Те, кого нет

1

Марта никому не сказала о том, что на протяжении всего этого дня с ней творилось что-то странное. Приступы возбуждения сменялись вялостью и безразличием, кружилась голова, тупо ныл висок, ломило поясницу.

Такого с ней еще не бывало. Она едва пересиливала себя, чтобы не поддаться слабости, и даже купание в озере не помогло. Но как только сошлось одно к одному и стало понятно, что отступать некуда и ждать больше нечего, — внутри все распрямилось, сердце забилось ровно. Словно кто-то принял за нее решение, и она согласилась, а теперь только и оставалось — все довести до конца.

Смутная мысль о том, что возможность, пусть и не очень определенная, существует, мелькнула у нее еще тогда, когда они бродили с Родионом по дому. Потом — катамаран и приступ отвращения к самой себе. Валентин на скамье с малышкой в кружевной шляпке, и позже, возле бани Смагиных, с глазу на глаз, — ужас, ненависть и полная беспомощность. И конца этому не предвиделось, по крайней мере до тех пор, пока не надумала окотиться рыжая Джульетта, а Родиона не отправили за ветеринарным профессором.

Только тогда Марта поняла, что Инна Семеновна будет занята исключительно кошкой, а на втором этаже вообще никого нет.

Вспыхнуло, обозначилось в деталях и так же внезапно погасло.

Она все еще оставалась за столом, место слева, где раньше сидел Родион, опустело, перед ней стояли тарелка и бокал с соком, но заставить себя проглотить хоть что-нибудь Марта не могла. Дурнота, преследовавшая ее весь день, мгновенно прошла, и сейчас она чувствовала себя как стрела, перед которой нет ничего, кроме цели. Оставалось поймать момент, когда никто не смотрит.

Он и наступил. Дядя Савелий поднялся и полез из-за стола, развалистой походкой направляясь из-под навеса беседки к очагу. Гости нестройно зашумели, кое-кто присоединился к хозяину, а отец с Валентином еще раньше улетучились из ее поля зрения. Оба они сегодня все время держались рядом, будто бы дружески беседуя, и Марта никак не могла понять, в чем причина.

Но это уже не имело значения. Главное сейчас — чтобы никто не обратил на нее внимания.

Марта исподлобья взглянула на мать, потом на сидевшую напротив темноволосую женщину, убедилась, что та не смотрит в ее сторону, и выскользнула из беседки, сразу же свернув за угол. Прямой путь через лужайку оказался закрыт — там на самом виду топтались отец и дядюшка. Валентин жестикулировал и озирался, вертя головой, что-то втолковывал отцу.

Она нырнула за гостевую беседку и с отсутствующим видом, словно не зная, чем заняться, неторопливо побрела вдоль ограды, глядя под ноги. Миновала с тыльной стороны очаг, у которого хлопотал Савелий Максимович в окружении других мужчин, а еще через несколько шагов оказалась на площадке перед гаражом, где сгрудились машины гостей. Пригибаясь и прячась за их корпусами, Марта пересекла площадку, свернула за угол флигеля и остановилась.

Теперь оставалось преодолеть длинный открытый участок между флигелем и ступенями, ведущими на террасу. Это ей также удалось, и она взлетела по ступеням и юркнула в холл, отметив при этом, что никто из тех, кто терся вокруг беседки, даже бровью не повел в ее сторону.

На всякий случай у нее была заготовлена отговорка насчет того, что ей срочно приспичило в туалет. Однако туалет находился на первом, и чтобы объяснить, что она делает наверху, пришлось бы срочно выдумывать что-нибудь поубедительнее. Но в этом Марта предпочла положиться на того, кто принял за нее решение, а самой пока продолжать действовать.

Отдышавшись, она на цыпочках поднялась по лестнице и немного подождала наверху. Повсюду было тихо. То есть нет, конечно же, — из сада доносились разные голоса, разбилось что-то не очень крупное, кто-то охнул, выругался, вокруг засмеялись, — но здесь, на втором, только осторожно поскрипывала паркетная доска, когда она, не двигаясь с места, переносила вес тела с одной ноги на другую.

Медленно, словно входя в незнакомую воду и пробуя дно босой ступней, Марта двинулась через большую столовую, потом свернула в коридор и начала приближаться к дверям кабинета полковника. Через каждые два-три шага она останавливалась и снова прислушивалась.

Никто не помешал ей приоткрыть дверь и протиснуться в это угрюмое помещение, где со стены враждебно таращился клыкастый кабан и тянулась когтями из-под стекла несчастная отрубленная тигровая лапа.

Не теряя ни секунды, Марта сразу же двинулась к столу. Она в точности, до последней мелочи, помнила все, что проделывал Родион, поэтому первым делом сунулась под крышку в поисках ключей, совершенно не обратив внимания на то, что они торчат прямо на виду, в скважине верхнего ящика. А как только заметила — схватила и бросилась отпирать стальной ящик, чтобы взять вещицу, без которой ничего не получится. Помнила она и о том, что ключ в хитром замке поворачивается совсем не так, как обычно.

«Браунинг-бэби», про который было известно, что он заряжен, она сунула в просторный накладной карман шортов, слегка удивившись, какой же он тяжелый, хоть и помещается на ладони. Застегнула кнопку, вынула из другого кармана пару салфеток, прихваченных со стола, и, как полагается в детективных сериалах, протерла стальную поверхность там, где к ней прикасалась.

Возвращая ключ на место, на секунду замешкалась, но все же отперла ящик письменного стола, потянула к себе и заглянула. Деньги! Слева, на самом виду, лежала пачка в надорванной банковской упаковке. Новенькие стодолларовые купюры.

Марта заколебалась. Внезапно будто что-то толкнуло ее под руку — двумя быстрыми движениями она отделила от пачки две трети, на глаз прикинув, сколько там может быть, и запихнула в задний карман. Задвинула ящик, заперла и тем же быстрым движением протерла головку ключа и лицевую панель, уронив скомканную салфетку, которая закатилась куда-то под стол.

Искать времени не было.

Уже спускаясь в холл, она спросила себя: зачем? Для чего ей понадобились эти деньги? Ответа не последовало. Вместо этого голосишко в голове, тонкий, как у девчонки лет семи, противно пискнул: «А как ты думаешь, рыжая, сколько бы твой дядя Савелий согласился заплатить киллеру, чтобы отделаться от своего младшего братца?..»

Спустя две минуты Марта уже сидела на своем месте за столом, поглядывая на мать и ловя паузу, когда можно будет встрять со своим якобы капризом. Родион обещал ей прогулку по озеру и рыбалку, а теперь его нет, и когда вернется — будет поздно, начнет темнеть, и ничего, ну совершенно ничего уже не получится…

С этим она и сунулась к матери, воспользовавшись тем, что она наконец-то расслабилась, а отца не было поблизости. При этом вела себя в точности как та противная девчонка из головы — жалобно заглядывала в глаза, нудила, давила и настаивала, пока мать не заколебалась.

Тяжесть в раздутом кармане шортов все время отвлекала, не давала сосредоточиться, и Марта осторожно сунула туда руку, ощупала прохладный рубчатый металл и обнаружила, что кроме пистолета в кармане находится мобильник. Совершенно машинально, продолжая настаивать и клянчить, она вынула телефон и положила на скатерть рядом с чьей-то тарелкой. Теперь оттянутый карман не должен так бросаться в глаза.

Наконец мать, уже накаляясь, проговорила:

— Марта, да ты просто рехнулась! Ты что, в самом деле думаешь, я отпущу тебя одну? На незнакомом водоеме, да еще и на лодке, которой ты вообще не умеешь управлять? Что за дикая блажь?

— Как это не умею! — взвилась Марта, чувствуя, что все висит на волоске. — Почему? Родион меня научил, когда мы с ним плавали днем, я…

— Плавали — и отлично. Довольно. Что с тобой творится? Я тебя просто не узнаю! И дядя Савелий наверняка не разрешит…

— Но ма-ам!.. — жалобно взвыла Марта. — Если ты думаешь, что без взрослых никак — пусть кто-нибудь поедет со мной. Вот дядя Валентин, например…

Она даже не посмотрела в ту сторону, где он сидел. Боялась спугнуть. Знала, что все слышит, и догадывалась, что у него сейчас на уме. Сомневается. Не может понять, в чем дело. Ищет — где подвох, и не верит, что она говорит всерьез.

Знала Марта и о том, что именно в конечном счете перевесит любые колебания.

— Валик?! — полувопросительно адресовалась к брату мать.

— Да, Саша? — отозвался он, делая вид, что не следил за их с Мартой переговорами.

— Ты не хочешь чуть-чуть прогуляться? Эта девчонка меня сейчас с ума сведет!

— А в чем там у вас дело? — спросил он, аппетитно закусывая маринованным огурчиком.

— Съезди с Мартой прокатиться на этом чертовом катамаране. Я тебя прошу. Одну ее я боюсь отпускать.

Голос сестры звучал не особенно уверенно.

— Х-м-м… — Он потянулся, сцепив пальцы и откинувшись на спинку пластикового кресла, потом прищурился и быстро взглянул на Марту, которая ждала, потупившись. — Ну… почему бы не доставить маленькое удовольствие любимой племяннице?

— Очень обяжешь, — с облегчением вздохнула Александра, выбираясь из-за стола. — Сейчас схожу к Савелию, узнаю, что он об этом думает…

Марта не стала ждать — захлопала в ладоши и пулей сорвалась со своего места, бросив на ходу: «Жду на причале!» Мать проводила ее возгласом:

— Бейсболку не забудь захватить! Голову напечет! — И добавила, обращаясь к брату: — Только я прошу тебя, Валентин, — не больше часу. Не заплывайте далеко…

Промчавшись по гравийной дорожке, Марта обогнула старую иву. Под подошвами кедов загудели толстые доски причала. Поплавки катамарана сверкали на солнце, как яичный желток, а само светило уже начало клониться к западу и теперь находилось справа — примерно там, куда она собиралась плыть.

Она спрыгнула в кокпит, оглянулась на пока еще пустой берег и распахнула бардачок, находившийся под приборной доской. Сунула туда пистолет и мгновенно захлопнула. Затем присела на корточки и пересчитала деньги. Тридцать одна купюра.

Тридцать зеленых сотенных Марта переложила в тот карман, где раньше находилось оружие, а одну оставила в заднем — он надежно застегивался на кнопку. Одновременно ей пришло в голову, что если доллары не пригодятся, вернуть их на прежнее место будет гораздо труднее, чем взять.

Наклонившись, Марта сполоснула испачканные ружейной смазкой руки. Масляные пятна остались и на шортах, белесая радуга расплылась по воде, но тут уж ничего не поделаешь. Теперь оставалось набраться терпения и доиграть свою роль до конца.

Она перепрыгнула с катамарана обратно на причал и тут же с досадой вспомнила, что ее мобильник остался лежать на столе в беседке. Какая глупость! Но возвращаться нельзя — вдруг мать передумает, да и поздно, не успеть: вот он, уже спускается к причалу, насвистывая бодрый мотивчик.

Марта наклонилась и стала отвязывать причальный конец. Валентин тем временем подошел вплотную, остановился и стал наблюдать, как девочка возится с тугим узлом нейлонового тросика. Наконец узел поддался, и она выпрямилась.

На его губах играла ухмылка. Лицо лоснилось от выпитого. Через плечо Валентина был переброшен сложенный вчетверо плед, которым он где-то успел разжиться, а в руке болтался раздутый пластиковый пакет.

— Это еще зачем? — спросила Марта.