Елизавета Йоркская. Последняя Белая роза

– Они были узаконены, когда Гонт женился на ней, – объяснил отец. – Леди Стэнли – их правнучка. Есть сомнения относительно того, имеют ли право Бофорты претендовать на трон, но Ричмонд мотивирует свои притязания тем, что он – наследник Генриха Шестого, а тот был сыном первой жены Гонта. И если он решит заявить свои права, верность его матери дому Йорков пойдет прахом. Она женщина умная и хитрая, таким не стоит доверять, как бы я ни симпатизировал ей. Я был бы не прочь заманить Ричмонда в ловушку.

Елизавета вздрогнула. До этой минуты она не осознавала, что дом Ланкастеров до сих пор представляет угрозу для ее отца.

Мать аккуратно вытерла губы салфеткой.

– Расскажите Бесси, как вы планируете заманить его в ловушку. – В ее голосе слышалось недовольство.

Отец поморщился:

– Бесси, вы никому не должны говорить того, что я сейчас скажу вам, даже Марии. Обещайте мне.

Елизавета перекрестилась:

– Я обещаю, отец.

– Тогда знайте, что я отправляю посольство с большим количеством золота к герцогу Бретани, чтобы потребовать от него возвращения Ричмонда в Англию. Мои послы скажут ему, что я намерен организовать для него брак, который объединит дома Йорков и Ланкастеров, и намекнут, будто я предлагаю ему в жены одну из ваших сестер.

– Кого? – спросила Елизавета.

Король усмехнулся:

– Ни одну из них, разумеется. Это уловка, чтобы заманить его в Англию, где я смогу следить за ним.

– Вы думаете, он приедет?

– Он – лукавый малый, но перед таким искусом ему будет трудно устоять. Английская принцесса – это великая награда.

Прошли недели, затем месяцы, однако новостей из Бретани не поступало, и вскоре другие дела заняли главенствующее место в уме Елизаветы. Замену леди Бернерс так и не нашли, и обучением принцессы занималась мать, по крайней мере до тех пор, пока не станет слишком тяжела своим очередным, восьмым ребенком. В десять лет мадам дофина имела собственный штат придворных дам и фрейлин, как подобает будущей королеве Франции. Сесилия, теперь уже семилетняя, жила вместе с нею и Марией в Мейденс-Холле.

В ноябре, когда три девочки играли в загадки, появилась мать и увела Елизавету в нишу окна.

– Мы получили новости из Бретани, – тихо сказала она. – Похоже, Ричмонд болен, но ваш отец сомневается в этом, так как герцог Бретани отвез его в убежище при церкви в Сен-Мало, а значит, тревожится за безопасность своего подопечного. Король полагает, что леди Стэнли каким-то образом узнала правду о предполагаемом браке. Как именно, мы не знаем. Вы ведь никому не говорили?

– Нет, миледи, конечно не говорила.

– Я знала, что вы не стали бы, но это загадка, причем настораживающая. Генрих ускользнул из рук короля и станет еще более осторожным, его будет не залучить в Англию. Поэтому король предложил герцогу Франциску изрядную сумму в качестве подкупа, чтобы тот держал Ричмонда в Бретани.

– Леди Стэнли это не обрадует, – заметила Елизавета.

– Ну, вероятно, она сама во всем виновата, – быстро проговорила мать. – Теперь пойдемте к вашим сестрам. – (Они вместе вернулись к столу, за которым сидели Мария и Сесилия.) – У меня есть хорошие новости, – сказала королева. – Ваш отец нашел невесту Нэду. Это инфанта Изабелла, старшая дочь испанских суверенов Фердинанда, короля Арагона, и Изабеллы, королевы Кастилии; она ровесница Нэда. Это великолепная партия, так как монархи объединили Испанию под своей властью и их высоко чтят во всем христианском мире.

А Нэд знает? Елизавета задумалась. Брат недавно был при дворе, он вытянулся не по возрасту, но оставался по-детски красивым, как ангелочек. Жаль, что он уехал и она не может поговорить с ним, узнать, обрадовала ли его перспектива брака. «Интересно, какая она из себя, эта инфанта Изабелла?» – принялась размышлять Елизавета, но потом вспомнила, что Нэду всего шесть лет и женитьба его произойдет еще очень не скоро, ее самой может уже не быть в Англии, когда приедет невеста брата. От этой мысли по спине у нее пробежал холодок.

Известие о новом брачном союзе стало неприятным напоминанием о том, что время отъезда во Францию самой Елизаветы неуклонно приближается. Всего каких-то пятнадцать месяцев, и ей исполнится двенадцать. Осознание этого вызвало в душе принцессы панику. Она знала свой долг, так что не смогла бы сказать родителям о своих чувствах, однако с Марией часто делилась тем, как несчастна, обнимая сестру перед сном в постели. Теперь Елизавета часто молилась о том, чтобы король Людовик признал своего сына не готовым к женитьбе и отложил этот ужасный момент. «Но такого, – думала она, борясь со слезами при взгляде на мать, игравшую с ее сестрами, – скорее всего, не произойдет».

К радости отца, новый ребенок, родившийся в марте 1477 года, оказался здоровым и крепким мальчиком, его назвали Георгом в честь святого покровителя Англии и дали ему титул герцога Бедфорда. Елизавета испытала глубокое облегчение, оттого что мать благополучно перенесла период уединения. В прошлом году тетя Изабель, жена дяди Кларенса, умерла в родах, и это напомнило принцессе, с какими опасностями связан процесс деторождения. В случае с Изабель дело усугубилось тем, что дядя Кларенс обвинил в случившемся несчастье служанку жены и приказал повесить ее. Это вызвало страшный переполох.

Однако маленький Георг был здесь, целый и невредимый. Его сестры, особенно крошка Анна, восторгались им, и даже трехлетний Йорк выразил одобрение.

– Когда он подрастет и сможет играть в войну? – спросил он, склоняясь над колыбелью.

Мистресс Уэллес и леди Дакр, которых назначили ухаживать за младенцем Георгом, покачали головой, глядя друг на друга.

– Милорд Йорк, вы шалун, – сказала ему леди Дакр. – Младенцы не любят драться.

– Можно мне подержать его? – попросила Елизавета.

– Конечно, мадам дофина.

Леди Дакр подняла спеленутого младенца и положила ей на руки. Елизавета взглянула на сморщенное личико с широко раскрытыми немигающими глазами, в которых как будто заключалось все богатство мудрости, и подумала: «Какой след суждено оставить в мире этому малышу?»

Когда Елизавета нежно целовала его, ей пришло в голову, что через пару лет у нее самой может быть ребенок, которого она будет любить, такой же, как этот кроха, если Господь проявит милость к ней. До ее двенадцатого дня рождения осталось всего одиннадцать месяцев. Елизавета по-прежнему молилась о том, чтобы ей позволили задержаться в Англии. Она не чувствовала себя готовой к замужеству. Мать кратко объяснила ей, чего следует ожидать в брачную ночь, и принцесса вся сжалась от ужаса и отвращения. Позволить глупому супругу-недоростку сделать с собой такое – это возмущало ее чувство благопристойности. Но месячные у нее еще не начались, так что, может быть, есть повод надеяться на отсрочку.

В апреле зацвели деревья, и в Виндзоре был устроен ежегодный праздник в честь святого Георгия, на котором присутствовали рыцари ордена Подвязки. Этот год отличался от других, потому что Елизавету, королеву и тетю Саффолк производили в леди-компаньонки ордена Подвязки, король оказывал им высочайшую честь. Елизавета всегда трепетала от восторга, видя его и других рыцарей в синих накидках, едущих на конях, а теперь ей самой предстояло стать участницей процессии. Надев платье и накидку цвета тутовых ягод, расшитую изображениями подвязок, она ехала в колеснице с матерью, тетей и их дамами в недостроенную церковь Святого Георгия. Там, среди строительных лесов, отслужили мессу, Елизавета и остальные женщины слушали ее с галереи над алтарной преградой.

После этого они присутствовали на пышном пиру, который король устроил в замке, в великолепном холле Святого Георгия. Такие празднества проводили каждый год со времен Эдуарда III, основателя ордена. Дамы не ели вместе с рыцарями ордена Подвязки, они вошли в зал, только когда подавали вторую смену блюд. Елизавета была потрясена блеском торжества и великолепием своего отца, который восседал на троне во главе стола на помосте, председательствуя в августейшем собрании. Приосанившись, она взошла следом за королевой на галерею в западном конце холла, откуда они наблюдали за происходящим и где стояли столы для банкета дам.

Позже в тот же день король собрал семью и друзей в своих личных покоях, чтобы поднять тост за дам. Однако, пока он болтал с гостями и шутил, обходя зал с кубком в руке, Елизавета обратила внимание, что ее отец напряжен, особенно заметно это стало, когда он разговаривал с дядей Кларенсом. В какой-то момент ей даже показалось, что они обменялись резкими словами. Хорошо, что дядя Глостер, теперь не часто приезжавший ко двору, на этот раз был здесь, однако он тоже с тревогой наблюдал за своими братьями; его серьезное лицо было хмурым. Что-то не ладилось, в этом Елизавета не сомневалась.

Она решила расспросить дядю Глостера, ведь он всегда был добр и охотно беседовал с нею. Видя, что он отошел от тети Саффолк, принцесса, петляя между гостями, присоединилась к нему у стола, на котором были выставлены всевозможные сласти.

– Немного кордиала?[13] – спросил дядя Глостер, и Елизавета протянула ему свой кубок.

– Дядя, – сказала она, – могу я поговорить с вами?

Он улыбнулся ей своей печальной улыбкой:

– Конечно. Вас что-то беспокоит?

– Отец и дядя Кларенс. Они опять ссорятся. Я не доверяю дяде Кларенсу.

Глостер вздохнул:

– Они в ссоре с тех пор, как в этом году пал в битве герцог Бургундский. Он оставил герцогство своему единственному ребенку, дочери Марии. Вы, вероятно, знаете, что герцоги Бургундии постоянно ведут борьбу, желая сохранить независимость от французской короны. Однако король Людовик объявил герцогство не имеющим наследника, а потому принадлежащим Франции.

– Но какое отношение это имеет к дяде Кларенсу? – Елизавета только что увидела, как лицо отца побагровело от гнева из-за каких-то слов, сказанных Кларенсом.

– Ваша тетя Маргарита опрометчиво предложила, чтобы он женился на Марии Бургундской, и он полностью за, раз таким образом сможет заполучить герцогство со всеми его богатствами. А ваш отец запретил ему это, потому что такой альянс будет угрожать дружбе Англии с Францией и поставит под угрозу ваш брак.

Сердце у Елизаветы радостно подскочило. Ей почти хотелось, чтобы дядя Кларенс ослушался отца и женился на Марии Бургундской, пусть король Людовик обидится и разорвет соглашение о ее помолвке. Но о чем она думает? Нельзя желать такого несчастья отцу.

– Вот, значит, отчего они так злятся.

– Не только из-за этого, – признался дядя Глостер. – С тех пор как Кларенс вступил в союз с Уориком и совершил измену, король не доверяет ему, и кто станет его винить? Кларенс амбициозен, он хочет получить корону.

«И этот туда же!» – подумала Елизавета, вспомнив Ричмонда. Она в самом деле начала понимать, как опасно быть королем.

– Если Кларенс женится на Марии, – говорил меж тем Глостер, – он обретет большую силу, так как в его распоряжении окажутся богатства Бургундии и контроль над побережьем Северного моря. Имея все это, он может оспорить права вашего отца на английский престол. Вот чего опасается король и поэтому ставит всевозможные препятствия на пути Кларенса.