, когда ее злаки заколосились, Симби заметила, что какие-то звери приходят издалека кормиться на ее ферму. Приметивши убыль своего урожая, Симби внимательно обошла посевы и вскоре нашла звериную тропку, которая тянулась к полю из леса, со всех сторон окружавшего ферму.

Но иной ловушки, кроме веревки или глубокой ямы на тропке, Симби изобрести не смогла. И вот она выкопала на тропке яму для ловли зверей, поедавших злаки, хотя это были вовсе не звери, а колдунные существа в обличье зверей.

И вот, значит, выкопала Симби яму и на третий день пришла ее проверять. И она увидела, к своему удивлению, что в яме сидят три вида существ, похожих на тигра, змею и крысу. Но больше всего удивило Симби, что в ловчую яму попал и охотник, который свалился туда среди ночи, решив поохотиться на зверей в темноте. И этот охотник, как догадалась Симби, был уроженец Многоцветного Города.

Сам он, так же как обманные звери, выбраться из ловчей ямы не мог. А Симби, заметивши, что он человек, хотя, в отличие от нее, многоцветный, решила помочь ему выбраться на тропу, чтобы убить потом вредоносных духов, которые принимали обличье зверей, когда отправлялись кормиться на ее ферму.

Но, пока она помогала охотнику выбраться, звери заговорили, словно бы они люди:

— Ты помогаешь выбраться одному только охотнику из нас четверых, потому что он человек вроде тебя самой, а ему, быть может, предстоит в будущем предать тебя смерти.

Так они говорили человеческими словами, но, чтобы казаться обычными существами, пищали и шипели по-зверьи — дескать, они крыса, змея и тигр.

— Помоги нам выбраться вместе с ним, — убеждали они Симби, — и мы, быть может, окажем тебе в будущем ответную помощь.

А отчаявшийся охотник, считая их за зверей, упрашивал Симби спасти его одного.

— Не обращай на них внимания, — скороговорно бормотал он, — они ведь самые обычные лесные звери, и я мигом пристрелю их всех до смерти, как только ты поможешь мне выкарабкаться отсюда.

Но Симби никак не решалась спасать только охотника из всех четверых, раз существа в обличье зверей уговаривали ее спасти их тоже.

И вот она простояла минут пять неподвижно, но потом надумала спросить у охотника, чем он отплатит ей за спасение. Потому что существа в обличье зверей, хотя и умели говорить будто люди, вряд ли смогли бы ей чем-нибудь отплатить, или, наобещавши, выполнить обещания, а значит, как она думала, не должны ее укорять, если она откажется выполнять их просьбу.

— Послушай-ка, уважаемый охотник, чем ты отплатишь мне за помощь, если я помогу выбраться тебе из ямы? — принагнулась Симби с вопросом к охотнику.

— Я могу пообещать тебе, — ответил охотник, — что отныне буду охранять твою ферму от лесных зверей, которые приходят сюда кормиться зерном.

— Ну а ты, тигр, — дерзновенно спросила Симби, — что ты можешь мне пообещать?

— Отныне я буду убивать каждую ночь по одному лесному зверю и приносить к утру на ферму. А тебе останется только прийти сюда утром и забрать его, — громко прорычал свое обещание тигр.

— Ну а ты, крыса? Что ты можешь мне пообещать?

— Я норное существо и могу прорыть ход под землей длиной в двадцать миль. Я обещаю тебе прорыть за несколько дней подземный ход в королевскую кладовую. И все, что там сложено, доставлю к тебе в комнату, — пропищала ей крыса.

— Ну а ты, змея? Что ты можешь мне пообещать?

— Я не могу открыть тебе мое обещание прямо сейчас, — прошипела человеческими словами змея. — Потому что некоторые существа оказываются иногда очень коварными существами; и этот охотник — единственное человеческое существо среди нас — окажется, быть может, именно таким существом, но откроется это, быть может, гораздо позже. — Змея помолчала, а потом дошипела: — И все же я обещаю тебе — но сегодня втайне и без подробных объяснений, — что если ты когда-нибудь попадешь в беду, то я, поверь мне, исполню скрытообещанное, или отплачу тебе помощью за помощь, — подытожила свое тайное обещание змея.

Когда все пленники ловчей ямы поведали Симби свои обещания и каждый узнал обещанное другими — кроме обещанного тайно змеей, — Симби помогла им всем вылезти из ямы, и они разошлись кому куда надо, а Симби отправилась в Многоцветный Город. Но едва она утром вернулась на ферму, как сразу же, к своему изумлению, обнаружила лесного зверя, убитого тигром во исполнение его вчерашнего обещания. И охотник тоже поступил по-обещанному — начал охранять посевы на ферме, чтобы их не расхитили лесные звери.

А дней через десять и крыса, как обещала, прорыла ход в королевскую кладовую. Она собрала драгоценности короля и доставила, по-обещанному, в комнату Симби.

Но выполнит ли змея свое скрытое обещание, которое Симби так и не поняла, — этому предстояло открыться в будущем.

А когда прошло месяца два с того дня, как крыса доставила Симби, по обещанию, имущество короля, он куда-то собрался. И вот он отправился в свою кладовую, думая запастись драгоценностями и проч., которые крыса, норная тварь, доставила к Симби по подземному ходу, а король захотел в этот день надеть, чтобы отправиться, куда он собрался.

Сначала он просто глазам своим не поверил, увидев, что в кладовой ничего не осталось. А потом завопил так страшно и громко, что к нему сбежались все его родичи.

— Где мое имущество? Кто это сделал? — вскричал король, обращаясь к родичам.

— Тут, наверно, побывала целая банда ночных взломщиков, — озадаченно отозвались родичи короля в ответ на его мучительные вопросы.

— Да как же банда, если тут нет никаких следов, что имущество унесли взломщики, — подвел под сомнение их слова король, — тут ведь ни окна, ни двери не взломаны!

— А давайте-ка хорошенько осмотрим стены, — посоветовал королю один из родичей, — может быть, мы найдем ясные следы, которые укажут нам, как ночные бандиты унесли имущество.

Едва услышавши этот совет, король схватил трехногую табуретку, и он поставил ее возле окна и вылез через окно из своей кладовой, чтобы осмотреть наружную стену, но сразу же и сорвался — головой вперед, а сорвавшись, рухнул и потерял сознание.

— Ой-ой-ой! Наш король упал и лежит без сознания, — причитали родичи, пока он лежал без сознания. Но вскоре к нему возвратилось сознание, и он кое-как добрался до трона.

— Это же унизительно для короля вроде тебя — карабкаться на стену в поисках неизвестно чего! Если ты не уважаешь себя самого, то должен уважать хотя бы королевские покои! — горько воскликнул сын короля, который только что обо всем узнал и явился к отцу, чтоб служить ему утешением.

— Было бы гораздо лучше, Ваше Величество, чтоб вы не лезли собственной персоной на стену, а дали приказ одному из своих звонарей оповестить колокольным звоном всех жителей города о пропаже, и тогда, быть может, кто-нибудь, у кого есть, по счастливой случайности, сведения о преступнике, сообщит их вам, — присоветовала королю молодая тронная дама.

— О да! Вы совершенно правы, мадам, и отныне я навсегда запомню, что человек не способен уместить в своих чувствах весь мир. Благодарю вас, мадам! А теперь призовите одного из моих звонарей! — спешно повелел приближенным король.

— Я тут, Ваше Величество, — доложил звонарь, простершись ниц у подножия трона. Отправить ли его куда-нибудь с поручением или обезглавить надумал король — этого звонарь никогда не знал, если его звали в тронную залу.

— Принесите мне мою длинную курительную трубку! — приказал одному из придворных король, пока звонарь лежал перед троном.

Как только в залу доставили трубку, придворный трубочник набил ее табаком, а сверху присыпал огнедышащими углями, которые выгреб из ближайшего очага, чтобы воскурить набитую трубку.

Король курил эту длинную трубку в дни особенно важных событий — когда обезглавливал наглого оскорбителя или убивал для жертвы богам какого-нибудь безвинного человека и проч. Но поскольку он еще не опомнился от пропажи, ему не удавалось глубоко вдохнуть, чтоб сделать самую первую затяжку.

— А ну-ка сделай мне, пожалуйста, первую затяжку, — приказал король одному из вождей. Не успел король отдать свое приказание, как около четырех его главных вождей ухватились за трубку, чтоб сделать затяжку, но досталась она, конечно же, только одному.

Вырвавши трубку у трех остальных, самый успешливый вождь затянулся, трубка воскурилась, и он вернул ее королю. Но пока король наслаждался дымом, четверо вождей поддерживали трубку, потому что сам он не мог ее удержать — такая она была длинная и тяжелая, — а другие вожди толпились вокруг и резво опахивали короля веерами для вдувания ему в легкие свежего воздуха, причем веера у них были огромные. А звонарь все лежал ничком перед троном.

— Так какое, о вожди, мне надо сделать, по-вашему, объявление, чтобы звонарь раззвонил его всем жителям города? — спросил король у своих вождей.

— Надо, чтоб он раззвонил колоколом на весь город о пропаже, — ответили королю в один голос вожди.

«Я думал, упаси боже, что меня вызвали для принесения в жертву богам, а оказывается, слава тебе господи, мне просто нужно раззвонить колоколом о пропаже», — радостно размышлял про себя звонарь, когда его отпустили живым из дворца.

И вот он принялся раззванивать на весь город, что тот, кто знает, где королевские драгоценности, должен немедленно доложить о них королю.

Но поскольку охотник, упавший в яму, откуда его вызволила со зверями Симби, слышал, как крыса пообещала ей (Симби) доставить к ней в комнату королевские драгоценности, а ему запомнилось это обещание, он, услышав оповещение звонаря, сразу же по-предатеЛьски отправился к королю. И он доложил, где лежат драгоценности. А король, не мешкая, отправил к Симби большой отряд королевских стражников.

Стражники без раздумий арестовали Симби и доставили драгоценности, вместе с ней, к королю. И король, даже не спросивши у Симби, как она получила его драгоценности, повелел стражникам привязать ее к дереву, которое возвышалось напротив дворца, чтобы убить для пожертвования богам на глазах у собранных ко дворцу горожан, или всенародно, в трехдневный срок.

Под деревом стояло много богов, а у их подножия лежали останки нескольких тысяч воров и бандитов, оскорбителей, осквернителей и невинных людей, принесенных в жертву богам короля.

Узнавши, что Симби привязана к дереву, жители города — и дети, и взрослые — явились на площадь, чтоб изъявить свою волю. Они избивали Симби руками, стегали кнутами и закидывали камнями. Меньше чем через час вся кожа на ее теле стала кровоточить, как рваная рана, и хотя она умоляла их о пощаде, они даже слушать ее не хотели, а ушли по домам, да и то не сразу, только когда она потеряла сознание. Она провела в бессознательном состоянии три дня и две ночи — пока не настала назначенная для жертвоприношения полночь.

К двенадцати часам на третью ночь у Симби забрезжилось в голове сознание, и она (Симби) начала себя укорять.

— О-хо-хо, ведь если б я послушалась предостережений матушки, мне наверняка не пришлось бы претерпевать столько лишений от бедности и бедствий, — стонала Симби.