Елизавета Йоркская. Последняя Белая роза

Теперь все обретало смысл.

– Но не тревожьтесь, Бесси. Король Людовик не больше хочет, чтобы Кларенс правил в Бургундии, чем ваш отец. Они сообща расстроят его планы.

Вскоре после этого дядя Кларенс покинул двор – в ярости, как слышала Елизавета.

– Трудно поверить, что он мой брат! – кипятился отец; они ужинали с бабушкой Йорк в ее мрачной столовой зале в замке Байнардс. – Он такого мне наговорил, поверить невозможно. Никогда не встречался со столь неприкрытой завистью.

– Кларенс всегда был своенравен, – отозвалась бабушка. – Помните, какие гнусные слухи он распустил, когда покинул вас и примкнул к Уорику. Меня это задело до глубины души. Он осмелился поставить под сомнение честь своей матери, и без всяких на то оснований!

Елизавета сгорала от любопытства, ей страшно хотелось понять, о чем она толкует.

– Он обвинил мою мать в колдовстве, – сказала королева.

– Он бессердечный сын. Не выказывает уважения ни к кому из нас.

– Но его последний выпад против королевы переходит всякие границы, – сурово проговорил король. – Я не могу это так оставить.

– Что он сказал, отец? – спросила Елизавета, пытаясь разобраться.

Король замялся:

– Он обвинил вашу мать в том, что она будто бы отравила тетю Изабель.

Елизавета онемела и перевела взгляд на королеву.

– Все в порядке, Бесси, – успокоила принцессу мать и погладила по голове. – Ваша бедная тетушка умерла при родах. Никто ее не травил. Как будто я способна на такие вещи! Однако ваш дядя Кларенс всегда недолюбливал меня и моих родных, он намерен подорвать благополучие вашего отца.

– Если проявить к нему снисхождение, можно сказать одно: он убедил себя в том, что бедняжку Изабель убили, – промолвила бабушка.

– Но он неустанно повторяет свои обвинения, и на людях тоже, – прорычал отец. – Утверждает, будто служанка подсыпала его жене яд по наущению королевы. Достаточно плохо одно то, что из-за него несчастную женщину казнили, но теперь он зашел слишком далеко. А когда один из его свойственников был осужден и повешен за использование колдовства против меня и Нэда, у него хватило наглости публично защищать этого негодяя перед Советом и оспаривать справедливость моего суда! – Король стукнул кулаком по столу. – Простите, миледи матушка, но я отправлю его в Тауэр!

Повисла тишина, все были в шоке. Потом заговорила герцогиня:

– Мой сын совершил измену, и ему там самое место. В этой трагедии виноват он сам. Но что вы с ним сделаете? – Она не могла скрыть звучавшего в голосе страха. – Я похоронила пятерых сыновей. И не хочу хоронить еще одного.

– Посажу его в Тауэр немного остудить пятки, – сказал отец. – А когда он раскается, подумаю о том, чтобы его выпустить.

– Он будет сидеть в темнице? – спросила Елизавета, представляя себе сырую темную камеру и размышляя, как вынесет это ее привыкший к роскоши дядя.

– Нет, – успокоил ее отец. – Его будут держать во дворце. С людьми королевской крови положено обращаться не так, как с простыми смертными.

– А его дети? – поинтересовалась бабушка. – Маргарет и Уорик еще совсем маленькие.

– Я отошлю их в Шин. Они могут делить детскую с нашими детьми.

Елизавета поехала в Шин с намерением взять под крыло своих юных кузена и кузину. Когда те прибыли, она ждала их в детской, чтобы тепло приветствовать. Девочка и мальчик имели вид сиротливый и растерянный, двое маленьких бесприютных странников стояли молча, пока она их целовала. Бедные малютки, они уже потеряли мать, а теперь еще и отец угодил в тюрьму.

Двухлетняя Анна протопала к Маргарет, чтобы показать ей куклу, а четырехлетний Йорк предложил маленькому Уорику, который был вполовину моложе и меньше, биться на деревянных мечах, однако Елизавета отогнала его, видя, что Уорику совсем не хочется играть. Она не хотела расстраивать детей, которые и без того выглядели несчастными.

– Проходите, мы вам очень рады, – сказала Елизавета, опустилась на колени и обняла их обоих. – И довольны, что вы будете жить с нами, вы должны считать себя членами нашей семьи.

Бледное личико четырехлетней Маргарет оживилось. Елизавета встала, взяла обоих детей за руки и сказала:

– Пойдемте поздороваемся с малышом Георгом.

Дядя Глостер не ошибся. Король Людовик вторгся в Бургундию и захватил ее, что привело отца в очень плохое настроение.

– Мне не больше хочется видеть правителем Бургундии Людовика, чем хотелось видеть Кларенса, – пробурчал он в тот вечер за ужином в покоях королевы. – И тем не менее крайне важно, чтобы я сохранил союз с Францией, так что нужно написать ему и напомнить про договор о дружбе между нами и о моем желании выдать вас, Бесси, замуж за дофина.

Елизавета заставила себя улыбнуться, устыдившись, что ее сердце радостно подскочило при мысли о возможности распада ее предполагаемого брачного союза.

– Я предчувствую положительный ответ! – заявил отец.

Однако неделю спустя он снова сел за стол в дурном расположении духа.

– Мною получено известие от Людовика, – прорычал он. – Кажется, старый лис охладел к нашей дружбе. Лазутчики доносят мне, что король собирается женить дофина на Марии Бургундской.

Сердце Елизаветы воспарило, но, увидев мрачное разочарование, ясно изобразившееся на лице отца, она снова испытала чувство вины.

– Если союз распадется, это станет унижением для Бесси! И что будет с моим пенсионом?! – жарко воскликнул король.

Мать протянула руку и накрыла ладонью его кисть:

– Людовику ни к чему женить дофина на Марии. Он и без того уже завладел Бургундией.

– Да, но их брак узаконит это. Я вижу, к чему он клонит, этот старый паук. Вероятно, я и сам поступил бы так же на его месте. Но не бойтесь, Бесси, я сделаю все, что в моих силах, дабы сохранить этот альянс и ваш брак. Я намерен предложить дядю Риверса в качестве супруга для Марии Бургундской.

Мать засияла улыбкой:

– Более подходящей партии ей не найти!

Елизавета сидела в задумчивости. С королевскими браками всегда царила полная неопределенность, договоры регулярно разрывали или нарушали, если появлялось лучшее предложение. Ее будущее оставалось туманным, и, как бы ни терзала ее совесть, она этому радовалась.

Однажды в жаркий августовский день король присоединился к королеве и детям в ее личном саду, его красивое лицо сияло от радости.

– Мария Бургундская вышла замуж за Максимилиана Австрийского, – объявил он. – Он – супруг, которого выбрал для нее отец.

Мать ахнула.

– Кто такой Матимилян? – пролепетал Йорк.

– Сын императора Священной Римской империи. – Король тяжело опустился на каменную скамью, где сидели за вышиванием королева и Елизавета. – Мы должны благодарить за это тетю Маргариту. Она неутомимо трудилась, чтобы изгнать французов из Бургундии, и победила. Это потрясающая новость, так как Максимилиан дал ясно понять, что не потерпит присутствия чужаков и намерен вытеснить их. Хотелось бы мне увидеть выражение лица Людовика, когда он узнал об этом браке. Помяните мои слова: теперь он снова повернется к Англии и заговорит о дружбе! Мои агенты сообщают, что Людовик опасается, как бы я не выдал вас, Бесси, замуж за кого-нибудь из императорского дома и таким образом не заключил бы новый союз, на этот раз с Бургундией против Франции. Людовик спешно выстраивает различные стратегии с целью не допустить этого. – Эдуард, весьма довольный, потер руки.

– Единственный способ для него противостоять вашему сближению с Бургундией – это сохранить союз с нами, – сказала мать.

– Вот именно. – Отец усмехнулся. – Такое ощущение, что свадьба все-таки состоится, Бесси!

Сердце Елизаветы упало.

Она пришла в крайнее изумление, когда мать сообщила ей, что четырехлетний Йорк скоро женится. Первой ее мыслью было: Господи, пожалей эту бедную девушку, его нареченную, потому что принц был шаловливым и буйным чертенком, который верховодил в детской благодаря своему очарованию и упрямству.

– Невеста, которую выбрал ему ваш отец, – Анна Моубрей, наследница покойного герцога Норфолка. Ей пять лет, так что они близки по возрасту, и девочка очень мила. Брак принесет Йорку богатые поместья Норфолка и обеспечит его будущее.

Елизавета подавила улыбку. Йорку никакого дела не будет до миловидности маленькой девочки или обширности земель, которые ему достанутся; как все маленькие мальчики, он был до страсти увлечен военными играми и старался увиливать от уроков.

– Они еще такие юные, – сказала Елизавета.

– Я знаю, – ответила мать, – но пройдут годы, прежде чем они смогут жить вместе. После церемонии леди Анна со своей матерью, вдовствующей герцогиней, уедут домой, в замок Фрамлингем. Главное, что наследство Норфолка теперь никуда не денется.

Елизавета с нетерпением ожидала свадьбы. Семилетний Нэд, приехавший из Ладлоу на Рождество, остался на торжества, а значит, королевские дети проведут вместе больше времени. И они все получат новую одежду. Дядя Глостер тоже собирался присутствовать на бракосочетании. Кажется, будет весело!

15 января 1478 года королевская семья собралась в церкви Святого Стефана в Вестминстере. Отец занял свое место на королевской скамье, а его младшие дети ерзали на соседней под балдахином из золотой парчи, не обращая внимания на приглушенные упреки бабушки Йорк. Елизавета сидела и любовалась усыпанным звездами небесно-синим сводчатым потолком, который возносился на сотню футов вверх над ее головой. Она рассматривала знакомые с раннего детства фрески с изображениями ангелов, королей и религиозных сцен, написанные яркими алыми, зелеными и синими красками. Фрески были наполовину скрыты, так как стены церкви завесили лазурными тканями, расшитыми золотыми лилиями, как на королевском гербе Франции. Это наряду со многим другим в те дни напомнило принцессе о том, что скоро она отправится во Францию. До ее двенадцатилетия осталось меньше месяца.

Однако долго предаваться грустным раздумьям Елизавете не пришлось, так как звук фанфар объявил о прибытии королевы, которая подвела к алтарю своего сына и там вложила его руку в ладонь красивой и статной вдовствующей герцогини Норфолк, строго наказав ему стоять спокойно. Затем два великих лорда – дядя Риверс и Джон де ла Поль, граф Линкольн, сын тети Саффолк, привели Анну Моубрей. Елизавета уставилась на нее во все глаза. Никогда еще ей не доводилось видеть такого милого ребенка и таких ярких рыжих волос. Одетая в блестящее серебристое платье, маленькая невеста держалась очень хорошо и исполнила отличный реверанс перед королем, который встал и взял девочку за руку, готовый передать ее супругу у алтаря.

Когда невеста и жених выводили почтенную компанию из дворца, дядя Глостер бросал золотые и серебряные монеты в собравшуюся на улице толпу. Затем гости свадебных торжеств вошли в Вестминстер-Холл, где им подали вино с пряностями. Йорку, судя по его виду, было скучно, но он заметно оживился, когда начался турнир, прыгал на королевской трибуне и одобрительными криками приветствовал победителей. Король смотрел на это снисходительно, Анна Моубрей мило улыбалась всем вокруг.

После этого участники торжеств переместились в просторную Расписную палату, где состоялся свадебный пир. Королевская семья сидела за главным столом на помосте, жених и невеста – справа от короля, а иностранные послы, лорды, леди, рыцари и эсквайры[14] заняли места за столами, стоявшими на полу. В зал вошла целая процессия слуг в багрово-синих ливреях дома Йорков, они несли первую смену блюд. Маленькую герцогиню Йоркскую объявили Принцессой пира, и зал огласился громом оваций.