Год Свиньи

Сауна

Намечалась грандиозная пьянка. В предбаннике толпились проститутки, стол был усеян бутылками. Мой оппонент с довольным лицом посмотрел на меня.

«Ну, вроде все около дела. Ты как?»

«Я в порядке».

«Так, давай по немножечко накатим и к бабам».

Мы выпили. Мой оппонент поморщился и закурил сигарету.

«Можешь брать любую».

«Серьезно?»

«Ну».

«Сколько же там было бабла?»

«Да какая разница. Это, кстати, тебе», — он протянул мне несколько купюр.

«Не нужно!»

«Бери! Бери! Иначе я обижусь. На дело вместе ходили? Вместе. Делим все поровну».

«Мы только что обставили магаз».

«Ну, да! Ты видишь в этом проблему?»

«Немного!»

Он потушил бычок, взял новую сигарету и посмотрел на меня:

«Я тебя слушал весь вечер. И скажу тебе так. По любой логике даже самой нелепой и абсурдной нужно действовать. Без действия все бесполезно. Если бы не мы обставили этот магаз, то же самое сделал бы кто-то другой. Понимаешь? Люди должны платить за свои ошибки. Иначе начнется всеобщая безнаказанность. Сейчас мы сидим здесь в тепле и комфорте, у нас есть все для идеального завершения дня! Девочки, алкоголь! Просто так они бы не появились. Если бы, конечно, в один прекрасный день наш общий знакомый не решил бы разбогатеть. Открыть на районе продуктовый магаз. Дать ему самое е***е название в мире. Уйти в запой, пустить дела на самотек, нанять работать двух пропитух. Не поставить банально камер или посадить на стул толстого охранника. Ну, и не дать нам с тобой поиметь себя по самые гланды».

Он налил себе стакан водки. Встал со скамейки, открыл дверь и исчез. Через какое-то время он затолкал ко мне двух проституток и выключил свет. «Зае*** девочки его как следует! А то всякая херня в голову лезет». Я откинулся на диван и ощутил на себе двух мокрых цыпочек.

Флешбэки

Ну, а дальше только флэшбэки.

Включается свет, заходит он. Проститутки смеются. Он наливает водку и предлагает шлюхам принять участие в конкурсе. Смешивает водку, коньяк, шампанское в граненом стакане. Кидает на стол пятитысячную купюру. Одна прошмандень это выпивает. Ей все хлопают, я блюю под стол. Кто-то включает шансон. Старуха забегает в комнату и пытается сказать, что слишком громко, и нужно быть потише. На что мой кореш дает ей бабки за молчание. Потом мы устраиваем blow job бар, сидим в креслах и пьем пивко.

Моему корешу звонит жена и он уходит в одном полотенце разговаривать с ней на улицу. Я стараюсь держать себя в руках. Закуриваю сигарету и выискиваю идеальный план для ухода. Все это время я пью, девочки пьют со мной. Мои шутки заходят на ура.

Он возвращается и со всего размаха заряжает одной из девок пощечину по лицу. Она начинает плакать. Но почему-то другие не идут её утешать, мол, заслужила. Знакомая его жены. Вот так и бывает. Сразу смс скинула.

Я натягиваю штаны, надеваю куртку и вываливаюсь на улицу. Солнце режет глаза, я обыскиваю карманы на наличие сигарет. Сигареты закончились. Обхожу дом и захожу в «Вечный зов». Передо мной две опухшие продавщицы.

«Можно, пожалуйста, пачку Парламента?»

«Вам Найт? Или Аква блю?»

Я смотрю на них и мне снова становиться смешно. Бутылку с водой, что я оставил им перед уходом, они уничтожили.

«Мне любые».

Я кладу деньги, забираю сигареты и ухожу.

«Молодой человек, сдача! Вы забыли!»

«Спасибо», — говорю я и ковыляю в сторону дома. Идти недалеко, но каждый шаг дается с трудом. Каждое слово в голове путается, каждое движение сковывается. Интересно, сколько я еще протяну при таком раскладе? Оказалось, что не долго.

***

Сказал Зосима: «Не утаивай от меня ничего, госпожа моя, я просил тебя, чтобы обо всем мне поведала без утайки».

Она же ему: «Поверь мне, авва, семнадцать лет я провела в этой пустыне, борясь с дикими зверями — безумными желаниями.

Только соберусь вкусить пищи, тоскую о мясе, о рыбе, которых много в Египте. Тоскую о вине, столь мною любимом. Много пила я вина, пока жила в мире. Здесь же не имела даже воды, страшно горя от жажды и изнемогая. Вселялось в меня безумное желание разгульных песен, сильно смущавшее меня и внушавшее петь песни демонов, которым я научилась когда-то.

Но тотчас со слезами я била себя в грудь и напоминала себе об обете, который дала, уходя в пустыню. Возвращалась мысленно к иконе Богородицы, принявшей меня, и к Ней взывала, умоляя отогнать помыслы, одолевавшие несчастную мою душу.

Когда же наплачусь вдоволь, колотя себя в грудь изо всей силы, вижу свет, озаряющий меня отовсюду. И, наконец, за треволнением наступала длительная тишина.

Спросил ее Зосима:

«Неужели ты не нуждалась в пище и одежде?»

Она отвечала: «Окончив те хлебы, про которые я говорила, семнадцать лет питалась я растениями и всем, что можно найти в пустыне. Одежда же, в которой я переправилась через Иордан, вся порвалась и износилась. Много я страдала от холода, много и от летнего зноя: то солнце меня пекло, то стыла я, дрожа от стужи, и часто, упав на землю, лежала без дыхания и движения. Со многими напастями и страшными искушениями я боролась. Но с тех пор и до ныне сила Божия многообразными путями охраняла мою грешную душу и смиренное тело. Когда помышляю о том, от каких зол избавил меня Господь, имею пищу нетленную, надежду на спасение.

Питаюсь я и покрываюсь словом Бога, Владыки всяческих. Ибо не одним хлебом жив будет человек и, не имея одежды, облекутся в камень все, снявшие с себя покровы греха»23.

***