Черно-белый оттенок нежности

Юлиана Мисикова
Черно-белый оттенок нежности

Она взглянула на круглые настенные часы на стене и под неодобрительный взгляд охранников бегом бросилась в аудиторию, понимая, что безнадежно опоздала. Лекция началась пятнадцать минут назад, обычно шумные институтские коридоры опустели, двери в лекционные залы были плотно прикрыты. Найдя нужную дверь, она робко вошла, стараясь не привлекать к себе внимание. Преподаватель, читающая лекцию, бросила на нее уничтожающий взгляд, но прерываться не стала, решив отложить разговор об опоздании на потом.

Она быстро скользнула на свободное место в самом конце зала и достала тетрадь для конспектов. Шел ее самый нелюбимый предмет – биохимия. Некоторое время она молча слушала монотонную речь преподавателя, показывающего линейкой начерченные на доске схемы. Тема была скучной и она перевела тоскливый взгляд за окно, упираясь взглядом в серое свинцовое небо, густой пеленой нависшее над головой. Погода за окном стояла типичная для поздней осени. С деревьев почти облетели листья, одиноко утопающие теперь в мокром асфальте под ногами, порывы холодного северного ветра безжалостно срывали их, кружа над землей и заставляя сбиваться в кучу ненужного мусора. Тяжелые капли дождя мерно барабанили по стеклу, оставляя на нем мутно-грязные разводы и навевая неуловимую печаль. Дни стали совсем короткие, с редкими проблесками света сквозь низкие облака, а по вечерам в свете уличных фонарей на асфальте блестели глубокие лужи. Воздух был насквозь пропитан сыростью, казалось, стоит только глубоко вдохнуть и вместе с кислородом легкие до краев наполняться этой пронзительной влагой, капельками конденсата оседающей в бронхах и вызывая неприятный натужный кашель. По вечерам на изнывающий от холода город опускался густой туман. Он имел непроницаемый молочно-белый цвет и стелился так низко над землей, что казалось, стоит только протянуть руку и можно дотронуться до него, ощутить под пальцами его бледные контуры.

Несмотря на то что сейчас было раннее утро в зависшем низком небе не наблюдалось ни малейших проблесков света. Вокруг было пасмурно и мрачно, а в аудитории темно и холодно. Она поежилась, пожалев, что оставила свое пальто в гардеробе, сейчас бы оно ей пригодилось, и сильнее закуталась в свой крошечный белый халатик, небрежно накинутый на плечи.

– Почему тебя не было вчера на гистологии?

Услышала она сзади шепот своей подруги и украдкой обернулась.

– У родственников был юбилей, пришлось помогать. Весь день там была, только поздно вечером добралась до дома.

Так же шепотом ответила она.

– Препод был страшно недоволен, просил передать, что на зачете будет спрашивать тебя с особым пристрастием.

– До зачета еще много времени, что-нибудь придумаю.

Отмахнулась она.

– А Фаина не заметила, что меня не было?

– Вроде нет, но с анатомией могут быть проблемы. Ты в курсе, сколько нам задали до следующей недели?

– Дашь списать?

– Я сама не успела все записать. Но Зайка, кажется, записала.

– У нее я просить не буду.

– Да ладно, это она только с виду стерва, а если присмотреться получше – нормальная.

– Вот сама с ней и поговори.

– А где Эмиль?

– Без понятия. Я думала он здесь.

– Нету. Вчера его тоже не было, все подумали, что вы вместе прогуливаете пары. – Хихикнула девушка и заговорщически подмигнула.

Их разговор прервал строгий голос преподавателя, обратившего на них внимание.

– Мало того что ты пришла на мою лекцию с опозданием, так ты еще и болтаешь без умолку, Мадина!

– Я не болтала.

– Значит, мне показалось, и ты внимательно слушала лекцию? Ну тогда подойди сюда и расскажи нам цикл Кребса.

Повисла напряженная тишина, все взгляды были обращены на нее. Она нехотя поднялась и подошла к кафедре, на которой стояла преподаватель.

– Здесь нарисована схема, которая поможет тебе сориентироваться. С этими словами она указала линейкой на доску.

Она проследила за кончиком линейки и вздохнула.

– Цикл Кребса это система биохимических реакций… – Она запнулась и замолчала, лихорадочно вспоминая главу из учебника, где говорилось об этом.

Все замерли в ожидании.

– …по средствам которой большинство организмов эукариотов получают основную энергию в результате окисления пищи.

Наконец закончила она фразу и вздохнула с облегчением, под одобрительные взгляды однокурсников.

– Очень хорошо что ты помнишь это. А где они происходят?

Последовал очередной вопрос преподавателя.

– В клетках митохондрий.

– Правильно. Какие химические реакции включает в себя цикл?

На этот раз она не нашлась, что ответить и молчала, глядя на схему перед собой.

Подождав некоторое время, преподаватель обратилась к остальной аудитории.

– Может кто-нибудь из вас знает ответ?

Все молчали.

– Карина?

В ответ тишина.

– Вика?

Снова тишина.

– Дамир?

– Включает несколько химических реакций, в результате которых высвобождается энергия.

– Кто-нибудь вообще меня слушал сейчас?

Возмущенно спросила преподаватель и покачала головой.

– Этот процесс называется системой переноса электронов по аналогии с переходом аденозинтрифосфата в аденозин дифосфат. Аденозинтрифосфата обеспечивает реакции метаболизма химической энергией. Цикл Кребса важная часть процесса дыхания и обмена веществ клетки.

Она замолчала и обвела взглядом аудиторию.

– Все понятно или есть вопросы?

Все энергично закивали в ответ.

– Тогда перерыв пятнадцать минут.

Не успела она произнести эти слова, студенты завозились и с шумом высыпали из аудитории, переговариваясь, и обгоняя друг друга.

Она тоже вышла, ведомая общим потоком и тут же столкнулась с подружками, которые уже ждали ее в коридоре.

– Ну рассказывай. – Нетерпеливо произнесла Вика, хватая ее за руку и увлекая в сторону.

– Нечего рассказывать. Вчера весь день работала в поте лица. – Пожала плечами Мадина, вглядываясь в лица проходящих мимо молодых людей.

– Прямо так и работала? – Хохотнула Карина.

– Ну если считать работой накрывать столы для банкета на двести человек, то да.

– А у кого был банкет?

– У двоюродного брата отца был юбилей, и он решил пригласить на него половину города.

– Не удивительно, учитывая какой пост он занимает.

– Да, там было полно важных шишек и нужно было организовать все в лучшем виде.

– А куда же тогда пропал Эмиль?

– Не знаю, я думала, он будет здесь.

– Его не было со вчерашнего дня.

– Может, заболел?

– Он бы меня предупредил.

– Позвони ему, Мади.

Она посмотрела с удивлением, но подружки дружно закивали, выражая солидарность во мнениях.

– Если он и завтра не появится, Фаина узнает и тогда сессию он не закроет.

– Хорошо, вечером позвоню. Но мне бы не хотелось, чтобы он расценил мой звонок как личный интерес к нему.

– А как еще он должен его расценить, если вы почти жених и невеста? – Хихикнула Вика

– Ничего подобного! Кто сказал тебе такую глупость?

– Это не глупость, все видят, как он к тебе относиться.

– Это все твое неуемное воображение. На самом деле ничего нет, мы с Эмилем просто друзья.

– Ну тогда твой долг позаботиться о друге и не дать ему провалить сессия.

Разговор пришлось прервать, потому что послышался сигнал, оповещающий о начале новой лекции и студенты стали неохотно заходить в аудитории. Они вошли последними и заняли свои места, приготовившись к очередной скучной проповеди, которая закончился только через полтора часа.

Она вдоль и поперек успела изучить крохотное полутемное пространство одиночной камеры, бесчисленное количество раз измерить шагами расстояние от одной стены до другой, рассмотреть каждую трещинку в штукатурке на стенах, исследовать каждый сантиметр окружающего пространства, которое казалось, неумолимо сужается у нее над головой. Узкая железная кровать, привинченная к полу ржавыми металлическими болтами, облезлая темно-серая краска на стенах, местами облупившаяся и осыпающаяся на пол, наполовину стертый каменный пол, с выемками и углублениями по всему периметру, крошечным, забранным толстой решеткой окном под потолком, таким узким, что в него едва ли можно было бы высунуть голову и одиноко висящей тусклой лампочкой на потолке. Мерцающего желтоватого света хватало только на то, чтобы осветить маленький пятачок в центре, в то время как углы тонули в чернильной мгле. Сначала она считала дни, проведенные здесь, делая едва заметные отметки на стене, но потом оставила это занятие, поняв всю его бесполезность. Время просто остановилось в этом замкнутом изолированном мире, где ее бросили на неопределенное время. Сначала ей казалось, что она задыхается в этом каменном мешке, постепенно сжимающимся у нее над головой, ей не хватало воздуха, стены давили на нее, с каждой минутой отнимая по сантиметру пространства. Но потом она стала играть в придуманную ею же игру, закрывая глаза и представляя себя в других местах, окруженная людьми, с которыми она хотела бы поговорить. Она мечтала во сне и наяву и этим мечты спасали ее от неуютной реальности окружающего пространства. Но иногда сквозь сомкнутые веки просачивались болезненные воспоминания из прошлого, о котором она запрещала себе думать. Эти воспоминания ранили, причиняли боль, заставляли сердце сжиматься в мучительном приступе вины.

Устав метаться по своей одиночной камере как зверь в клетке, она обессиленно опустилась на жесткий матрас кровати и подложив руки под голову, устало прикрыла глаза. Яркие, словно реальные, воспоминания незамедлили явиться перед ее мысленным взором.

Она как будто снова почувствовала липкий, сковывающий душу страх, когда автобус, в котором она ехала, стал медленно останавливаться на блокпосте. Со своего места она отчетливо видела двух полицейских, быстро направляющихся к ним. Дверь бесшумно открылась и поднявшись в салон они сказали, что будут проводить проверку документов. Усталые пассажиры, не задавая лишних вопросов, начали послушно доставать свои паспорта и удостоверения личности. Один из офицеров прошел по салону, бросая мимолетные взгляды в протянутые ему документы. Не похоже было что его интересуют все эти люди, его цепкий внимательный взгляд быстро скользил по лицам, словно выискивая в толпе кого-то конкретного. Она сидела в самом конце душного полутемного салона, вспотев от страха и вжавшись к глубокое кресло, словно это могло спасти ее от пристального взгляда полицейских. Отчаяние, затопившее ее при приближении офицера полиции, усугубилось, когда его блуждающих взгляд остановился на ней. В его лице ничего не изменилось, не дрогнул ни один мускул, но она поймала этот неуловимый оттенок узнавания и ее сердце стремительно упало вниз, неумолимо пропуская удары. В порыве отчаяния она попыталась избавиться от телефона, просунув его в щель между сидениями, но он заметил это движение и потянулся к кобуре, из которой виднелся пистолет.