Узелок Святогора

* * *

…Михась подошел незаметно, она вздрогнула, увидев плащ, который он протянул.

— Извини, если можешь. Просто нервы разыгрались.

Она натянула на плечи коричневую ткань, расправила на голове капюшон, медленно пошла назад, к машине.

— Лялька, ну прости!

— Я сама виновата.

— Ну и ладненько! Всякое бывает, правда?

Он говорил обрадованно, но лицо было жестким, и такими же холодными и непрощающими были глаза. И она сделала последнюю, отчаянную попытку.

— Пойми: мы, наверно, когда-то любили друг друга. А теперь — только удобны друг для друга, живем порознь. И ты… Столько мечтал, думал об искусстве — где это все? Мне когда-то хотелось, думалось, что ты будешь работать, создавать талантливые вещи, а я… я буду служить тебе, буду думать, что и моя жизнь не напрасна, что я помогаю тебе быть выше, чище, красивее. Талантливее! А что получилось? Кто ты теперь? Ремесленник?

— А ты бы хотела иметь Айвазовского? Ты и так не прогадала. Ну скажи, чего тебе не хватает? Чего ты хочешь? Подвигов? Сейчас не то время. Высоты? Она не каждому по плечу. Неужели ты, тридцатилетняя баба, все живешь и бредишь идеальным героем? Не хватит ли? Не пора ли понять, что то, что имеешь, другие завоевывают жертвами, усилиями. А ты? Чего ты хочешь еще, сидя за моей спиной?

— Хочу яблочка на серебряном блюдечке.

— Чего-чего?

— Золотое яблочко на серебряном блюдечке. Знаешь, то, которое катится-катится и показывает большой и прекрасный мир.

Он не обратил внимания на ее иронию.

— Что у тебя, мало занятий? Создавай условия для мужа. Коли своих пациентов.

— А еще?

— Хватит с тебя. Другого нет! И не будет, Ира. Разве ты этого не понимаешь? Остальное — сказки. Такие же, как твое яблочко. Пойдем и забудем эти бредни.

— Бредни?

— Забудь о них. И чем скорее, тем лучше. Не то…

— Не то ты бросишь меня?

— Я этого не сказал. Но и ты не испытывай мое терпение. Не думай, что ты нечто особенное. Таких, как ты, полно, целое море.

Она не закричала, не взорвалась. Тихо ответила:

— Думаешь, я не открыла этот секрет? Не думала об этом? Вот потому и кричу. Мне уже тридцать, а я ничто. Одна из целого моря. А хочется быть единственной… И могла же стать. Где же я себя потеряла, в чем, когда?

Он махнул рукой и пошел к машине. Темнело. Сиротливо и страшно чернели искалеченные внутренности мотора, бесполезное колесо тихо сипело, как бы истекая памятью о пройденных дорогах.

Ирина стояла неподвижно, несчастная, смятенная, не находя ответа, думала над тем, как жить дальше. Не глядя на жену, угрюмо молчал Михась.

У ног Ирины, покачиваясь, трепетали на ветру ярко-зеленые листочки земляничника и пружинистые стебли вереска — такие яркие, свежие и синие, словно природа создала их и нарочно поместила в этом месте, где часто происходят аварии…