Те, кого нет
- Автор: Светлана Климова
- Жанр: Современная проза
- Дата выхода: 2011
Читать книгу "Те, кого нет"
5
Квартира, к радости Марты, оказалась пустой.
Бросив в прихожей сумку, она сразу же отправилась под душ. Это она делала автоматически — после тренировок, школы и даже после прогулок. Водопроводная вода мало чем отличалась от воды в бассейнах, кожа постоянно зудела, но Инна Семеновна передала Марте какой-то особый гель и специальный смягчающий крем — по рецепту ее косметолога. Крем находился в здоровенной пластиковой банке, пах водорослями и цвет имел соответствующий, однако мгновенно впитывался и помогал.
Банка всегда стояла в ванной, но сейчас Марта ее нигде не обнаружила, хотя хорошо помнила, что, вернувшись со сборов, сунула ее в шкафчик.
Перерыв все подряд, она наскоро ополоснулась и накинула махровый халат. По рекомендации все той же Инны Семеновны, кожу не следовало вытирать насухо.
Когда Марта выходила из ванной, зажав под мышкой джинсы, футболку, трусики и полотенце, чтобы развесить все это на раскладной сушилке на балконе, — в замке входной двери звучно провернулся ключ.
Через секунду перед ней предстал дядюшка Валентин.
От неожиданности — Марта предположила, что вернулся кто-то из родителей, — она растерялась, юркнула обратно в темную ванную и заперлась. Сердце колотилось, пока она стояла, прислушиваясь к возне в прихожей, а потом к шагам, которые на секунду затихли перед запертой дверью.
Наконец раздался тихий смешок — Валентин взглянул на выключатель и проследовал дальше.
Она ждала, чтобы выбраться из своего убежища, но все еще опасалась какой-нибудь подлости. Он мог подстерегать ее сразу за дверью или, как это не раз уже случалось, возникнуть из туалета в полузастегнутых брюках. Мог перехватить на ходу и притиснуть к стене.
Марту слегка замутило — должно быть, от голода. Кроме легкого завтрака утром на даче и мороженого в кафе, она ничего не ела целый день.
Ванная была тем местом в их доме, которое она особенно не любила. Это началось лет с пяти. Обычно считают, что дети не так уж много запоминают из раннего детства, но она-то помнила, и в ней навсегда остался страх перед мыльной водой, которая поднимается все выше и выше, доходит до подбородка, а она, оцепенев, не в силах вырваться и спастись.
Это было как корявая зарубка в памяти: Валентин, голый по пояс, копошился над ней, намыливая волосы (почему-то обычным мылом), больно оттягивая пряди и запрокидывая назад ее голову, чтобы пена не попадала в глаза. Она не смела и пикнуть. Мать сказала: мне некогда, твой отец снова в командировке, тебе поможет вымыть голову дядя, и без выкрутасов, пожалуйста. Я просто не понимаю, что с тобой делается, когда ты видишь ванну с водой! Ты, Марта, уже большая девочка, могла бы и сама искупаться.
Никто из них понятия не имел о том, как она однажды тонула и испытала глубинный, ни с чем не сравнимый ужас перед тем, от чего невозможно защититься. То ли это было в момент ее рождения, то ли много позже в крохотном деревенском прудике. Ее дед отвернулся на секунду, чтобы взять полотенце, а она оступилась и угодила в маленький омуток…
Поэтому и в тот раз, когда не отец, а Валентин купал ее, совсем маленькую, Марте приходилось сжимать зубы и сдерживать готовый вырваться крик. Наконец он включил душ, чтобы смыть с ее волос пену, а она не смела даже пошевелиться, чтобы большим пальцем ноги дотянуться до слива и выковырять проклятую резиновую пробку. Ванная продолжала наполняться, вода уже подступала к горлу, но Валентин крепко удерживал ее одной рукой, а другой поливал волосы. «Потерпи, киска…» — услышала она, отчаянно зажмурилась и смирилась с кошмаром.
Позже, когда отец отвел ее в бассейн, в первое время Марте было очень не по себе. Со временем все прошло, за исключением единственного: дома она никогда не наполняла ванну водой, ограничиваясь душем…
Она продолжала ждать, прислушиваясь, пока внезапно, словно сам собой, не вспыхнул свет. В зеркале отразилось нечто неприглядное: красное, с перепуганными глазами, взъерошенное, длинная шея в пупырышках озноба.
Марта взяла щетку, пригладила мокрые волосы, запахнула плотнее халат и вышла.
Валентин топтался в кухне, гнусавя под нос какой-то шансон. Она щелкнула выключателем и направилась на балкон в комнате родителей, где стояла сушилка. Внезапно Валентин оказался прямо позади нее и перед самой дверью схватил за плечо.
— Пустите! — Марта попыталась стряхнуть цепкую клешню, но не вышло.
В принципе, Валентин был не намного выше ее, хотя и сильнее. Изловчившись, можно было бы врезать дядюшке, но она не хотела его бесить, потому что не знала, что из этого может выйти.
— Куда все пропали? Где твоя мать? Почему она до сих пор не вернулась?
— Понятия не имею. Уберите руки!
— Я готовлю ужин, детка. Привез кое-что вкусненькое…
— Ну и что? — Марта дернулась, высвобождаясь, и повернулась к нему.
— Ты так быстро растешь. Скоро от милой малышки не останется и следа.
Ее снова замутило. Марта покосилась в сторону кухни.
— У вас там что-то горит.
— Ох, черт, и в самом деле. Совсем забыл, — засуетился Валентин. — В общем, жду тебя к столу…
И так будет во веки веков. Потому что он не собирается покидать их дом. От него разит вагоном, угольной гарью, засаленными простынями, хотя по натуре он чистюля. И еще чем-то таким, что и не описать.
Если бы Марта знала, как пахнет секс, она употребила бы именно это понятие, но ей была известна лишь теоретическая механика интимных отношений. Теоретиков вокруг нее в последнее время было полным-полно — их команда выезжала на сборы всем своим разновозрастным составом. Девчонки постарше не затруднялись ни в лексике, ни в описании своих подвигов.
Парни были сдержаннее, один даже томился по ней. Дарил плюшевые игрушки и однажды набрался храбрости устроиться рядом с Мартой на пляже. Они были ровней — обоим скоро четырнадцать. Из-под полуприкрытых век она видела, какое у этого мальчишки несчастное лицо и как у него что-то шевелится и набухает в плавках, когда он смотрит на нее, вернее, на трусики ее купальника. Но то было другое, почти детское, и они не боялись обидеть друг друга.
С Чужим все иначе. Особенно в те часы, когда приходится оставаться с ним наедине.
Взгляд его зеленоватых, небольших, близковато посаженных глаз не отпускал ее ни на минуту. Как будто терпеливый охотник все время целится в тебя из двустволки, заряженной липким сиропом. Неужели мать, когда они собираются все вместе, не замечает этих ощупывающих взглядов исподтишка, а видит лишь сдержанного, слегка надменного и ироничного своего младшего братца, который пытается учить уму-разуму строптивую племянницу. Или притворяется?
Отец — тот вообще ничего вокруг не замечает, погруженный в свои дела… А кстати — у него же отпуск, а его все нет и нет…
Прихватив из прихожей сумку, Марта направилась в свою комнату и только тогда обнаружила новехонький замок в двери. Не какую-нибудь хлипкую защелку, а настоящий замок, компактный и надежный с виду, с шарообразной латунной ручкой, в которую изнутри вставляется ключ.
Одним движением она захлопнула за собой дверь, повернула ключ и сунула его в карман халата.
Буквально через полминуты с той стороны раздался острый стук костяшками пальцев. Марта злорадно усмехнулась, и тут же в памяти всплыл разговор Родиона по мобильному. В нем почему-то упоминалась ее мать, которую нужно забрать с работы…
Есть хотелось до колик.
В сумке нашелся пакет с яблоками — белый налив, дачный, кусок подсохшей кулебяки, упакованный в пергамент, и какая-то зелень. Она и не заметила, когда бабушка успела все это туда сунуть. Марта разбросала вещички по полкам и уселась за письменный стол у открытого окна — перекусить.
В дверь снова заскреблись, но рот у нее был набит, и она не удостоила Чужого даже мычанием.
Покончив с едой, Марта смахнула крошки со стола, выбросила огрызок яблока в окно и, не гася свет, улеглась в халате поверх старого клетчатого пледа, предварительно отодвинув стопку чистого постельного белья к стене.
Стало тихо-тихо. Валентин, должно быть, убрался к себе, набив брюхо в одиночестве, чтобы на полночи прилипнуть к компьютеру…
Проснулась она от негромкого настойчивого стука в дверь. Голос отца произнес:
— Марточка, впусти меня, пожалуйста!
— Ща-а-с, папа! — Марта зевнула, нащупала ключ в кармане и босиком прошлепала к двери.
— Ну, как тебе? — спросил Федоров с порога, кивая на замок и радостно глядя на дочь. Он был под легким хмельком. — Пришлось повозиться — будь здоров…
— Спасибо, пап. Входи.
Прежде чем захлопнуть дверь, Марта выглянула. Ни звука. «Неужели ушел?» — подумала она и обернулась к отцу. Он уже сидел, развернув стул спинкой к письменному столу, с блаженным выражением на лице. Тем самым, которое появлялось, когда он бывал навеселе.
— А где мама?
— Не знаю, — ответила Марта, не вдаваясь в подробности.
— Вот и Валентин не в курсе, — вздохнул Федоров. — Что-то загуляла наша Александра Максимовна…
— Ты что, выпил? — уже начиная злиться, спросила она. Если Валентин сейчас снова полезет со своими приколами, поддержки от отца в таком состоянии не дождаться. Одни улыбочки.
— Сущую чепуху, Марта, — ответил Федоров с шутовским и одновременно покаянным видом. — Поверь! Но если бы ты знала, кого я сегодня случайно встретил! Причем почти через двадцать лет!
— И кого же? — Она забралась на кровать, сунула подушку под спину и укутала ноги полами халата.
— Леху Гаврюшенко, одноклассника. Уму непостижимо! Мы шесть лет за одной партой просидели. Он теперь персона. Руководит следственным отделом в городской прокуратуре.
— Ну и что? — Марта исподтишка зевнула, прикрыв рот ладошкой. В животе подозрительно заурчало. Сейчас бы какой-нибудь бутерброд…
— Ты ничего не понимаешь! — Федоров возмущенно покрутил носом. — Что значит: ну и что? Человек добился того, чего хотел. Мы с ним были не разлей вода. Их семья жила в соседнем дворе, и твоя бабушка считала Лешку способным парнем, хоть и законченным лентяем… Мы, знаешь ли, интересовались чем угодно, только не уроками. И к четвертому классу изобрели разделение труда: я делал задания по математике, она мне легко давалась, да и твой дед всегда был под рукой, а он — остальные письменные. Встречались за полчаса до школы, передирали друг у друга готовое, и — вперед! Устных не учили в принципе. Леха считал, что если человек не полный обалдуй, то способен все сечь на лету…
— И чем же вы занимались в остальное время? — спросила Марта, одновременно чутко прислушиваясь к голосам, доносившимся из кухни.
Отец, сосредоточившись на своих мемуарах, не обратил на них ни малейшего внимания.
— О! У нас было чем заняться. Футбол. Зимой — хоккей и каток. Зоопарк — в старших классах мы там прогуливали уроки… Была одна такая лазеечка в ограде, и мы всей компанией, человек восемь… Впрочем, это уже не важно, — спохватился Федоров. — Главное, Марта, в том, что через двадцать лет мы с Лехой Гаврюшенко встретились так, будто расстались только вчера. Миром правит случай!..
Она не любила этих ностальгических сеансов. Никому на самом деле это не интересно, кроме того, кто сам пускается в воспоминания. Однако приготовилась терпеливо слушать и кивнула отцу — мол, продолжай, сгораю от нетерпения. На самом деле ей просто не хотелось выходить в кухню, и причину этого она знала.