Елизавета Йоркская. Последняя Белая роза

Не было речи и об отъезде во Францию. Разумеется, ведь отец был занят другими делами. Сидя за столом в Мейденс-Холле вместе с Йорком, Марией и приехавшей из Шина Сесилией, Елизавета смотрела на любимые лица и молилась о том, чтобы ей позволили остаться здесь хотя бы еще ненадолго.

Маргарет и Уорика она пригласила сесть по обе стороны от себя, так как хотела проявлять к ним исключительную доброту и внимание. Бедняжки, они понятия не имели, что их отец обречен. Кузен и кузина Елизаветы хорошо устроились в королевской детской; компания детей примерно одного с ними возраста помогла им расцвести и забыть свои печали. Елизавета поклялась сделать все возможное, лишь бы оградить малышей от ужасной трагедии, которая вот-вот должна была случиться. Когда-нибудь они всё об этом узнают, но пусть не сейчас.

Морозным февральским утром Елизавета находилась в детской в Элтеме и учила малыша Георга ходить, когда в комнату гурьбой ввалились другие дети с раскрасневшимися от игры в саду щеками.

– Надеюсь, вы не приближались к рабочим, – сказала принцесса.

По заказу отца велось строительство нового большого холла; ее брату и сестрам было строго-настрого запрещено подходить к лесам.

– Мы не приближались, – ответила Сесилия.

Четырехлетний Йорк снял с себя стеганый джеркин[15].

– Бесси, вы знали, что дядю Кларенса утопили в бочке с вином? – спросил он.

– Что? – Елизавета не поверила своим ушам, а Анна в изумлении выпучила глаза.

– Стражники так говорили, я слышал, – объяснил им Йорк.

Елизавета разозлилась. Как они посмели обсуждать такие вещи, когда рядом находились дети? Хорошо еще, что сын и дочь Кларенса играли в опочивальне.

– Какая чушь! – воскликнула принцесса. – Вы не должны слушать досужие сплетни.

– Но это правда, – запротестовал Йорк. – Они сказали, отец разрешил ему выбрать, как он хочет умереть, и дядя выбрал, чтобы его утопили.

– Я в это не верю! – возразила Елизавета. – Не смейте повторять эти глупости при Маргарет и Уорике.

Произнося это, она увидела, что смущенный взгляд Йорка метнулся в сторону дверного проема, где стояли дети Кларенса. Один взгляд на их лица сказал ей: они слышали все, что здесь было сказано. Маргарет разрыдалась.

– Я хочу к папе! – кричала она. – Скажите мне, что он жив!

Уорик тоже заревел. Елизавета быстро подошла к ним и обняла обоих:

– Я уверена, это неправда, но схожу и спрошу короля. – Она повернулась к Марии и Сесилии, которые в ужасе смотрели на нее. – Приглядите за ними, – велела сестрам Елизавета. – Придумайте, чем их занять.

Она быстро шла по дворцу, по внутренним дворам, покрытым инеем, и по многолюдным галереям, пока не добралась до покоев короля. Стража впустила ее, и, к счастью, Елизавета застала короля одного в кабинете, он подписывал бумаги, выглядел осунувшимся и усталым. Впервые она заметила седину в его рыжих волосах.

– Бесси! Что случилось?

– О отец!

Елизавета передала ему слова Йорка, рассказала, как расстроились Маргарет и Уорик. Пусть король развеет ее тревогу, скажет, что это все несусветная чушь, однако Эдуард помрачнел.

– Печально, но это правда, – к ужасу Елизаветы, проговорил король. – Кларенс сам выбрал такую смерть. Мне жаль, что вы, Бесси, узнали новость таким образом и его дети слышали это. Но поверьте мне, моя дорогая, у меня не было выбора. Я столько раз прощал его измены, а он намеревался уничтожить всех нас. Ему оставалось только одно – умереть. Иногда королю приходится совершать такие поступки, от которых он сам содрогается. Я бы отдал что угодно, лишь бы было иначе. – Он привлек дочь к себе и крепко обнял, как будто сам нуждался в утешении.

– Что мне сказать его детям? – спросила Елизавета, боясь возвращаться в детскую с такими жуткими вестями.

– Ваша мать сама сообщит им. Я пошлю за нею.

Мать пришла очень быстро. Кивнула, когда отец объяснил, что нужно сделать, и по пути в детскую велела Елизавете идти в Мейденс-Холл.

– Я скажу детям, что их отец поступил очень плохо и парламент признал его достойным смерти. Король прощал его много раз, но даже он должен слушаться законов, и он даровал дяде Кларенсу самую легкую смерть из всех возможных.

Мать отвела Елизавету в нишу окна, лицо ее было очень серьезным.

– Это страшная трагедия, но я рада, что он мертв. Он ненавидел меня и весь мой род, вы знаете. Презирал нас как людей низкого происхождения и был намерен извести. Не забывайте, это они с Уориком казнили вашего дядю Джона и дедушку Риверса и обвинили бабушку Риверс в колдовстве. К тому же Кларенс неустанно порочил мой брак, а это подразумевало, что вы тоже вне закона. Мне не стоит лить по нему слезы. Но я глубоко сочувствую его детям. Юный Уорик пострадает больше всего, так как Закон о лишении прав и состояния, изданный против его отца, оставляет мальчика без титула и исключает из очереди наследников королевского престола.

– Что с ними будет? – спросила Елизавета; ее сердце обливалось кровью от жалости к маленькому кузену.

– Их отдадут под опеку вашему брату Дорсету. – Мать явно не теряла времени даром и активно действовала за сценой, не упуская случая заполучить для своих родных выгодное опекунство или доходную должность. – Но они останутся с вашими братьями и сестрами во дворце Шин. Может быть, вы тоже захотите провести вместе с ними какое-то время.

В груди у Елизаветы расцвела надежда. Мать говорила об ее отъезде в Шин, а не во Францию.

Вечером накануне отъезда Елизавета ужинала с родителями в покоях королевы, к ним присоединился дядя Глостер, одетый в черное и со скорбным выражением лица. При упоминании дяди Кларенса Елизавета с изумлением увидела слезы у него на глазах, хотя обычно дядя Глостер не выказывал своих чувств. А еще она обратила внимание, что он, помимо общих фраз вежливости, почти не разговаривал с матерью, но с нею общался, как всегда, по-доброму.

– Как восприняли новость юный Уорик и Маргарет? – спросил Глостер.

– Они сильно опечалены, – ответила принцесса. – Такое трудно перенести столь маленьким детям. Думаю, перемена места им поможет.

– Это была жестокая необходимость, – заметил отец, – я благодарен вам, Ричард, за поддержку в парламенте.

– Неужели обязательно было убивать его? – вдруг выпалил дядя Глостер. – Разве вы не могли просто держать его в тюрьме?

– Ричард, никакие тюремные стены не могли стать преградой для его козней. Он представлял угрозу для всех нас.

– Да, но когда я поддерживал вас в парламенте, то не думал, что вы зайдете так далеко. Король должен проявлять милосердие, особенно к своему брату.

– Кларенс не проявлял милосердия к нам! – вспылила мать.

Дядя Глостер проигнорировал ее замечание и не сводил глаз с короля.

– Королева права, – устало произнес тот.

Глостер выпятил губы, будто собирался что-то сказать, но передумал.

– А что будет с долей Кларенса в наследстве Уорика? – спросил он чуть погодя.

– Она ваша, – ответил Эдуард, – как я и обещал.

Елизавета подумала, не было ли это платой за оказанную дядей Глостером поддержку.

– Я не рассчитывал, что все так обернется, – ответил тот королю, – но не буду отрицать, что благодарен.

– Принадлежавшее Кларенсу герцогство Солсбери я передам вашему сыну. – Казалось, отец пытается умиротворить своего брата. – А вас назначу главным камергером Англии вместо Кларенса.

– Благодарю вас, – тихо ответил дядя Глостер.

Мать сердито поглядела на отца, а Елизавета подумала: уж не хотела ли она получить владения Кларенса для своих сыновей. Потом ей в голову пришла ужасная мысль: неужели дядя Глостер знал, что мать оказывала давление на отца, чтобы тот казнил Кларенса? Думал ли он, что она делала это из мести за убийство ее отца и брата? Не потому ли он так холоден с нею?

– Завтра я возвращаюсь на север, – услышала принцесса слова дяди и ощутила грусть; ей будет не хватать его.

– Мне жаль, что вы уезжаете, – сказал ему отец. – Из сыновей у нашей матери остались только мы двое.

– У меня там много дел, которые требуют внимания, – напомнил ему Глостер.

– Я ценю это. Бесси, вам следует знать, что дядя Глостер очень эффективно управляет для меня северными землями. Ни у одного короля нет такого верного наместника. Но я чувствую, вы не жалеете об отъезде, Ричард.

– Не обижайтесь, братец, но я предпочитаю здоровый воздух Йоркшира и Дарема затхлой атмосфере двора.

Улыбка отца померкла.

– Теперь у вас здесь нет врагов.

Глостер приподнял брови:

– Для меня двор навечно осквернен. Надеюсь, вы понимаете это. Но я продолжу верно служить вам на севере и вернусь сюда при необходимости.

Все перестали даже делать вид, будто едят. Глостер встал:

– Прошу позволения уйти.

– Пишите мне, – сказал отец.

Братья холодно обнялись, потом дядя Глостер поклонился королеве и нагнулся поцеловать Елизавету.

Когда он ушел, мать нарушила тишину:

– Знаете, кто для него оскверняет двор? Я и мои родные. Он винит меня в смерти Кларенса.

– Бет, это не так. Ричард знает, что Кларенсу было не миновать смерти, и я уверен, он согласен с этим.

– Но он ненавидит нас, Вудвиллов, так же, как Кларенс. Я уверена, будь у него возможность, он тоже потеснил бы нас.

Отец взял ее руку:

– Если бы это было правдой, зачем ему покидать двор?

– Вероятно, он боится меня так же, как я боюсь его, боится, что я буду давить на вас, чтобы вы избавились от него, как подбивала устранить Кларенса.

Король вздохнул:

– Бет, успокойтесь. Ричард любит меня. Зачем ему вредить вам? И он хорошо ладит с вашим братом Риверсом. Он понимает, что я один в ответе за смерть Кларенса.

При этих словах отца Елизавета похолодела, она не хотела слышать напоминание о том, что он послал брата на смерть.

Спор продолжился, мать никак не соглашалась с тем, что дядя Глостер не намерен вредить ей. В конце концов отец рассердился и встал, собираясь уйти.

– Ложитесь спать, Бет, – сказал он. – Вам завтра рано вставать, чтобы ехать в Шин. – Он благословил ее и поспешно вышел.

Елизавета подумала: уж не собирается ли он искать утешения в обществе веселой мистресс Шор, которая, безусловно, была бы сейчас для него более душевной компаньонкой, чем мать?

Время в Шине тянулось медленно. Дети наслаждались долгими днями наступающей весны, бегали по парку, свободные, как птицы, или катали визжащего маленького Георга в миниатюрной колеснице. Няньки глядели на это снисходительно. Елизавета и Мария часто присоединялись к шумным играм младших детей или отправлялись в длинные поездки верхом на лошадях вдоль берега Темзы, с удовольствием подставляя лицо весеннему солнышку.

Все лето Елизавета напряженно ждала, что ей вот-вот сообщат о скором отъезде во Францию. Всякий раз, когда приезжали родители, она настораживалась из опасения, что они заговорят на эту тему. Однако время шло, и принцесса начала надеяться, что ее брак отложен или, вероятно, вообще расстроился. Но если бы дело обстояло так, ей наверняка сообщили бы об этом.

В середине августа король с королевой приехали вновь, как обычно на барке, дети радостно встретили их. Проведя со своими отпрысками какое-то время и отобедав, отец устроился играть в шахматы с Марией, а мать повела Елизавету прогуляться по парку.