Елизавета Йоркская. Последняя Белая роза

Тот вежливо улыбнулся и склонился, чтобы поцеловать руку королеве. Потом мужчины ушли поговорить наедине, а в покоях королевы был устроен пышный банкет, где подавали всевозможные конфеты, засахаренные фрукты и прочие сласти, о каких только могли мечтать дети. Елизавета стояла и жадно разглядывала угощения, глотая слюнки, пока дядя Риверс не оттащил ее от стола.

– Вам не следует ничего брать, пока еду не предложат нашему гостю, королю и королеве, – укоризненно произнес он, хотя в глазах у него горел лукавый огонек. – Пойдемте. Вы должны сидеть за королевским столом и вести себя наилучшим образом, моя маленькая леди принцесса.

Елизавета кротко кивнула. Он готова была сделать для дяди Риверса все.

Банкет продолжался долго, но Елизавета наслаждалась, поглощая изысканные сласти. Разговоры взрослых по большей части были ей непонятны, но она от души смеялась вместе со всеми и жадно слушала, как отец похваляется перед лордом Груутузе, описывая процесс создания в Англии двора в бургундском стиле и планы строительства новой церкви Святого Георгия в Виндзоре.

К концу вечера Елизавету стало слегка подташнивать. Ее внимание привлек соседний стол, за которым сидели флегматичный молодой герцог Бекингем и его покорная супруга Кэтрин, сестра королевы, очень красивая и гораздо моложе его. Ни для кого не было секретом отношение Бекингема к жене: он не любил ее и считал, что король принудил его жениться на женщине, уступавшей ему по статусу. Он почти не разговаривал с Кэтрин, но без умолку болтал с лордом Гастингсом и другими знатными господами за своим столом. Когда начались танцы, Бекингем пригласил Елизавету составить ему пару. Внезапно оживившись, принцесса ступила на пол, держась за его руку, и под одобрительными взглядами отца и матери станцевала басданс, ни разу не сбившись. По завершении танца Бекингем вежливо поклонился ей и проводил на место.

– Браво, Бесси! – воскликнул отец и сам повел ее по залу в круговом танце, к которому поспешили присоединиться все остальные.

Как же было весело!

Затем Елизавета и другие дамы последовали за королем с королевой, которые оказали своему гостю честь, лично проводив в отведенные ему покои. Жаль было уходить, когда дамам, и Елизавете в том числе, сказали, что пора оставить лорда Груутузе, так как он хочет принять ванну.

В ту ночь принцессе не спалось. Вечер выдался восхитительный, и ей хотелось перебирать в голове воспоминания о нем, чтобы сохранить их в памяти навсегда.

Приближалось Рождество, Елизавета с нетерпением ждала начала праздников. Они с Марией собирались разыграть в личных покоях королевы сцену появления на свет будущего Спасителя. Елизавете предстояло быть святым Иосифом, Марии выпала роль Девы, малышка Маргарет будет за младенца Иисуса, а Сесилия и Нэд, эти румяные, похожие на херувимов шаловливые дети, сыграют ангелов. Леди Бернерс помогла им с костюмами и научила петь рождественские гимны. Елизавета надеялась, что отец придет посмотреть.

– Можно я возьму Маргарет? – спросила она как-то раз на второй неделе декабря, когда они готовились к репетиции.

– Да, Бесси, – ответила леди Бернерс. – Если она еще спит, разбудите ее. Няне не понравится, если она будет куролесить полночи.

Елизавета радостно побежала в опочивальню, где находилась ее младшая сестра, и склонилась над позолоченной колыбелью. Маргарет еще спала, ее рыжая головка лежала на подушке вниз лицом. Елизавета откинула бархатное одеяльце, открыв маленькое спеленутое тельце. Маргарет не пошевелилась. Тогда Елизавета осторожно перевернула ее на спину. Губы малышки посинели, а лицо имело серый оттенок.

Что-то было не так. Елизавета выбежала в соседнюю комнату:

– Леди Бернерс, идите взгляните на Маргарет. Кажется, она заболела.

Воспитательница быстро подошла к колыбели и бросила на малышку один только взгляд.

– Нет! – воскликнула она и перекрестилась. Потом взяла на руки неподвижного ребенка, села и положила девочку к себе на колени, снова и снова растирая ей спинку. – Мистресс Уэллес, приведите королеву! – крикнула она няне принцессы. – Быстро! А вы, дети, прочь!

Елизавета выгнала брата и сестер в детскую. Сердце у нее стучало так быстро, что она с трудом успевала дышать. Девочка опустилась на пол среди груды бутафории и костюмов, пытаясь сдержать слезы, а Нэд и сестры с любопытством глядели на нее. Но сейчас придет мама. Она все исправит.

Мать появилась через пару минут и влетела в спальню. Потом Елизавета услышала ее отчаянный вопль:

– Господи помилуй, только не Маргарет!

Елизавета и Мария стояли рядом со своими плачущими родителями и смотрели, как маленький гроб опускают под алтарные плиты церкви Святого Эдуарда Исповедника в Вестминстерском аббатстве. Отец обнял одной рукой мать, которая будто оледенела – бледная, исхудавшая, в черном платье и траурном вимпле[10].

Елизавета без конца лила слезы с тех пор, как у них забрали Маргарет. Она все спрашивала, почему ее сестра умерла, но никто не знал. Малышка ничем не болела и за два часа до смерти сосала молоко.

– Даже врачи не могут этого объяснить, – сказала леди Бернерс, утирая глаза платком.

Рождество наступило и прошло, как планировалось, но радость была омрачена трагедией. Как могла Елизавета наслаждаться праздниками, когда ее отец и мать такие печальные? Детям уже не хотелось разыгрывать сцену Рождества, и никакие подарки, украшения, игры и праздничная еда не могли возместить им потерю. У Елизаветы перед глазами стояло маленькое посеревшее личико сестры, и ей от всего сердца хотелось снова, еще хотя бы один разок, подержать на руках Маргарет. Но желание это оставалось бесплодным. Какой от него прок?

В феврале 1473 года от Рождества Христова Елизавету и Марию отвели к маленькой алтарной гробнице из серого мрамора, которая находилась перед часовней Святого Эдуарда в Вестминстерском аббатстве. На ней лежала сияющая новизной медная доска, на которой Маргарет была изображена подростком.

– Что там сказано? – спросила Мария, указывая на надпись.

Отец прочел вслух:

– «Благородство и красота, изящество и нежная юность скрыты здесь, в этом ковчеге смерти». – Голос его сорвался. – Дети – бесценные сокровища. Потерять хотя бы одного ужасно.

– В сравнении с некоторыми другими семьями нам повезло, – сказала мать, – но боль все равно невыносима. Когда смерть забирает дитя, которое вы любили, растили и защищали, – это вызывает такое чувство беспомощности…

Вся в слезах, она опустилась на колени перед гробницей. Через некоторое время отец поднял ее, аббат Миллинг отслужил мессу. Елизавета сложила руки, закрыла глаза и молилась о душе Маргарет. Конечно, ее сестренка не будет долго страдать в чистилище. Она еще не успела напроказничать, благослови ее Бог.

Елизавета смотрела на нового младенца и ощущала, как ее сердце распирает от чувства любви. Он был крошечный, но полный жизни.

– Ричард, – повторила принцесса.

– Ричард, – улыбнулся отец. – Он станет герцогом Йоркским, как мой отец и его предшественники вплоть до Эдмунда Лэнгли.

– Кто такой Эдмунд Лэнгли? – спросила Елизавета.

– Основатель дома Йорков, дорогая! Твой прапрадед. Он был пятым сыном короля Эдуарда Третьего и первым герцогом Йоркским. Это гордый титул, не забывайте. И теперь носить его будет вот этот маленький рыцарь.

Король нежно прикоснулся пальцем к щеке лежавшего на руках у матери сына. Королева улыбнулась супругу:

– Теперь у вас есть кому передать власть. Вы получили двух наследников.

– Самые дорогие сокровища в моей короне! – заявил Эдуард. – Вы дали мне повод для гордости, любовь моя.

Ребенок родился раньше срока. Мать даже не успела удалиться в уединение. Семья весело проводила время в компании с городскими советниками Шрусбери, когда королева тайком положила руку на поясницу. Елизавета заметила, как она сделала это несколько раз, потом прошептала что-то на ухо королю.

– Господа, – сказал тот, вставая, – я сожалею, что вынужден прервать этот прекрасный пир, но час королевы настал раньше, чем ожидалось.

Торопливо заскребли по полу стулья, зазвучал хор прощаний, король увел детей в их покои в гостевом доме в Блэкфрайарсе. Жена шерифа поспешила за ними и сказала матери, что пошлет за повитухой. Не прошло и двух часов, как Елизавету позвали знакомиться с новым братиком. Приятно было видеть, что ее родители снова счастливы.

Как-то раз осенью королева отвела детей в пожелтевший дворцовый сад у Темзы в Вестминстере и отпустила порезвиться. Нэду было уже три года, красивый крепкий мальчик со светлыми, отливавшими серебром волосами, как у матери, и ангельским личиком. Он любил вместе с сестрами участвовать в их шумных играх и везде следовал за ними. Малыш Йорк радостно кричал им вслед, сидя на руках у няньки.

Но на этот раз мать усадила их всех, и Елизавета ужаснулась, услышав, что у Нэда будет свой двор в замке Ладлоу, неподалеку от границы с Уэльсом. Это так далеко! И он, добавила мать, хотя даже имени своего еще толком произнести не может, должен стать лорд-президентом вновь сформированного совета Уэльса и Марча. А Нэд счастливо улыбался, не понимая, что его ждет в ближайшем будущем.

– Но почему, миледи? Мы хотим, чтобы он остался здесь, – запротестовала Елизавета.

Мать улыбнулась и усадила Нэда к себе на колени.

– Потому что он должен научиться быть королем, – объяснила она и поцеловала сына в макушку. – В Ладлоу ему преподадут науку управления и объяснят, как стать добродетельным принцем. Мне и вашему отцу тоже будет грустно расставаться с Нэдом, но о нем будут хорошо заботиться, и лучшего наставника ему не найти, так как о его образовании и благополучии поручено заботиться вашему дяде Риверсу.

Елизавета вдвойне огорчилась, услышав, что останется еще и без своего элегантного, всегда изысканно одетого дядюшки. Ей нравилось смотреть, как он демонстрирует отвагу на турнирах, и слушать его рассказы о паломничествах в Рим и к святилищу святого Иакова в Компостеле. Она понимала, что в дяде есть и серьезная сторона. Он был добр, прямодушен и благочестив, а под своей дорогой одеждой в напоминание о бренности плоти носил власяницу. Он говорил Елизавете, что его самое горячее желание – отправиться в крестовый поход против неверных. Ну, теперь с этим придется повременить.

– Я сама буду членом совета принца, – говорила меж тем мать, – и мои родственники отправятся туда, чтобы служить ему. Девочки, ну что вы так приуныли? Вы не навсегда расстаетесь с Нэдом. Он будет приезжать ко двору при каждой возможности и проводить с нами все великие праздники. Не забывайте, вы сами в один прекрасный день выйдете замуж и покинете двор, вероятно, чтобы жить в другом королевстве.

Мысль была отрезвляющая и тревожная. Елизавета росла в убеждении, что однажды станет супругой короля или принца, но когда еще это случится. Как это скажется на ней, она пока не задумывалась. Тетю Маргариту отправили за границу, чтобы та вышла за герцога Бургундского, и с тех пор она в Англию не возвращалась. Перспектива никогда больше не видеть родителей, братьев и сестер, покинуть Англию со всем, что ей близко и знакомо, представлялась Елизавете ужасной. И реальность того, что это когда-нибудь произойдет, предстала пред нею во всей наготе, когда незадолго до отъезда принца в Ладлоу мать сообщила ей, что Сесилию выдадут замуж за шотландского принца Якова.