Черно-белый оттенок нежности

Только сейчас она позволила себе пошевелить затекшей шеей и повернулась к своему собеседнику, наткнувшись на непонятный взгляд.

– Понравилось?

Тихо, одними губами спросил он. Она молча кивнула, не зная, что еще сказать.

– Честно говоря я первый раз оказалась в мечети и тем более на молитве. Но это было впечатляюще. Очень красиво и величественно.

Произнесла она и это было правдой. Она действительно была поражена этим зрелищем, мимолетным оттенком ощущения, возникшим у нее во время проповеди. Это было слепое, безумное, отчаянное повиновение одному человеку, одному богу, одному культу. Всех этих людей объединяло одно – святая вера в создателя. И это подчинение создавало удивительный эффект сплоченности и возвышенности над всем миром, что-то настолько сильное и могущественное, частью чего ей на миг захотелось стать.

Она не стала говорить ему обо всем этом, но в этом не было необходимости. Ей показалось, что все это он и без слов прочитал в ее глазах, но ни словом, ни взглядом не подал вида что угадал ее мысли. Его лицо оставалось непростительно серьезным, глаза заволокла поволока, темные и печальные, они смотрели куда-то в пустоту.

Она ждала что он скажет что-нибудь простое и банальное, но он лишь кивнул и молча направился к выходу. Ей не оставалось ничего другого, как последовать за ним. Оказавшись на улице, она мельком взглянула на часы и выругалась, поняв, что безнадежно опоздала на автобус, который ушел пол часа назад. Он поймал ее взгляд и улыбнулся.

– Все в порядке?

– На самом деле нет. Я опоздала на автобус, теперь не знаю, как буду добираться до дома.

– Ты не в городе живешь?

– Нет, в поселке, в пятнадцати километрах от города.

– Не проблема, я подвезу тебя.

Она промолчала, посмотрев на него с сомнением. С одной стороны это была хорошая возможность попасть домой вовремя, а с другой, ей не хотелось садиться к нему в машину, ведь она совсем его не знала. Она шла молча, продолжая хмуриться и мысленно решать эту дилемму, пока они не оказались около новенького спортивного БМВ цвета мокрого асфальта.

Он обошел вокруг машины и открыл перед ней дверцу, жестом приглашая сесть, но она колебалась.

– Что случилось?

Спросил он, видя ее нерешительность.

– Я не уверена, что…

Начала она, но замолчала, избегая смотреть ему в глаза.

– Ты меня боишься?

С усмешкой спросил он, не сводя с нее взгляд.

– Я не…

Ее щеки залились румянцем, словно у первоклассницы на экзамене. Она разозлилась на себя за эту нерешительность и собравшись с духом выпалила.

– Я тебя совсем не знаю и не думаю, что это будет уместно.

– Мирза. – Просто сказал он и улыбнулся лучшей из своей улыбок. – Но для друзей просто Мир.

– Мадина. Приятно познакомиться.

Медленно проговорила она и замолчала, неловко отводя взгляд.

– Ты права. – Неожиданно легко согласился он, убрав улыбку. – В любом другом случае было бы неуместно садиться в машину к первому встречному парню, но не сейчас.

Она вскинула голову и непонимающе посмотрела на него, а он снисходительно улыбнулся.

– Нас объединяет что-то большее чем банальное знакомство – вера. Совместная проповедь – это больше чем многолетнее знакомство.

Когда смысл его слов дошел до нее, она нерешительно улыбнулась и кивнула, поняв на каком-то внутреннем, подсознательном уровне, что ему можно доверять и отбросив последние сомнения, села в машину.

Подняв под колесами облако серой пыли, машина сорвалась с места, нырнув в узкие городские улочки. Она сидела молча, расслабленно откинувшись на спинку кожаного сидения и глядя в окно перед собой. Мельканье знакомых улиц успокаивало ее, а теплый воздух в салоне навевал дремоту. Он щелкнул кнопкой и салон наполнили приглушенные, расслабляющие звуки азана, втекающие в душу и уносящие мысли куда-то в невесомость.

– Какая красивая музыка…

Тихо произнесла она и ее голос утонул в волшебных звуках незнакомого голоса, льющегося из динамиков.

– Эта не музыка. Это Азан и он священен для всех мусульман.

Она молча кивнула и прикрыла глаза, погружаясь в успокоительную нирвану и медленно плывя по волнам блаженства, подхваченная течением времени.

На некоторое время она окончательно выпала из реальности, позволив своему мозгу полностью отключиться и ни о чем не думать. Из наваждения ее вывел его тихий вкрадчивый голос.

– Аллах привел тебя сегодня в свой дом, увидев неприкаянность твоей души. Аллах поистине велик, он сжалился над тобой, указав тебе путь к спасению.

Она открыла глаза и непонимающе уставилась на него.

– До сегодняшнего дня ты жила в темноте, но теперь все изменится. С этого момента начнется твой путь к прозрению.

– Что изменится?

Растеряно спросила она.

– Ты сама изменишься. Твое мышление, твой взгляд на мир. До сих пор ты искала, а теперь нашла свою дорогу в жизни. Голос сердца привел тебя сегодня в мечеть. Теперь она станет твоим новым домом, твоей крепостью, твоим бастионом.

– Откуда ты это знаешь?

– Я вижу это в твоих глазах.

Не успела она хоть что-то ответить, как он плавно остановился на центральной улице поселка, в котором она жила.

– Дальше тебе лучше пойти пешком, чтобы никто не видел кто тебя привез.

– Спасибо.

Медленно произнесла она и уже собралась выйти из машины, когда он вдруг протянул руку и мягко взял ее за запястье. Она обернулась, бросив на него непонимающий взгляд.

– Возьми это, почитай на досуге.

С этими словами он протянул ей небольшую цветную брошюру, напечатанную на глянцевой бумаге.

– Что это?

– Ответы на твои вопросы. Я знаю, у тебя их много накопилось.

С улыбкой ответил он и в этот момент на миг стал похож на обычного мальчишку его возраста, веселого и жизнерадостного, без глубокого печального взгляда и смертельной бледности на впалых щеках.

Она молча взяла брошюру и вышла, аккуратно прикрыв за собой дверь и еще долго чувствуя на спине его обжигающий взгляд.

Настоящие допросы начались на следующий день ее пребывания в камере. Сутки ее никто не трогал и она подумала, что ее оставили в покое, но это была лишь временная передышка. Она не знала, как работает правоохранительная система, никогда ранее не сталкиваясь с полицией. Сначала она даже не вполне понимала всю серьезность своего положения, наивно полагая, что эта ошибка разрешится сама собой. Осознание происходящего начало приходить к ней после первого же допроса.

Она сидела на полу, забившись в угол своей камеры и уткнувшись лицом в колени. Мысли лихорадочно перескакивали с одной темы на другую, и она никак не могла сосредоточиться на главном – как выпутаться из этой передряги. Она не знала кому звонить, у кого просить помощи, что говорить, а о чем молчать. Она вообще не хотела разговаривать со следователями. Они задавали такие вопросы, на которые она даже самой себе не могла бы дать ответ. Они вынуждали ее подставить Мира и все, во что она до сих пор верила. Они хотели сделать из нее стукачку, но за время общения с Миром, она успела хорошо усвоить одну вещи – в их мире предателям нет прощения. Но она оказалась здесь отчасти из-за него. Она еще не успела разобраться какую роль он играет во всей этой истории, и ей не хотелось об этом думать, потому что чем больше она думала об этом, тем больше сомнений закрадывались в ее душу. Сомнений в нем и в его словах, которым она так верила. Сейчас она не хотела об этом думать. Сейчас не время. Надо подумать о другом – что говорить следователям и как отсюда выбраться. Но на этот счет у нее не было никаких мыслей. Первое, что ей пришло в голову, когда ее арестовали – позвонить родителям. Но подумав немного, она отмела эту мысль. Отношения с родителями у нее не складывались с самого начала, а после знакомства с Миром и регулярного посещения мечети, она и вовсе перестала существовать в их глазах. Узнав, что она арестована родители скорее всего не удивятся, а может быть даже обрадуются, но уж точно не поспешат прийти ей на помощь. Значит рассчитывать она может только на себя.

От размышлений ее оторвал скрежет открывающейся двери. На пороге возник молодой офицер.

– На выход!

Громко произнес он, лишенным всякого выражения голосом, глядя на нее с плохоскрываемым презрением, как на насекомое под микроскопом.

В первую секунду она бессмысленно уставилась на него, словно не понимая смысл его слов, потом медленно поднялась и сделала несколько шагов навстречу, чувствуя легкое покалывание в затекших от долгого сидения ногах.

– Лицом к стене!

Снова скомандовал он, а когда она не подчинилась, грубо толкнул ее и развернув к стене, завел руки за спину и быстро защелкнул на запястьях наручники.

Проделав все это с молниеносной скоростью, он взял ее за локоть и вытолкал из камеры. Пройдя длинными душными коридорами и поднявшись по лестнице, они наконец, оказались около обшарпанной двери, открыв которую, он грубо втолкнул ее в тесное, плохо проветриваемое помещение, отдаленно напоминающее кабинет.

За таким же обшарпанным письменным столом сидел молодой мужчина. Закинув ноги на стол он разговаривал по телефону, время от времени крутясь в кресле. Второго мужчину, она заметила не сразу, так как он стоял чуть подаль у окна и неторопливо курил истлевшую почти до фильтра сигарету. Увидев ее, он аккуратно потушил окурок в пепельнице и сделал несколько шагов навстречу. Когда он принес из другого конца кабинета свободный стул и поставил около стола, на его губах появилась пакостная ухмылка. Второй мужчина к тому времени закончил разговор и тоже растянул губы в улыбке, которая ей совсем не понравилась.

– А вот и наша подозреваемая. Проходи, садись.

Наигранно вежливо произнес он, жестом указав на принесенный стул. Она сделала несколько неуверенных шагов и плюхнулась на стул, так как от волнения ноги подкашивались.

Офицер, который привел ее, давно скрылся за дверью, и она осталась один на один с двумя мужчинами, находящимися в кабинете. Их взгляды были обращены на нее, словно они и впрямь верили, что она вдруг заговорит и ответит на все их вопросы.

– Надеюсь у тебя было достаточно времени, чтобы подумать о всей серьезности своего положения?

Начал первый, поигрывая мобильным телефоном. Второй привалился к стене около окна и молча наблюдал за ней, словно сканируя ее мозг. Его проницательный взгляд нервировал ее, заставляя ерзать на стуле.

– Что вам от меня надо?

Тихо, едва слышно спросила она, хотя еще недавно уговаривала себя не бояться и держаться уверенно. Но вся ее бравада вдруг куда- то испарилась, стоило только ей оказаться в этом кабинете, наедине с этими мужчинами, для которых она была как муха на стекле, которую приходится терпеть, он от которой так хочется избавиться поскорее.

– Что нам надо? – насмешливо переспросил первый полицейский, – не так уж много – имена твоих подельников. Кто дал тебе тратил и где ты собиралась его взорвать?

От этого вопроса она вздрогнула, как от пощечины. Ее щеки покрыл легкий румянец.